Выжить с Рейн
Шрифт:
— Нет! — до меня донесся мой собственный крик. Я обернул одну руку вокруг ее плеч, пока другая удерживала ее за поясницу, приподнимая, и начал вдалбливаться в нее сильнее. — Ты моя... они не смогли бы... никогда... я никогда не позволю никому…
Я почувствовал, как руки Рейн обняли меня за плечи, а ее ноги обвили мою талию. Ее пальцы впились в мои лопатки. Я не стал замедляться. Давление начало нарастать в моих ногах, и затем я почувствовал острую боль на задней стороне бедра, но вновь проигнорировал ее. Я сосредоточился на более важном и пытался не отвлекаться на такое незначительное препятствие как боль.
Через секунду я был уже за гранью досягаемости, вколачиваясь
Мои руки все еще были под ней: одна под ее поясницей, а другая между лопатками. Я напряг мышцы и прижал ее к себе, когда образы четырех мудаков и того, что они хотели с нею сделать, пронеслись в моей мазохистской башке. Я точно не знаю, сколько мы пролежали так, обнявшись, но когда мой разум успокоился и пришел в норму, сосредотачиваясь на происходящем вокруг, я внезапно осознал, что она дрожит всем телом и плачет.
Святое дерьмо.
Она не просто плакала, она буквально молча рыдала подо мной. Ее плечи тряслись, я отстранился от нее, сожалея, и почувствовал, как прохладный вечерний воздух обвевает мой член, когда я выскользнул из нее. Рейн издала протяжный, душераздирающий стон. Не отпуская мою спину, она прижилась лбом к моему плечу. Я почувствовал, как ее слезы увлажнили мою кожу.
Тысячи мыслей пронеслись в моей голове. Я сделал ей больно? Я чувствовал сильные эмоции, когда находился внутри нее, и был груб с ней, когда стремился заклеймить ее, сделать ее своей. Я был ничем не лучше, чем тот мудак, что забрал ее девственность и не дал ей ничего взамен. Нет, я не был, как он. Я был намного хуже. Я взял и убил четырех человек перед ней, а потом трахнул ее, чтобы почувствовать себя лучше.
Бл*дь.
Не было ничего достойного восхищения в том, что я убил последнего ублюдка. Никто не дал мне денег за это, не было никакого поощрения, поздравлений с победой. Никто не дал мне тугой сверток наличных и не похлопал по спине. Она плакала, когда отрывала меня от тела парня с «ежиком». Она, несомненно, была ужасно напугана, когда они удерживали ее, и скорее всего еще больше напугана мной, когда я убил четырех человек.
Затем я трахнул ее на песке.
— Прости, Рейн... Мне так чертовски жаль… — Я пытался вытереть слезы с ее щек, но они катились слишком быстро. — Я не хотел…
Чего я не хотел? Убивать их? Трахать ее? Кого я пытаюсь обмануть, я хотел этого. Я желал этого.
— Тебе не следовало это видеть, — продолжал я, заикаясь. — Черт, детка... Мне так жаль... Прости! Прости!
Мне пришло в голову, что, наверное, я последний человек, которого она хотела бы в данный момент видеть рядом с собой, и вполне может быть, что ей лучше побыть некоторое время одной. Я отстранился от нее, чувствуя, что она резко опала на песок, я начал отступать назад. Но перед тем как я смог отодвинуться подальше, она вскинула руки и схватила меня за запястья, словно заковывая в кандалы, и закричала:
— Не отпускай меня!
Она продолжала надрывно кричать и пыталась что-то сказать сквозь слезы, но я не мог понять, что она говорит большую часть времени. Единственно, что я смог разобрать из всего сказанного, так это: «Не оставляй меня!»
— Я не оставлю, — сказал я тихо. Я присел на корточки и прижал ее к своей груди. Ее руки обвили мою шею мертвой хваткой, почти так она меня держала, когда мы были в воде.
