Вызываем огонь на себя
Шрифт:
— Молодчина вы, тетя Варя! — растроганно проговорила Аня, целуя тетю Варю в щеку.
— А отец жаловался матери, что я совсем рехнулась, по ночам огород и крапиву поливаю, уж не на помеле ли летаю… Но ничего. Я думаю сагитировать батю, чтобы он со мной посменно дежурил…
Оставив храбрую тетю Варю у окна, незаметно положив на стол свое дневное немецкое жалованье — двести граммов хлеба и двадцать граммов маргарина, — Аня ушла.
Она направилась прямо к дому гестапо. Темнело…
— Кто идет? — окликнул ее недалеко от этого здания знакомый голос. В сгущавшихся сумерках блеснул желтый луч электрофонарика. — Или про полицейский
— Это я, Морозова, господин старший полицейский! У меня ночной пропуск есть, — виновато проговорила Аня и, подойдя вплотную к человеку в немецкой форме с белой нарукавной повязкой, негромкой скороговоркой выпалила: — Собрала девчат. Тянули жребий. Сенчилина и Бакутина пошли к полякам. Вот сводка Киршиной…
Тревожно оглядевшись, понизив голос, Аня добавила:
— Сенчилина, по-моему, что-то подозревает. Она спрашивала, откуда у меня, у прачки, пропуск, который вы мне выдали…
— Сенчилина и другие не должны ни о чем догадываться, — строго сказал старший полицейский, возвращая Ане пропуск. — Ну, как говорят у нас в полиции, — сказал на прощание Поваров, — хайль-покедова!
Аня повернула к немецким казармам. А старший полицейский не спеша направился к Первомайскому переулку.
…Люся и Паша раза два прогулялись мимо дома в Первомайском переулке, на крыльце которого сидели, молча покуривая, трое небритых и довольно грязных молодых поляков в форме люфтваффе. Четвертый только что вошел в избу. Девушки уже знали по виду каждого из этой четверки. Видели, что чубатый и усатый Вацлав веселее и общительнее остальных, что вожаком у них плечистый черноволосый Ян Тыма, или, как они его называют, «Други Янек». В отличие от Яна Большого, Яна Маньковского зовут Маленьким, хотя ростом этот Ян на целую голову выше остальных. Четвертый — застенчивый Стефан — держался незаметно, молчал и почти не улыбался. Каждому из них едва перевалило за двадцать. Чем они дышат? Как завязать знакомство с ними? Надо на что-то решаться…
— Только целоваться с ними, — категорически заявила Люся подруге, — я не согласна!
— Может, и не дойдет до этого! — шепнула Паша.
Девушки еще раз прошли мимо. Толкнув подругу локотком, Люся Сенчилина запела робко, едва слышно:
Девушки, война, война Идет аж до Урала, Девушки, весна, весна, А молодость пропала!Мимо подруг прошла с коромыслом и ведрами в рваном платье соседка Сенчилиных. Внимательно поглядела она на девушек, особенно на Люсю — бант на голове, накрашенные губы. Укоризненно покачала головой, сплюнула в сердцах.
— Эх, девушки, комсомолочки! — проворчала она. — Тьфу ты, прости господи!
Она прошла мимо. Люся показала ей вслед язык, а потом остановилась. Плечи у нее затряслись, нос покраснел.
— Не пойду я!…
— Возьми себя в руки. Видишь, вон они сидят, смотрят!… — Паша потащила Люсю дальше, громко, дерзко запела:
Ох, война, война, война, Ты моя разлука! Ох, весна, весна, весна, Еще больше скука!Парни на крыльце подняли головы, стали подталкивать друг друга, во все глаза глядели на девушек, а Вацлав вскочил и бросился в дом. Через мгновение из распахнутого окна поплыли звуки мазурки. Ян Маленький, самый высокий из поляков, худощавый, юношески угловатый, встал, одернул куцый мундир и хотел было подойти к паненкам, как вдруг в переулок, подскакивая на ухабах, влетел открытый спортивный голубой «мерседес» с каким-то пьяным летчиком за рулем. Обдав девушек грязными брызгами, машина остановилась. Красивый брюнет с Рыцарским крестом в разрезе воротника небесно-голубого мундира и серебряными погонами капитана поманил к себе пальцем Люсю и Пашу.
— Пст! Коммен зи хир!
Девушки медленно подошли. Их лица помертвели.
Летчик рассматривал их, давясь от смеха. Особенно потешал его бант на Люсиной голове, губы, накрашенные бантиком.
— Ба! Да они почти похожи на женщин! — сказал летчик по-немецки своему единственному спутнику — майору.
Он небрежно взял Пашу за подбородок.
— Эта девка, например, вполне сошла бы в Берлине за премиленькую фрейлейн, побывай она в салоне красоты. А вот такие аппетитные розанчики, майор, в твоем вкусе! Может быть, повеселимся, майор?
Люся — она уже хорошо понимала по-немецки — презрительно усмехнулась.
— О! Она даже умеет улыбаться. Какие косы! Ты, верно, распускаешь их на ночь? У тебя хорошие зубы. А ноги?
Он привстал, нагнулся, чтобы приподнять подол Люсиного платья, но тут в переулок въехал черный «оппель-капитан» с двумя немками-связистками в форме женского вспомогательного корпуса люфтваффе. Сидевшая за рулем смазливая белокурая блондинка высунулась из открытого бокового окна.
— О, я не знала, что мой небесный рыцарь интересуется туземками! — с недоброй улыбкой сказала она капитану.
— Главное для летчика, — ответил тот, смеясь, — точный и верный рефлекс!
Немка презрительно улыбнулась, оглядывая Пашу и Люсю.
Люся, потупив глаза, заметила свое искаженное, карикатурное изображение в лакированной дверце черного «оппеля» и невольно сравнила себя с красивой немкой. Она отвернулась, пылая от обиды, сжевывая помаду с надутых губ.
— Туземка отворачивается? — медленно, с угрозой проговорила немка.
— Оставь ее, Эви! — засмеялся капитан, — Смешно! Неужели ты ревнуешь меня к этим аборигенам?! Поехали лучше на наш пикник!
Немцы и немки уехали. Паша проводила их потемневшими от ненависти глазами. Люся сорвала вдруг с головы свой жалкий бантик, швырнула его на землю и хотела было убежать, но Паша догнала ее, ухватила за руку.
Несмело подошел к девушкам Ян Маленький. Стефан бегом бросился к банту, поднял его и тоже подошел к ним.
— Пшепрашем! — проговорил он, робея, — Паненка потеряла бантик…
— Спасибо! — сказала Паша.
— Красивый бантик. Он панне очень к лицу…
— А тебе какое дело! — резко оборвала его Люся.
Паша ущипнула ее за руку, изобразила улыбку.
С неуклюжим поклоном, показав короткие светлые волосы с неровным боковым пробором, на ломаном русском языке отрекомендовался Ян Маленький:
— Пани позволит представиться: Ян Маньковский. А это мой коллега — Стефан Горкевич… Погода хорошая, верно?
— Где ж хорошая? Дождь будет, — удивилась Люся, выставив под первые капли ладошку.
— Да, будет дождь! — оживился Ян Маленький. — Лучше зайти в дом. Может быть, паненки хотят музыку послушать? Мой коллега Вацек купил со скуки патефон. Есть русские пластинки.