Выжившая
Шрифт:
вскинув руки, сжимаю ладонями его виски. – Выпусти его, -
требовательно рычу я.
–Мне очень жаль, Шерри, - хрипло произносит Оливер, его взгляд устремляется сквозь меня и застывает, словно омертвев.
– Я хотел уберечь тебя, - он неумолимой властной силой отрывает мои запястья от своего лица, вытягивая их вдоль тела.
– Я хотел любить тебя.
–Ты сумасшедший, Оливер! – взбешенно шиплю я, хотя отличо знаю правила выживания в одной клетке с потенциальным убийцей.
– Ты такой же безумный хладнокровный монстр, как твой отец. Признай это хотя бы сейчас, глядя мне в глаза. Здесь
Хищник чувствует хищниа.
–Ты не понимаешь, что говоришь, - Оливер с бесконечным сожалением смотрит на меня. На резко осунувшемся лице отражается неприкрытая боль. му не надо говорить, я знаю, что меня ждет дальше. Я разделю участь своей сестры. Я
сегодня умру, если не попытаюсь остановить, если не призову другого… Того, кто однажды услышал и помог. Того, кого видела только я.
–Ты знал Руби. Ты привел ее в логово своего отца, а потом напугался того, что натворил! Может быть, ты и правда любил ее…, – я резко замолкaю, ощутив неуловимую вибрацию воздуха позади меня, раны на коже вспыхивают болью, легкие горят от недoстатка кислорода… я истратила весь пыл на бесполезную истерику.
–Не ее, Шерри. Тебя. Ему была нужна ты, - разрезает агонизирующую тишину негромкий голос, который я уже отчаялась услышать. Медлительный, вкрадчивый, размеренноспокойный, тягучий, как патока. Тяжёлые ладони уверенно сжимают мои предплечья. Жар его гибкого хищного тела пронизываeт насквозь, заполоняя, замещая мои атомы своими.
Оливер Кейн неподвижно стоит напротив, на лице заледеневшая маса скорби, в глазах, обращенных на меня, горькое сожаление, оставляющее приторно-медный вкус на языке.
–Всегда только ты, - касаясь кожи горячими губами, шепчет мне в ухо тот, кто стоит сзади.
– Для него. Для меня. Для нас обоих.
Все мои версии рассыпаются пеплом, вгрызаясь в угасающий разум острыми клыками. Я стою между двумя живыми дышащими мужчинами, опасными безумцами и, возможно, убийцами.
Их двое.
Двое.
Я вижу их обоих.
«Не бойся. Я всегда рядом.
Я за твоей спиной.
Оглянись.»
Но я не могу. Это слишком. Мое сознание разрывается, и он принимает решение за меня. Впервые. Я вздрагиваю, чувствуя обжигающее прикосновение ладоней к моим плечам, сильные руки медленно разворачивают, вынуждая взглянуть в его лицo.
«Ты боишься не справиться и хочешь, чтобы я все сделал за тебя. Но это не моя война, Шерри. Если хочешь победить,то ты должна пройти весь путь сама».
Мой невидимый демонический друг реален. Или безумна я, а не обитатели этого жуткого дома.
–Дилан, - выдыхаю одними губами въевшееся в сердце имя, послушно следуя за его руками.
– Дилан, - повторяю беззвучным шепотом, потрясенно, ошалело и беспомощно глядя в проницательные спокойные глаза.
– Ты вернулась, Шерри, – мужские губы дергaются во второй за нашу историю улыбке. Часть меня ликует, а все остальные захлебываются кровью от дикой боли и запоздалого прозрения.
–Зачем ты так со мной?
– слова срываются с губ, шелестят словно истлевшая листва в саду, буквы совершенного преступления
–Правда бывает жестокой, Шерри, - неторопливо отвечает
Дилан.
– Ты не хотела верить. Мне пришлось помочь.
–Это помощь? – моих слов почти не слышно, но он понимает, словно читает, видит, заглянув в самый черный угол моего подсознания. Я сама пустила его туда. Сама позволила.
– Да, - твердо и сосредоточенно кивает Дилан. – Это помощь.
–Как тогда?
– спрашиваю я, забыв про существование еще одного участника сцены.
– Я действительно ее убила?
Дилан снова кивает, разбивая меня на части, стирая, обнуляя и … открывая глаза на правду, которую я отказывалась видеть, не хотела помнить.
– Любовь бывает такая разная, Шерри. Иногда она
настолько больна, что ты видишь только один способ
излечиться и обрести покой – избавиться от нее, – он цитирует недавно сказанные мной слова, дотрагиваясь большим пальцем до моей нижней губы.
– Я не смог. Позволил тебе выжить взамен на обещание.
– Я выполнила его, – сипло бормочу я.
–ще нет, - подняв голову, Дилан смотрит через мое плечо на оцепеневшего Оливера.
– Это честная победа. Она пришла сама, - обращается он к нему, но я не понимаю ни слова. Моя вселенная состоит из одного мужчины. Он передо мной.
– Ты помнишь, что делать, - склонившись к моему лицу хрипловато шепчет Дилан, согревая дыханием мочку уха, горячая дрожь пронизывает меня насквозь. Не отпуская взгляд брата, Дилан вкладывает стилос в мою ладонь.
«Кто ты, Шерри? Заблудший котенок, обречённый стать
жертвой,или хищник, достойный уважения и пощады такого же, как ты?»
–Я помню, – едва слышно шевелю губами, сжимая пальцы вокруг металлического стержня.
– Начни с сердца…
Дилан
В комнате темно. Очень темно. Всегда темно. В этой комнате нет окон и всего одна дверь, запираемая не мной.
Непроглядная тьма. Пугающая для тех, кто оказывался здесь впервые,и комфортная безопасная для меня. В этой комнате всегда тихо, за исключением тех дней, когда у нас бывают гости. Я не люблю гостей, они громко кричат и всегда о чем-то просят. Мне это не равится, меня это злит. Люди приносят с собой много шума, хаоса, грязи и вони, оторую потом приходится смывать, соскабливать со стен и пола. Я люблю тишину, стерильность,темноту и одиночество.
Но сегодня мой покой нарушен. Моя нетронутая территория запятнана чужими следами, запахами, предсмертными булькающими звериными хрипами…
Мы часто становимся похожими на тех, кого ненавидим или
боимся.
Страх – это сила и власть. Никто не тратит свою ненависть на неудачников. Нашей ненависти достойны только матерые хищники – те, кто разрушают нас,те, кто породили нас,те, кто маниакально ломал и перекраивал нас. Не все монстры прячутся на чердаках. Большинство из них ходят среди обычных людей, виртуозно маскируясь и сливаясь с толпой. И