— Скажи мне, что ты со мной, — прошептала Рейн сквозь рыдания.
— Я с тобой, Рейн, — ответил
Мы сидели на песке, пока солнце не начало садиться. Не зная, что еще делать, я поднял ее на руки, прижал к своей груди, и медленно пошел по отмели к нашей хижине. Моя правая нога опять хотела подогнуться, но я выпрямился и продолжил движение. Я посмотрел на три тела на берегу и подумал, что мне необходимо что-то сделать с ними, но, естественно, после того как Рейн уснет.
Я хмуро посмотрел на навес от плота, который начал прогибаться немного больше, чем первоначально при постройке хижины. Я хотел бы поскорее закончить строительство нового жилища, но у меня пока были дела поважнее. Я опустился на колени на покрытый пальмовыми листами песок и положил аккуратно Рейн на спину. Она продолжала крепко держаться за мою шею, поэтому я прилег рядом с ней, завернул ее в одеяло-полотенце и обнял. Она продолжала безмолвно всхлипывать в моих руках.
Я немного все еще был во власти жажды крови, и сочетание хорошо знакомого мне состояния и незнакомых прежде действий по утешению этой женщины было совершенно нелепым. Я изо всех сил старался удержать руки от дрожи, потому что желание убивать пронеслось вновь в моих жилах, хотя больше не осталось ни одного подонка. Это чувство не было необычным — такое у меня всегда было после боев, именно поэтому я проводил весь остаток ночи, жестко трахаясь. Это помогало мне высвободить внутреннюю энергию и спустить всю накопленную злость. Но это было настолько отличное ощущение от всех предшествующих, я хотел Рейн снова, но не хотел использовать грубость и жестокость по отношению к ней. Такая двойственность была шокирующей для меня.
Я тяжело сглотнул и сильнее прижал ее к себе. Постепенно она перестала сотрясаться от рыданий, и в итоге засопела мне в плечо. Я почувствовал, как она глубоко вдохнула и попыталась медленно выдохнуть, но воздух словно застывал у нее в горле пару раз, от чего ее дыхание было неровным и сбивчивым.
Я хотел сделать... сделать... хоть что-то. По крайней мере, сказать что-нибудь, но я не знал, что говорить и что делать. Пока я размышлял, Рейн тяжело вздохнула и провались в сон, позволяя истощению взять вверх. Я большим пальцем стер оставшиеся дорожки слез с ее лица и прижался губами к ее волосам на макушке. Я был измотан, так же как и она, и хотел просто присоединиться к ней и провалиться в спасительную дрему, но у меня была работа, которую нужно сделать в первую очередь. Я не хотел, чтобы, проснувшись утром, она увидела напоминание этого кошмара.
Я выскользнул из ее объятий, надеясь, что еще достаточно светло, чтобы избавиться от тел на пляже. Когда я попытался встать, моя нога подогнулась, и мне пришлось неловко опереться на руку, чтобы не упасть на Рейн. Я тихо зашипел от боли и повернулся, чтобы взглянуть на заднюю часть бедра.
Посмотрев на рану, я сразу и не вспомнил, как ее получил, но затем вернулся к моменту, когда сломал колено парню с «ежиком». Я припомнил резкую боль в задней части бедра и понял, что тогда-то и был ранен. Рана не было ужасной, но она также и не выглядела хорошо. После того как еле выбрался из хижины, я развернул свою ногу, чтобы разглядеть ее получше. Пальцами я аккуратно коснулся краев раны и оттянул их в стороны, чтобы посмотреть насколько глубокий порез. Кровь сильнее начала хлестать из раны. Без сомнения, мне нужно было наложить швы. Я поразмыслил над тем как мне изловчиться, чтобы наложить швы на заднюю сторону бедра, и в итоге пришел к неутешительному выводу, что мне никогда не изогнуться под нужным углом, чтобы качественно зашить рану. Нужно будет попросить Рейн сделать это.