Выжить в мире, не имея оружия
Шрифт:
Открыв решетку и просуну руку он нащупал знакомый брезент, в голове у него прозвучал ангельский хор, а тело ощутило бескрайнюю легкость. Достав сверток, раскрыл его и проверил прибор. Тот был визуально цел и работал! Он не верил своей удаче!
Спрыгнув он задрал куртку, открыв груд, к которой тряпкой был примотаны часы и поменял их с барометром местами. Барометр привязал к груди вместо часов, поправил куртку, завернул брезент. Положил часы в бочок и подвинул крышку, чтобы бросалась в глаза. Решетку вытяжки поставил на место и завинтил.
Прежде чем выйти из старой химчистки, Леонард вновь скрыл лицо
Выждав ещё пару минут и убедившись, что опасности нет, он побежал к особняку Центуриона.
По возвращении Леонарда встретил ливрей.
– Сообщи хозяину, что я его жду в кабинете, – слуга склонил голову и отправился в столовую, Леонард поднялся в кабинет и устроился в кресле на против письменного стола. Центурион прибыл минут через десять и с секретарем, одногодкой самого Центуриона, но выглядел он моложе и подтянутее, чем его хозяин.
– Ну что? Какие новости? – спросил он проходя в кресло, секретарь закрыл дверь на ключ и встал позади хозяина.
– Беглянку обнаружишь в красной шеврале, рекомендую уже сейчас погоню отправить, пока она не далеко.
Мужчина кивнул секретарю, тот вышел в соседнюю комнату.
– А с Мэлом что?
– Его я хорошо помял. Ищи его у врачей, в городе.
– Понял. Мартин! – секретарь выглянул, – Отправь патруль по всем докторам! Немедленно! – мужчина кивнул и спрятал голову обратно. – Ох, как мне не терпится сомкнуть руки на его шее! Сколько он мне крови попортил!
– Пытать будешь?
Толстяк ухмыльнулся.
– Для начала.
– И да, – сказал Леонард, вытянув руку и стуча по столу, – проведи чистку среди слуг. Ей кто-то помог сбежать, задняя дверь была открыта на момент побега.
– Понял, – кивнул толстяк , размышляя.
– И ещё, на двенадцатой улице его подвал, бывшая химчистка. Тоже туда направь ребят, пусть всё обыщут, может ещё чего найдут интересного. Списки, документы какие…
– Мартин! – вновь закричал толстяк, и голова секретаря появилась в проёме, – ещё отправь отряд на двенадцатую улицу, в бывшую химчистку…
– … у неё ещё окно забито досками, она в полуподвале, – уточнил Леонард. Секретарь кивнул и исчез. – Какой молчаливый, – удивился Лео.
– Ха, – толстяк откинулся на спинку кресла, – так лет пять назад, он начал болтать то, что не надо и фабриканты стали бастовать. Я его, – он кивнул в сторону панели, за которой скрывался Мартин, – пощадил и оставил на должности с условием, что язык ему вырву. Как видишь.
– А забастовки?
– Пришлось зарплату поднять, – сказал печально и сложил руки на животе, – но потом я им налоги поднял, – он засмеялся. Гость вежливо улыбнулся.
– И служит хорошо? – кивнул в сторону тайной комнаты, желая сменить тему.
– Он-то? Ну, теперь не нужного не болтает, – улыбнулся толстяк и попытался посмотреть в окно, день клонился к концу, на улице был розовый закат. Была надежда на то, что завтра будет дождь или песчаная буря, что больше вероятнее.
***
Мартин отправил отряды по приказу Центуриона III. Беглянку быстро поймали, она успела только добраться до машины, но открыть её не удалось. Мужчины схватили её, но женщина вырывалась, била по рукам, ногах, кусалась. Ей накинули на голову старый мешок, придавили к земле и связали руки. Каждый был проклят до пятого колена, но это не помешало вернуть её обратно в поместье.
***
Другие отряды, отправленные на поиски Мэла, врывались к каждому доктору в дом или кабинет, будь у него лицензия, купленная у Центуриона, или нет. Обыскали всех. Один из докторов рассказал, о так называемое целительнице, которая оказывала помощь всем за символическую цену и гарантировала полную анонимность (это была профессиональная месть, она некогда училась у этого доктора, закончив обучение, обманула, сказав, что покинет город, перебравшись в другой район и сменив имя. Так же она "украла" часть состоятельных клиентов у этого доктора). У неё и обнаружили амбалов, пытавшихся препятствовать войти отряду, но пару выстрелов и пыл иссяк навсегда. Члены отряда вошли, перевернув кабинет вверх дном и напугав юных медсистричек, но таки нашли "тяжелобольного" Мэла, спрятавшегося в подсобке с перебинтованным носом и головой. Мужчина увидев отряд завизжал и попытался сначала откупиться, а затем отбиться. Но ни первое, ни второе не дало плодов, он сдался и решил подчинится, надеясь на лучший для себя исход.
После того как её привезли к особняку Центуриона, на голову надели уже знакомый мешок и отвели на задний двор, где стоял домик для садовника, но лет как двадцать он был переоборудован под пыточную, после того как жена пожаловалась на крики от которых дети плохо спали.
Всю ночь из домика доносились мужские крики. Жители и слуги особняка в эту ночь плохо спали. Некоторые, кто был совершил мелкие преступления или кражи, сами на следующий день пошли к старшим слугам. Кого-то выпороли, кого-то с позором и клеймом выгнали из дома, кого-то арестовали для дальнейшего расследования. Дом стоял на ушах.
Сам хозяин дома, после ночи пыток вернулся довольный и проспал стуки, пока его помощники зачищали персонал на заводах.
На следующий день была назначена казнь.
***
Утро выдалось на редкость пасмурным. Небо было всё укрыто серыми тучами, которые грозились оросить всех дождем. На заднем дворе, на лужайке, покрытой галькой, люди стояли и кутались в плащи, рассчитывая поскорее оказаться дома, а не отплевываться от песка и скрываться от пронизывающего ветра.
Наконец на площадку вышел сам хозяин дома в сопровождении беглянки. Элина увидела свою сестру. Она сначала была шокирована, так как слышала, что это сделал кто-то из близких, но не думала, что настолько близких людей.
– Как ты посмела! – она подбежала к сестре и со всего размаху дала пощёчину младшей сестре, которая выглядела не самым лучшим образом; волосы растрепаны и клоками выдернуты, лицо всё в синяках и губы опухли от побоев, пощёчина была щекоткой по сравнению с тем, что она испытала накануне. Она не могла самостоятельно идти, ноги сломаны, её держали за предплечья из-за чего создавалась ощущение, что она плывёт. – Он дал тебе кров и пищу! Как ты могла предать его!
– Пф, – женщина посмотрела исподлобья на сестру и расхохоталась смехом сумасшедшей. Десятка зубов не хватало. – Ты родила ему детей, – голос женщины был низким, простывшим, поломанным, – он любил тебя или даже любит сейчас, а мы шли как довесок к тебе!