Выжжено
Шрифт:
Главный дом встретил их ароматом жаркого, картофеля и приправ, едва они прошли в просторную столовую. На столах стояли плетёные корзиночки с приборами и матерчатыми салфетками, люди сидели на скамьях.
– Я привела Марка, – объявила Ребекка всем, кто здесь уже был. – Он работает в коровнике.
Все вокруг закивали, его окинули любопытными взглядами, но были среди них и критические, и он не смог понять, к кому они относились.
Они сели на край скамьи. Маркус быстро огляделся. Тут были одни женщины, преимущественно пожилые. Некоторые, пожалуй, и к моменту
– Здесь что, едят только женщины? – шёпотом спросил он Ребекку.
Она отрицательно помотала головой и пояснила:
– Мужчины сейчас придут.
Первый явился тут же, будто только и ждал её слов; комбинезон его был в опилках. Он побалагурил с несколькими женщинами у входа, сел, и дверь уже не закрывалась. Не прошло и пяти минут, как столовая наполнилась людьми.
Четыре женщины прикатили из кухни сервировочные тележки и перед каждым поставили по полной тарелке. Аромат, исходивший от еды, на время лишил Маркуса дара речи. Впервые в жизни он на собственной шкуре почувствовал, что значит выражение «слюнки потекли».
Никто пока не начинал есть, и Маркус тоже выжидал, хотя ему это дорогого стоило. Как только разнесли все тарелки, кто-то произнёс короткую молитву, в которой опять были помянуты те, кто после «краха», как это называлось, жил не так хорошо, и все наконец взялись за ножи и вилки.
Это был просто кусок жареного мяса с картофелем и разными овощами под белым соусом, но вкусно было необыкновенно. Если ради того, чтобы и впредь наслаждаться такой кухней, придётся носить вязаные кальсоны, то об этом (решил в эту минуту Маркус), возможно, стоило подумать.
Первые минуты еды проходили молча, потом тут и там завязались приглушённые разговоры, и вскоре воцарился уровень шума, обычный для столовых. После чего Ребекка спросила:
– А ты любишь лошадей?
Маркус жевал, что помешало ему ответить спонтанно.
– Я их, если честно, скорее опасаюсь.
Но она не отнеслась к этому скептически.
– А я от них в восторге. Летом я всегда скачу верхом. Я хорошо умею скакать верхом. Хочешь, тебя научу?
Маркус представил себе картину летней верховой прогулки, зелёную листву над головой, привал в кустах и два обнажённых, потных тела… Потом он глубоко вздохнул, картинка исчезла, и он совершенно здраво рассудил, что научиться верховой езде не только стоит, но даже необходимо, чтобы в будущем быть оснащённым.
– Да, – сказал он. – С удовольствием. Было бы здорово.
Её лицо расцвело улыбкой. Она вскинула голову, отбрасывая назад непокорную прядь, и по этому движению Маркус понял, что в ней так привлекает его: её поразительная жажда жизни, её неприкрытая сексуальная готовность волнующе напомнили ему об Эми-Ли! С той лишь разницей, что у Ребекки условия религиозной общины плотно удерживали это бурное кипение под крышкой.
Эми-Ли. Каково ей там? Наверняка у неё давно уже новый любовник, а про него она даже не вспоминает. Как при нём не вспоминала о мужчинах, бывших до него. К тому же он ведь сам ушёл от неё.
Настало время и ему забыть об этом. Всё это в прямом смысле слова осталось в другой жизни.
– О чём ты думаешь? – спросила Ребекка.
– О человеке, который… как бы это сказать…
– Который попал под этот «крах»?
– Да.
– Женщина? – Верный инстинкт охотницы.
– Да, – сказал Маркус. – Женщина.
Ребекка смотрела в свою тарелку, рисуя вилкой в соусе.
– Не все там погибнут, знаешь? Мой отец так говорит. Может, ей повезёт.
– Твой отец?
– Преподобный, – сказала Ребекка.
На следующий день Джек взял у него из рук вилы и объявил, что теперь будет учить его стрелять.
– Стрелять? – непонимающе повторил Маркус.
– Тебе уже приходилось когда-нибудь стрелять? – спросил Джек.
– Нет.
– Ну вот.
Они направились к главному дому, куда на сей раз вошли через другой вход. Лестница вела в подвал, где вдоль стен стояли шкафы из массивной стали. Джек достал из-за пазухи ключ, который носил на цепочке, и открыл один из них. В шкафу висели пять ружей, а внизу стояли коробки с патронами. Джек взял одну.
– Пятьдесят выстрелов, – сказал он и сунул коробку ему в руки. – Это норма для обучения. На пятидесятом выстреле ты должен уметь уже всё.
– О'кей, – сказал Маркус с неуютным чувством.
Ружьё Джек поначалу нёс сам. Он всё запер, они вышли на мороз и зашагали вдоль по улице в другую сторону от дома Таггарда, углубились в лес и добрались до низины, которая явно использовалась здесь в качестве природного тира. На бревне в отдалении стояли пять изрядно помятых консервных банок.
– Итак, правило номер один, – сказал Джек и поднял ружьё. – Обращаться с оружием надо всегда так, будто оно заряжено. Правило номер два: когда несёшь ружьё, дуло всегда должно смотреть в землю. Правило номер три: за исключением тех случаев, когда ты намеренно в кого-то целишься, чтобы пригрозить или пристрелить его…
От той естественности, с какой рыжеволосый богатырь говорил об убийстве человека, Маркус содрогнулся, как от электрического разряда.
– …ствол ни при каких манипуляциях нельзя направлять на человека. Ясно? Если я тебя на этом застукаю, получишь десять ударов палкой.
– Ударов палкой?
– Помогает безотказно усвоить правило номер три, уж поверь мне.
Потом он показал, как обращаться с ружьём. Как заряжать. Как держать. Как вскидывать и целиться.
– С предохранителя снимаешь только перед самым выстрелом, – внушал он, – и палец кладёшь на спусковой крючок только в момент выстрела.
– О'кей, – сказал Маркус.
Джек протянул ему заряженное ружье. Маркус принял его осторожно, стараясь помнить три основных правила, встал в позицию, прицелился в первую банку и…