Выйти замуж за злодея
Шрифт:
Рассыпался переливчатый звон колокольчика, означавший, что покупательницы ждут начала показа и испытывать их терпение не следует. Я поправила шаль и, нацепив на лицо непроницаемую маску «безмолвной одежной вешалки», вошла в открытые Микой двери зала для демонстраций. И уперлась взглядом в единственного покупателя — Соверена Гарда, в расслабленной позе растекшегося в кресле. За высокой спинкой маячила Арлис. Присутствие хозяйки дома, поутру намекнувшей на увольнение, сдерживало настойчивое желание швырнуть в бесящего гада
С отсутствующим видом я прошагала в центр зала, остановилась в перекрестье солнечных лучей, как раз перед зрителем. Повернулась, продемонстрировав длинную летящую юбку. Рука — на бедро, взгляд — в нахальные глаза болвана. Он выгнул бровь. Я сжала от злости зубы.
— Еще раз, — прозвучал в тишине низкий голос. — Покрутись.
Арлис немедленно кивнула, мол, действуй. Слушаю и повинуюсь, демон вас дери!
Скрипнув зубами, повернулась вокруг своей оси. Платье красивой волной взметнулось над вощеным паркетом, мягко опустилось, прикрыв туфли.
— Сними, — коротко приказал Гард, обращаясь ко мне, и с намеком на шаль потрепал отворот пиджака.
— Вы просите нимфу? — обескураженно уточнила Арлис.
— Есть другие варианты? — Он выглядел по-настоящему заинтересованным. Хозяйка дома мод растерялась. Казалось, что мысленно она решала сложную дилемму: раздевать нимфу или не раздевать? Словно действительно была готова оставить манекенщицу в исподнем и с газовой тряпочкой на плечах.
С непроницаемым видом я сдернула шаль, обнажила плечи и тонкие ключицы. Нахально-ленивый взгляд, застрявший где-то в районе моих губ, начал медленно опускаться. Желание швырнуть туфлю — обе туфли — становилось непреодолимым.
— Мне не нравится. Переоденься.
— Почему? — решила отстоять красоту наряда Арлис.
— Не оставляет простора для фантазии, — сдержанно объяснил Гард. — Вас устроит такой ответ?
— Конечно. — Арлис улыбнулась одними губами и едва заметно кивнула, призывая меня вернуться в комнату для переодеваний и по-быстрому вытряхнуться из неугодного клиенту наряда. Что я и сделала, кипя от злости, как забытый на огненном камне чайник. Удивительно, что из ушей и ноздрей не валил пар. А пока Мика застегивала ряд жемчужных пуговичек на груди скромного закрытого платья, я с наслаждением представляла безжалостное избиение властного злодея увесистым томом «Домоводства». Какое дивное чувство!
Пока меня переодевали, хозяйка мод исчезла из зала демонстраций. От удивления я даже сбилась с шага, а оказавшись в круге солнечного света забыла принять позу неподвижного манекена.
— А где Арлис?
— Я попросил ее найти срочные дела.
— Тогда хорошего дня, господин Гард, — не желая оставаться с ним наедине, я развернулась и зашагала обратно (стараясь не покачивать бедрами, но проклятые шпильки не позволяли изображать строевой шаг).
— Минус тысяча с долга, если ты вернешься, —
Я резко остановилась. Демон тебя раздери, Соверен Гард!
— Улыбаться не буду, — бросила через плечо.
— Вычту еще три сотни.
— Как я могу смотреть букой на столь щедрого кредитора? — изобразила я фальшивую улыбку.
— И сотня за естественность.
Зря вчера он обвинил меня в непрактичности! Натянутая улыбка мгновенно превратилась в милую. Попросит станцевать или песенку спеть, глядишь, весь долг спишу. Главное, чтобы стихи не требовал читать — с поэзией у меня туго, помню только одно скабрезное четверостишье, но в нем из приличного только предлоги.
Я вернулась в круг света и спрятала руки за спину, позволив Соверену внимательно рассматривать фигуру, упакованную в белое шелковое платье. Белый цвет мне не шел: контрастировал с темными волосами и заставлял радужки окрашиваться бледно-водянистым пигментом.
— Какой у тебя настоящий цвет глаз? — резко спросил Соверен.
— Чтобы это узнать, тебе придется меня убить, — напомнила я, что любая магия, даже магия нимф, умирает вместе с человеком.
— Или раздеть.
— Тогда тем более сначала убить.
— Расстегни верхнюю пуговицу, — приказал он, и я почувствовала, как меняюсь в лице. — Минус пятьсот злотых.
Только открыла рот, чтобы со всей возможной страстью объяснить, в каком направлении ему следует направить ласты, как он произнес:
— Тысяча.
Да чтобы тебя разорвало, похотливая сволочь! Как тут откажешься? Пальцами я расстегнула жемчужную пуговицу, закрывающую ворот. В кокетливом вырезе снова мелькнули ключицы.
— Доволен? Не забудь потом внести списание в черный блокнотик должников.
— Не завел блокнота, ты моя единственная должница.
— Остальные не выжили? — любезно поинтересовалась я.
— Остальные возвращают сразу.
— Тогда накарябай на ладони!
— Полторы за следующую.
— Дорого вам обходятся прихоти, господин Гард, — с иронией заметила я, но пуговицу меж тем расстегнула.
— Еще одну, — не сводил он с моей груди горящего взгляда.
— Ослепнешь, — наотрез отказалась я.
Он сглотнул, на шее дернулся кадык. Взгляд переместился к носкам белых туфелек, выглядывающих из-под отороченного кружевом края.
— Ты в чулках? — голос звучал хрипло.
— Ты об этом точно не узнаешь!
Под платье действительно пришлось надеть прозрачные чулки, иначе узкие туфли просто отказывались налезать на ступни. К слову, сейчас не левом чулке отстегнулась одна прищепка, и он сборил у коленки.
— Пять тысяч. Приподними подол.
— Ты меня за блудницу принимаешь? — вкрадчиво спросила я.
— Десять тысяч.
— Дом терпимости по улице ниже! — процедила я, упирая руки в бока.