Вызов (дилогия)
Шрифт:
— Поверь, ты бы от страха ещё неделю отказывался спать один.
Взяв Эбби за руку, я вышла из ванной. Макс шагал за нами по просторному коридору в сторону гостиной.
— Да ла-адно, так уж и страшно? — не унимался он.
— Ужасно! Я сама три дня спала при свете.
— Трусиха!
— Что? — Я остановилась и возмущённо посмотрела на сына. — Это я-то трусиха?
Эбби отпустила мою руку и, не обращая внимания на нашу перепалку, поковыляла дальше.
— А кто до сих пор боится Дарта Вейдера? — Я ткнула в Макса пальцем, зная, что сейчас задену его за живое.
— А ты
— А ты — динозавров.
— Не ври, не всех!
— Всех! Ты даже футболку с тираннозавром Рексом ни разу не надел.
— Она мне мала!
— Ну, теперь уже да, — хохотнула я. — Так что не называй меня трусихой. Я ничего не боюсь!
— Ага, кроме пауков, — напомнил сын.
— Они противные, их бояться не стыдно.
— А ещё ты боишься, когда я один перехожу дорогу.
— Все мамы этого боятся! Это не считается.
В пылу спора мы не заметили, как Эбби дошла до конца коридора и завернула за угол.
— Эбби, стой!
Макс побежал вперёд, я за ним…
… и налетела на обоих в дверях гостиной.
Причина, почему дети остановились, стала ясна, как только я подняла глаза: возле большого, выложенного красным кирпичом камина Митчеллы беседовали с Диланом.
Я превратилась в соляной столб, потрясённо таращась на его обтянутую серым свитером спину.
Первой нас заметила Эллен:
— Ах, вот и вы!
Будто в замедленной съёмке Дилан медленно повернулся. Его взгляд сначала остановился на мне, потом — на Максе и лишь затем — на Эбби. Её ручка неосознанно потянулась ко мне, и, обхватив её, я по привычке притянула дочь к себе. По лицу Дилана пробежала лёгкая тень. С замиранием сердца я наблюдала, как, не отрываясь, он смотрит на малышку, и лишь голос Эллен вывел меня из ступора.
— Макс, помнишь, я обещала познакомить тебя с человеком, который больше моего знает о самолётах? Ну вот, это Дилан. Думаю, он ответит на все твои вопросы.
Взгляд Дилана вернулся к моему сыну.
— Ещё раз здравствуй, Макс!
— Здравствуйте.
По голосу я услышала, что Макс немного оробел.
Похоже, Дилан тоже это почувствовал, потому что мягко улыбнулся и неожиданно направился к нам. Эбби вжалась в мои ноги. К счастью, сосредоточенный на Максе, Дилан этого не заметил.
Подойдя, он протянул ему руку.
— Не уверен, что смогу ответить на все вопросы — всё же, я не профессиональный пилот, — он пожал ладошку Макса. — Но на некоторые определённо постараюсь.
Его смеющиеся глаза внимательно изучали моего сына. Дилан ненадолго задержал его руку в своей. Я не видела выражение лица Макса и наблюдала лишь за тем, как двигалась его вихрастая макушка.
— Хорошо, — кивнул он. — Спасибо. — И на секунду задумавшись, добавил: — Сэр.
Эбби, до этого цепляющаяся за меня, неожиданно двинулась вперёд. Обойдя Макса, она протянула Дилану правую ручку.
Я замерла, боясь сделать вдох. Многочисленные эмоции в одну секунду отразились на лице Дилана, когда он увидел это движение: удивление, радость, боль, восхищение… Казалось, он сам не верит в то, что это происходит; что дочь сама подошла к нему. Я понимала, что сейчас Дилан впервые коснётся её, что, наверное,
Он тоже это понимал и, не отводя взгляда от личика малышки, присел на корточки и осторожно взял её растопыренную пятерню двумя ладонями.
— Здравствуй, — услышала я его тихий голос.
— Это моя сестра… — начал, было, Макс, но Эбби перебила его, грозно дёрнув кудряшками:
— Я сяма!
Дилан едва сдержал улыбку. С изумлением он взглянул на Макса, но тут же его глаза вернулись к Эбби.
— Я Эбби Вуд, Мне дьва. — Она подкрепила это заявление жестом, показав два растопыренных пальчика. — А Маку осемь, и он стайше.
Я видела, как менялось выражение глаз Дилана: под конец её маленькой речи они сияли. Он смотрел в её глаза — свои глаза! — и уголки губ слегка подёргивались. Когда он заговорил, в его голосе звучало нежность.
— Очень приятно, Эбби Вуд. А я Дилан.
На этом дочь посчитала свою миссию выполненной и, вытянув ладошку из его рук, направилась к дивану.
Дилан растерянно смотрел ей в след, а потом перевёл вопросительный взгляд на меня. Я как-то по-глупому улыбнулась и пожала плечами.
А что я могла сказать? В идеальном мире такого не происходит. Знакомство с двухлетней дочерью — далеко от нормальности.
Дилан прав, говоря, что мы не знаем друг друга; что главное сейчас действовать постепенно. Я уверена, что он очень хотел взять дочь на руки и крепко прижать к себе: расцеловать её, потрогать, хорошенечко рассмотреть каждою её черточку. Он бы не выпускал её ни на секунду, ловил каждую эмоцию, пробегающую по её личику, каждый жест, каждое слово. Но даже сейчас, когда Эбби рядом, он сдерживается и делает всё правильно. Ради неё. Ради Макса. И ради меня.
Сердце переполняла благодарность, и теперь уже у меня возникло нестерпимое желание так же запросто, как до этого наша дочь, подойти к Дилану и пожать ему руку. А лучше — крепко обнять.
— Что ж, кхм, как насчёт немного перекусить? — преувеличенно бодро заговорил Говард. Взяв небольшой сэндвич, он сел рядом с Эбби. — Ты присоединишься к нам? — Он обратился к сыну.
Дилан выпрямился и посмотрел на отца.
— Если ваши гости не возражают. — Он перевёл он взгляд на Макса.
Вместо Макса ответила я.
— Мы не возражаем.
Эллен сразу начала суетиться, рассаживать всех по местам, наливать в чашки чай из большого хромированного чайника, предлагать нам булочки и сэндвичи.
Макс сел на диван рядом с Эбби, а мы с Эллен и Диланом разместились в мягких креслах.
Беседа за чаем текла медленно и неторопливо.
Дилан больше молчал. Его взгляд всё время возвращался к Эбби. Он ловил каждое её действие: как она аккуратно берёт чашку, отпивает и ставит обратно; как пытается откусить слишком большой для её маленького ротика сэндвич, и Говард помогает ей, разламывая его пополам. Иногда я и на себе ловила его взгляд, но, как только Дилан замечал это, тут же отводил глаза. Мне было не по себе, я хотела заглянуть в них и пусть даже не увидеть там ничего для себя хорошего; но Дилан либо опускал их, либо смотрел на Эбби.