Выйти замуж за дурака
Шрифт:
Узурпаторша меж тем даже и подзабыла о том, что в ее подвалах томится благородный отпрыск заколдованной Руфины Порфирородной. И немудрено забыть, когда каждый день приносил столько событий, от которых голова шла кругом и даже крепкие косяки священного кумара не стирали с Аленкиного лица выражения мрачной озабоченности и вселенской злости.
После того как Аленка провозгласила царем Брахму Кумариса и от его и своего имени принялась издавать совершенно разгромные указы, послы сразу двух сверхдержав – Великой Братании и Фигляндии – затребовали у нее немедленной аудиенции.
Аудиенция состоялась
– Я слушаю вас, милорд! – ободряюще крикнула из лотоса Аленка лорду Вроттберри. Валяйте, не стесняйтесь!
Лощеного лорда перекосило от подобного отсутствия политеса, но он взял себя в руки и заговорил:
– Миледи! Я, как чрезвычайный и полномочный посол Великой Братании в Тридевятом царстве, уполномочен сделать вам официальное заявление от имени моего правительства и моей королевы, да продлят небеса дни ее царствования!
– Я вся внимание! – Аленка повернула пестик лотоса, как руль, и деревянный цветок красиво завертелся. Что намерено мне заявить ваше правительство?
– Великая Братания, руководствуясь международными соглашениями и принципами гуманизма, выражает озабоченность и недовольство той внутренней политикой, которую проводите вы, миледи. Десятилетия добрососедских отношений между Великой Братанией и Тридевятым царством основывались на взаимовыгодном партнерстве, в которое в качестве экспортных статей входили мед и пряники…
– Не будет! – оборвала посла Аленка. Кончились экспортные статьи. Шиш вам, а не пряники: Хрен вам, а не мед!
– Но, миледи!.. Мировое сообщество… Дружественные соглашения… Царица Руфина, как вы можете…
Аленка расхохоталась от всей своей черной души:
– Посол ты посол! Неужли не понял ты еще вместе со всею своею Великой Братанией, что я – никакая не царица Руфина! Я царица, которая правит сама по себе. И потому плевала я на мировое сообщество. И на соглашения тоже! А что касается настоящей царицы Руфины, то ее нет и больше не будет. Так и передайте всей вашей Великой Братании.
Лорд Вроттберри стал бурым от едва сдерживаемого гнева.
– Вы узурпировали власть! Вы самозванка! – воскликнул он. Как мы могли так долго пребывать в заблуждении относительно вашего статуса! Я незамедлительно покидаю вашу страну и сделаю доклад на международном совещании… Готовьтесь к тому, что Совет Единых Народностей введет эмбарго по отношению к Тридевятому царству! А если вы не прекратите своей разрушительной политики, то введет и миротворческие войска!
– Валяй, докладывай! – невежливо крикнула Аленка. Чихала я мелким чихом и на Совет, и на эмбарго, и на войска миротворческие! Все, посол, свободен! И дуй отсюда вместе со своим вонючим котом!..
Аленка надула щеки и так дунула в посла, что тот сухим листом полетел над верхушками окружавшей озерцо цветущей бузины.
Посол Фигляндии, Туукка Тииккуриилла проследила
Итак, на берегу осталась Туукка, а в лотосе плавала Аленка, наслаждаясь погожим деньком.
– Я хочу сказать вам как женщина женщине… – начала было Туукка, но узурпаторша бесцеремонно ее прервала:
– Я знаю все, что ты намереваешься мне высказать. Насчет ценности человеческой жизни и всего такого прочего. На это я отвечу: мне плевать. А если ты скажешь, что мы должны вашему Фигляндскому валютному фонду три миллиона золотом и мелкими ассигнациями, я повторюсь, но отвечу то же самое. Мне плевать. И знаешь почему? Потому что я сильнее. Потому что не люблю отдавать долгов. Кстати, их наделала не я, а опять-таки царица Руфина, которой больше не будет.
– Это жестоко! – воскликнула Туукка. Это негуманно!
– Я знаю, – мило улыбнулась из лотоса Аленка. Но меня это устраивает, понятно?! И давай-ка ты лети прямиком вслед за лордом, не порть мне отдых.
Когда Туукка Тииккуриилла пролетала над теми же кустами бузины, в ее голове мелькнула мысль, что никогда не следует радоваться, если кто-то наступил на навозную кучу. Потому что всегда есть вероятность самой наступить туда же.
Разорвав дипломатические отношения с Фигляндией и Великой Братанией, Аленка хорохорилась два дня. Потом помрачнела и стала выспрашивать у своего махатмы, что будет, если на них пойдут войной.
– Кумарис, сати, – ответил ей дремлющий в позе сытого питона махатма, – Ашвапудрам нанас чандра-гупта раджа-йога.
– Как скажешь, – кивнула Аленка и принялась делать себе косячок. Наплевать – так наплевать.
Только посол княжества Нихтферштейн по-прежнему вел свои дела в изменившемся Кутеже и не требовал от Аленки аудиенции. Но на это у господина фон Кнакена были свои тайные причины.
Однако следует вернуться к забытому в подвалах царских Ивану-царевичу и его новому другу, учкудукцу Тудыратыму. В конце концов, им прискучило ревизовать мясные кладовые и винные погреба, и они решили выйти на поверхность. Тем более что никто им в этом намерении препятствий не чинил.
Это-то и погубило царевича. От хороших харчей да бесконечной выпивки стал он осоловевшим, ленивым и политически недальновидным. Про его товарища и говорить не стоило: Тудыратым только и мог, что сочинять новые песни то про каких-то неуловимых мстителей, то про мир голодных рабов… Забыл-запамятовал Иван-царевич, кто захватил престол Кутежа и превратил его мать в пушистое симпатичное домашнее животное! И забывчивость эта вышла ему боком.
Беспрепятственно покинув одному ему известным ходом территорию царских подвалов, Иван-царевич в обществе не расстававшегося с лисьей шубой Тудыратыма двинулся прямиком к месту, где, как он знал, издревле стоял славный кабак старого Кургуза, добродушного толстяка и жулика, подающего отменное пойло с отменной же закуской.