Выстрелить первым...
Шрифт:
Значит, так оно и происходит. Я кое-чему научился и стал шустрее, намного шустрее.
Мы прислушивались и вдруг уловили другой звук, явно исходящий не из леса. По тропе к острову приближался всадник.
Когда он въехал в круг света, отбрасываемый костром, мы узнали Мэтта Кирби.
Это был плотный, кряжистый человек с широким лицом и тяжелым подбородком. Мэтт любил выпить, но был спокойным и избегал неприятностей. Спешившись, он подошел к костру и налил себе кофе в потемневшую от копоти кружку.
— На
— Вот так, Калл, — сказал Лонгли. — Теперь ты видишь, что это серьезно.
— Выехали три погони, — продолжил Кирби, — поэтому пришлось сматываться. Приказано стрелять на поражение, а если ты попадешься живым, повесить на месте.
— Это Барлоу, — сказал я. — Когда мы с ним повздорили, я предупредил, чтобы он здесь не появлялся.
Биккерстаф встал.
— Каллен, тебе надо бежать.
— Я останусь.
— Можем перебраться в Логово Дьявола, — предложил Ли. — Это дальше на север, там они нас не найдут.
Логово Дьявола было отличным убежищем, до него нелегко добраться и его удобно защищать. Никакая погоня не посмеет и близко к нему подойти.
— Вы поезжайте, — сказал я, — а мне надо проехаться в Большой лес.
Уставившись на меня, вся компания старалась понять, что я задумал. У меня была лишь одна мысль: пришло время рассчитаться с Сэмом Барлоу. Вот уж встречусь и почитаю ему из Библии.
— Я слыхал кое-что еще, — сказал Кирби. — Дюжина всадников остановилась у Блекторна. Сам видел их по дороге сюда.
Если это люди Барлоу, то Кейти грозит беда. Поднявшись, я подошел к мулу и начал седлать его. Возможно даже, что я уже опоздал.
Лонгли подошел, когда я затягивал подпругу.
— Что тебя грызет, Калл? Бежишь как испуганная куропатка?
— В Блекторне живет Кейти Торн с теткой. Они там одни.
— Она тебе дорога?
— Да.
— Тогда подожди, пока я возьму седло.
Боб Ли подошел к своему коню с седлом под мышкой.
— Обидно, что ты собираешься отправиться в одиночку, Калл. Можно подумать, у тебя нет друзей.
— Спасибо, Боб.
Я смотрел, как ребята собираются в дорогу, и в душе у меня шевельнулось незнакомое теплое чувство. У меня было мало друзей, но я знаю, что их становится еще меньше, когда приходит беда.
Нельзя сказать, что я старался завоевать друзей. Жил я в одиночку, с обидой на сердце, хоть и скучая по дружбе, но остерегаясь предлагать ее, поскольку не знал, что из этого получится. Вся штука тут в том, что если хочешь заиметь друзей, то и сам должен быть дружелюбным. Похоже, всю жизнь придется учиться самым простым вещам.
Мэтт Кирби перебросил седло на запасную лошадь Биккерстафа, и когда мы отправились в дорогу, я чувствовал себя лучше, чем король с самой сильной армией за спиной, ведь рядом ехали отличные парни; как и меня, их загнали в угол, им надо драться за себя и за то, во что они верили. Если в Блекторн прибыл Сэм Барлоу собственной персоной, ему стоит сматываться и побыстрее, иначе там его и похоронят.
Когда мы ехали по темным лесным тропам, луна была скрыта облаками, копыта коней то звонко цокали по утоптанной дороге, то шелестели по луговой траве — темнота нас не пугала, ведь она была нашим союзником. Лошади у нас были темные, одежда тоже, даже для человека с острым зрением мы незаметны.
— Им понадобится много времени, чтобы устроить лагерь, — успокоил меня Кирби. — Они остановились под старыми деревьями между домом и рекой.
Домом он называл большую усадьбу Блекторн, находящуюся на расстоянии трехсот ярдов от бывшего дома Уилла, где сейчас жила Кейти. Усадьба много месяцев стояла заколоченной и пустой, бандиты наверняка рассчитывали там поживиться. Мне все равно, что они возьмут из Блекторна, но если тронут Кейти, даже пригрозят ей, я пристрелю Сэма Барлоу. Мне нечего терять, кроме жизни, тем более, что я не могу сказать, что прожил ее не напрасно.
Когда мы свернули на заросшую травой тропинку, ведущую к сломанной изгороди, над лесом, окаймляющим горизонт, появилась луна, с неба сквозь листву пролился смутный свет, но слишком слабый, чтобы нас заметили на дорожке, протянувшейся через сад. Если повезет, мы застанем бандитов врасплох.
Было очень тихо, тишину нарушало лишь кваканье лягушек, но, проехав половину огромного сада, мы услышали вблизи дома Уилла пьяные голоса, затем стук. Кажется, мы прибыли вовремя.
— Открывайте! Открывайте или мы взломаем дверь!
Внутри у меня нарастала глухая черная ярость, вот она уже заполнила все мое существо, а затем воцарилось странное, пугающее спокойствие. Я себя знал и боялся этих приступов гнева — но не сейчас.
Мы вели лошадей по высокой, девственной траве сада и слышали, как из дома ответила Кейти:
— Уходите! Уходите, иначе буду стрелять!
— Послушай-ка меня, — отозвался один из бандитов, — нас всех ты не сможешь перестрелять, мы все равно ворвемся. Будь хорошей девочкой и открой дверь.
Ночь была тихой, мы уже подъехали к дому, и когда гнусный голос замер, я спокойно и отчетливо произнес:
— Она вас всех не сможет перестрелять, но мы сможем.
Бандиты испугались голоса из ночи, мы точно почувствовали это.
Эти типы, стоящие перед домом, где меня так тепло принимали, были убийцами, насильниками, конокрадами, дезертирами и подонками. Каким бы плохим человеком я ни был, но никогда не опускался до уровня такой подлой мрази.
— Не лезь не в свое дело, убирайся подобру-поздорову, — вяло ответил кто-то из них.