Вызов
Шрифт:
– Узри же там, на Западе. Там я вижу своих товарищей и возлюбленных, я вижу тех, кто ушёл до меня и тех, кому ещё только предстоит прийти в этот мир. Я вижу их там, у высоких дубов и среди ветвей, их лица озаряет златое солнце.
– Они выкрикивают моё имя. Они зовут. Зовут на Запад, и туда я направляюсь.
Не узнать этот голос было невозможно, в нём были не только артикуляция и выразительная интонация, столь типичные для золотых эльфов, но и тот лёгкий тембр, который Галаэрон за последние два года службы запомнил очень хорошо. Этот голос, вне всякого сомнения, принадлежал отцу Луэнгриса, лорду Имесфору.
Один из фаэриммов толкнул высшего мага, заставив того замолчать, после чего Зэй поднял хвост и с размаху ударил Киньона в грудь. Шип пробил мифриловый доспех и погрузился в тело, но Галаэрон заметил, что мышцы твари не сокращались, как с Такари, когда в неё поместили яйцо.
Нет? Тогда назови хоть одну причину не делать этого. Скажи первое слово, и я позволю тебе умереть без личинки.
– Златосердце, – прошептал Киньон. – Это слово – Златосердце.
Лжец!
Зэй подал знак своим собратьям, и дюжина шипов пронзила доспехи Киньона. Мышцы пары хвостов сократились, но, казалось, что спазмы были слабее, чем в хвосте того монстра, который поместил яйцо в Такари. Мастер стражи гробниц вскрикнул, его тело обмякло и стало подниматься к потолку. Только хватка фаэриммов не позволила ему воспарить до самого свода.
Как ни поразил Галаэрона странный эффект, ещё больше его удивило то, что он может стоять и наблюдать за происходящим, ничего не предпринимая. По идее, он должен был испытывать такое отвращение, что либо как безумный бросился бы на фаэриммов, либо уполз бы, дрожа от страха.
Мои поздравления, Зэй, – сказал Таа на свистящем языке фаэриммов. – Снова ложный ответ.
Зэй затолкал Киньона обратно в костяную клетку, где мастер гробниц воспарил к потолку и беспомощно завис, поддерживаемый странной магией, впрыснутой фаэриммами.
Ответ не может быть ложным, – произнёс Зэй,– это мы неправильно его понимаем.
Всё равно, портал это слово не открывает. – Таа рывком поднял лорда Имесфора с пола. – Осталось только одно средство. Возможно, мёртвых можно заставить сказать то, чего мы не смогли добиться от живых.
Сердце Галаэрона пропустило удар. Фаэриммы могли говорить о любом из нескольких порталов в Эвереску, но, похоже, они имели в виду Тайные Врата – единственный путь через горы с этой стороны. Этим же путём Клинки покидали Долину, и Нихмеду даже боялся думать о том, что произойдёт, когда его отец выйдет из портала прямо в лапы стаи монстров.
Лорд Имесфор возобновил Молитву о Мёртвых, на этот раз для себя. Галаэрон отступил и отвернулся. В помещении было столько фаэриммов, что эльф не видел шанса спасти высшего мага, а наблюдать за его смертью он не хотел, потому что ввиду проснувшихся в нём кровожадных эмоций боялся узнать, какие чувства при этом испытает.
Галаэрон почувствовал, что его колена кто-то коснулся. Подняв взгляд, он увидел Мелегонта.
Пошли, у нас мало времени для составления плана.
Маг проскользнул мимо Нихмеду в тоннель, где затаилась Вала со своими людьми. Ему пришлось передвигаться на карачках, потому что трубообразный тоннель был всего четыре фута в диаметре и скорее подходил левитирующим фаэриммам, нежели людям. Галаэрон присоединился к остальным и встал на колени – от долгого пребывания в полусогнутом состоянии у него затекла спина.
Мелегонт провёл рукой по потолку и тихо произнёс заклинание, создав завесу сумрака между ними и проходом к Военному Сбору. Он велел Дексону следить с другой стороны завесы и подал знак остальным, что можно говорить шёпотом.
– С двумя-тремя мы бы справились, но никак не с семнадцатью, – начал маг. – Так что открытый бой отпадает сразу. Придётся придумать что-то ещё.
Галаэрон поднял брови.
– Если ты намерен их спасать, то знай, что у жителей Эверески есть принцип – никогда не рисковать большинством в безнадёжной попытке выручить меньшинство.
– И как часто этому принципу следуют? – спросил Мелегонт.
– Не очень часто, – улыбнулся эльф.
– Я так и думал, – кивнул маг. – Ты видел, как я открыл сумрачный путь?
– Это было немного выше моего понимания, – признался Галаэрон. – Но если ты потратишь несколько минут, чтобы научить…
– Нет! – Шепот Мелегонта едва не превратился в крик. – Этот путь для тебя закрыт. Экспериментировать с послушной магией эльфов – хорошо и полезно, но никогда не пытайся делать этого с тем, что я тебе показал. Тебя поглотит собственная тень. Ты понял?
Слегка ошеломлённый жёсткостью слов волшебника, Галаэрон кивнул.
– Я буду применять только те заклятия, с которыми могу совладать.
– И никогда не смешивай два вида магии. – Мелегонт мрачно указал на брешь в Стене Шарнов. – Что из этого выходит, мы уже видели.
Эльф послушно кивнул.
– Отлично. Тогда вот как мы поступим.
Маг объяснил свой план, а закончив, взглянул на Валу.
– Я успел достаточно узнать Киньона Колбатина, чтобы понять, что он не доверится человеку, и не приходится надеяться, что у мага из числа золотых эльфов предубеждений меньше. Боюсь, с тобой придётся пойти Галаэрону.
Женщина оценивающе посмотрела на Нихмеду, а затем опустила глаза на его ножны.
– Умеешь с ним обращаться?
Подозревая, что ответ про третье место в его полку Валу не впечатлит, Галаэрон просто кивнул.
– Умею, но в прошлый раз клинок против фаэриммов был не особо эффективен.
– Это из-за их магии, – объяснил Мелегонт. – Их не берёт даже зачарованная сталь.
Вала повернулась к Дексону.
– Поменяешься с ним до конца операции?
Уголки усов человека слегка дёрнулись, выдавая его нежелание, но он кивнул.