Выжить. Остаться собой
Шрифт:
– Тетей повелителя, - уронила задумчиво.
– Именно так. У эфета двое сыновей, насколько мне известно, оба довольно взрослые. Но настоящая слабость эфета – его племянница, Льятиша Ракер. Дочь младшего брата, также ушедшего тропой предков. Льятиша выросла в доме эфета, он воспитал ее как собственную дочь.
– Вы так много знаете о местной жизни, а ведь сами живете в Острожье, - мягко улыбнулась хали Орашу.
– Я часто бываю в Ирании, Алисана, - вернул улыбку торговец. – Дорога на баракаре занимает не одну декаду. Чем еще заниматься посреди бескрайнего амута? Вот и общаюсь с капитаном баракара, экипажем,
– Как вышло, что в Острожье и Ирании столько схожих понятий, но язык разный, внешне люди отличаются, а уж про порядки и вовсе не стоит упоминать?
– Бравины – это кочевники, изгнанники, Алисана. Много-много оборотов назад острова пустовали, на них жили лишь дикие звери. Не шэрхи, нет. Они как раз появились на островах позднее. На острова стали ссылать преступивших закон, нарушивших устои и обычаи предков. Такую ссылку можно было приравнять к казни, но изгнанники смогли выжить, смогли приноровиться к тяжелым условиям.
– Изгнанники? Все бравины – изгнанники? И женщины тоже?
– Речь идет о событиях, произошедших так давно, что нет никого, кто бы застал тот период и воочию увидел те события, Алисана. Поэтому я могу лишь пересказывать то, что услышал от своего отца, а он от своего. Лукавлю, - улыбнулся хали Ораш. – Об этих событиях рассказывают даже малькам, когда они только приходят в учильню. У нас говорят, что те, кто не знает своего прошлого, не сможет познать и будущего, - отвлекся на миг торговец.
– Летописи утверждают, что и островов тех раньше не было вовсе. Однажды, множество оборотов назад, словно в один миг разверзлись небеса, прогремела молния, да такой силы, что расколола мир на множество частей. Так и появились те острова.
– А шэрхи? Они всегда жили в этом мире?
– Шэрхи пришли в наш мир со вспышкой. Сохранились довольно древние изображения, наскальные, в основном, где можно понять, какой мощи была та молния, расколовшая наш мир. Из огромной огненной воронки и пришли шэрхи.
– То есть, возможно, они попали сюда из другого мира? – выдвинула вполне очевидное предположение.
– Все возможно, Алисана. Существует теория, согласно которой у наших предков не было первородного духа, что Великая Мать подарила его своим детям, чтобы им было что противопоставить грозным противникам. Ведь шэрхи могли просто уничтожить все живое, не сумей древние люди воспротивиться и дать отпор.
– Вы сказали, что на островах поначалу шэрхи не жили, - вспомнила я.
– Верно. Острова пустовали. Шэрхи же долгое время селились в горах на востоке от Ирании. Там есть длинная горная гряда, людей в тех краях практически нет из-за сложного климата и неплодородной почвы. Вот те места и облюбовали шэрхи по прибытии в наш мир. На острова они попали по воле человека, Алисана. Получив в дар от Великой Матери первородный дух, люди захотели подчинить себе властителей небес и им это удалось.
– Подождите, получается бравины – такие же ирашцы, но они настолько отличаются внешне…
– Во многом это обусловлено условиями жизни на островах. Там светило закатывается совсем ненадолго, очень жарко весь оборот, вот кожа местных и потемнела со временем, чтобы уберечь людей от ожогов. Речь их также претерпела изменения, но совсем уйти от привычных понятий они не смогли, отсюда и схожести.
– Но почему у них сложилось такое отношение к
– Думаю, все дело в том, что изначально женщин на островах было крайне мало, с самого начала они были ценностью. Со временем это понятие трансформировалось, приобретя те черты, что мы имеем сейчас.
Глава 33
– Это просто ужасно! То, как живут женщины в Острожье немыслимо! – снова стала ходить из угла в угол.
– Это так, - покивал хали Ораш, - это так. Но, боюсь, изменить что-то не в наших силах, Алисана. Долгое время Верхний предел развивался самостоятельно. Весь вклад Ирании заключался в том, чтобы отправлять на острова все новых изгнанников. Все изменилось, когда более ста оборотов назад у берегов Эришата потерпел крушение крупный баракар. Несколько оборотов никто не ведал судьбы плывших на нем. Спустя долгое время местные узнали, что почти всем удалось спастись, их спасли бравины. Мужчины легко вписались, начав новую жизнь, участь дев… была незавидна. Некоторым альшарам после удалось вернуться в Иранию. Одним. Семья не могла покинуть острова. Нет, сыновья могли, а вот девы нет. Этот запрет действует до сих пор. Ни юным девам, ни пожившим бравинкам нет пути с островов. Только в амут или очистительный огонь.
– А почему они не сохранили понятия семьи? Если так дорожили своими женщинами?
– Так как в самом начале их было очень мало, могу лишь догадываться, что одна женщина вынуждена была дарить наследников нескольким бравинам. Это в некотором роде происходит и сейчас. Женщина переходит от одного мужчины к другому, ее буквально выкупают на короткое время. Дети при этом считаются собственностью мужчины. Однако сильные альшары, в основном потомки тех, кто потерпел крушение на баракаре у берегов Эришата все же просят благословения Великой Матери и создают нерушимые союзы с одаренными иттани. Таких в Острожье крайне мало, оттого обычай и не нашел отклика у простых бравинов.
– А сейчас? Преступников так и высылают на острова?
– Нет. Уже много оборотов Ирания не высылает ссыльных на острова, это прекратилось еще до крушения того баракара. Теперь между нашими пределами даже наладилось общение, торговля.
– Пределами? Иранию тоже называют Пределом? – даже замерла.
– Верхним, - улыбнулся хали Ораш. – Наш мир словно разделен на две части, на Верхний и Нижний пределы. Ирания и Острожье. Ирашцы и бравины. Много оборотов мы живем в мире благодаря тому, что уважаем традиции друг друга.
– Но женщины Острожья все равно приравнены к вещи, - горько резюмировала я.
Хали Ораш только развел руками, не став комментировать очевидное.
– Алисана, могу я спросить?
– Конечно. Что вы хотите знать?
– Ты ведь лукавишь, говоря, что ничего не помнишь, я прав?
– Я не помню ничего, что связывало бы меня с Острожьем или Иранией, хали Ораш. Я не помню, кто родные Алисаны, чье имя мне назвали, как мое. Я не знаю, кто эта девушка в отражении, где она родилась и как прошло ее детство. Я не помню, получила ли она образование и какое. Я не помню ничего, что касалось бы ее первородного духа и умения им управлять.