Выстрелы в ночи
Шрифт:
Андрей бросился к мотоциклу, рванул с места так, что Дружок едва не вылетел из коляски.
Машину они догнали почти сразу.
– Давай поближе к борту, - прокричал Тимофей, привставая, - я его возьму!
– Я тебе возьму!
Андрей обогнал машину, просигналил, чтобы остановилась, и подбежал к ней. В кузове уже никого не было...
Андрей забежал в один двор, в другой, выскочил на параллельную улицу, вернулся...
– Как же ты так оплошал?
– посетовал дежурный, когда Ратников написал и сдал ему рапорт вместе с бумажником.
– А если он в
Андрей поморщился, промолчал. Да и что ему было сказать? Что все получилось слишком неожиданно? На то он и милиционер, чтобы любую неожиданность предусмотреть, всякую беду предвидеть и предупредить. Да, плохо дело...
Знал бы Андрей - как оно плохо!
До самого села почти ехали молча. Дружок сочувственно поглядывал на Андрея, кряхтел, плевал на дорогу и все хотел показать, что часть вины за промашку готов взять на себя.
Когда поднялись на Савельевку, он дернул Андрея за рукав - попросил остановиться - и выбрался из коляски.
Все кругом было залито солнечным светом - таким ярким и сильным, что казалось, так будет всегда: не придет ночь, не грянет зима, не набежит издалека серая мокрая туча. И повсюду в этом горячем свете звенели птицы.
Тимофей подошел к самому краю обрыва, обернулся к Андрею, блестя влажными глазами:
– Красота у нас, верно? Нигде таких облаков не бывает, ты глянь какие белые да высокие, какими барашками завиваются. И жаворонок у нас особый - звонкий и переливчатый. Я его одним ухом узнаю, не ошибусь... Он присел, достал мятые папиросы.
– Лучшие в мире наши края. Я хоть и нигде кроме не бывал, а знаю. Живи и радуйся! Еще бы Зойка с девчонками вернулась...
– От тебя зависит, - сказал Андрей.
– Думаешь? Ладно, поживем - поглядим.
Так и сидели они рядышком - участковый инспектор милиции и бывший злостный пьяница и тунеядец, и будто не было важнее дела, любовались бескрайним раздольем, нежно-зелеными полями, синими реками, в которых блестело солнце.
– Слышь, Андрюша, а верно старики говорят про кузнеца Савелия, что он в стародавнюю пору сделал себе крылья и летал на них выше леса, а? И края наши, сверху оглядев, Синеречьем прозвал?
– Наверное, правда, - Андрей помолчал.
– Теперь уж не узнаешь, про какие крылья они рассказывают, может, что другое под этим понимают...
– Ага, - подхватил Тимофей, - у меня тоже вроде как крылья появились, и легкость в душе как у птицы... Ты гляди, гляди, что выделывает, окаянный!
– Он, смеясь, показал на выскочившего на волю, ошалевшего от тепла и света теленка, который, припадая и взбрыкивая, прыгал вокруг трактора.
– Ну чисто кобель перед лошадью, только что не гавчет! Ай, молодец! Так его, так, куси его, Бобик!
Ванюшка Кочкин, сидевший за рулем, тоже, видно, был в хорошем настроении: недолго думая, вылез из кабины и стал на четвереньки, замотал кудлатой головой, тяжело и очень похоже замычал. Теленок, задрав хвост, в ужасе дернул от него по борозде.
– Господи, всегда бы так хорошо было!
– от сердца пожелал Тимофей.
– Ладно, едем, - сказал участковый.
– Дела ждут.
Тимофей, став серьезным, уселся в коляске поважнее и строго сказал:
– В правление. Буду просить председателя доверить мне прежний ответственный пост - поголовье Козелихинской фермы. Так и скажу, мол, рядовой сельский труженик Тимофей Елкин из вынужденного увольнения прибыл, готов приступить к добросовестному исполнению своих обязанностей. Трогай помалу!
У правления только пионеров с горнами не было, а так почти все село собралось - событие! Впрочем, один пионер был - гипсовый. Он стоял напротив фонтана, и на его высоко поднятой трубе сидела ворона и каркала.
Тимофей выбрался из коляски, постоял, глядя на знакомые лица, поклонился до земли.
– За пьянку, сердешный, сидел, - прикрывая рот платком, злорадно вздохнула худая и вредная Клавдия.
– За пьянку не содят, - авторитетно поправил первый на селе пьяница и сплетник хуже бабы, небритый, с синяком под глазом Паршутин.
– Вот ежели чего по пьянке - это другое, за это содят.
– Лечился он, - сердито сказала тетя Маруся.
– Теперь лечут от этого.
– Дружок!
– заорал Паршутин.
– Тебя тоже небось вином лечили? Мы в телевизоре видали. Так и я могу, заходи вечерком - вместе полечимся!
Тимофей обернулся на крыльце, усмехнулся снисходительно, как на глупого ребенка.
– Я теперь не Шарик и не Дружок, а тебе и подавно. Ты эту собачью кличку забудь навсегда. Я теперь Тимофей Петрович Елкин - полноправный и сознательный член нашего общества. И потому требую к себе уважения, а кто не захочет - заставлю!
Паршутин закатил глаза, делая вид, что ах как испугался, и показал ему кукиш в спину.
...Я прихожу к заключению, что
дело это гораздо серьезнее, чем может
показаться с первого взгляда.
А. К о н а н Д о й л. Записки
о Шерлоке Холмсе
15 м а я, п я т н и ц а
Этот день Андрей начал с того, что зашел на машинный двор как раз к тому времени, когда механизаторы готовились выезжать в поле. Поговорил, машины осмотрел ("Своя ГАИ у нас теперь", - добродушно шутили трактористы, они привыкли уже к этому), отстранил от работы Василия Блинкова, от которого сильно пахло еще "вчерашними дрожжами" и который при нем дважды уронил разводной ключ и споткнулся на ровном месте, помог студенту-практиканту Алешке завести мотор и пошел дальше.
В личном деле участкового инспектора милиции Андрея Сергеевича Ратникова и в приказе, которым ему объявлялась благодарность, записано, в частности: "...настойчиво и повседневно ведет большую профилактическую работу среди населения, и особенно с подростками и молодежью. Добивается в этом важном деле заметных успехов. На его участке самое низкое число правонарушений вообще, а среди несовершеннолетних они практически отсутствуют". И в областной газете, в очерке "Надежный парень", подчеркивалось, что лейтенант А. Ратников обеспечивает высокие показатели в своей важной работе благодаря творческому подходу к делу и широкой связи с общественностью".