Вызываем огонь на себя
Шрифт:
В «шмайссере» ни одного патрона, да и стрелять здесь нельзя. Мимо прокатил немец на голубом мотоцикле. А то бы Ян не пожалел патрона на шпика…
Вот и крайние избы села. Впереди — гудящая толпа немцев на улице. Солдаты чем-то взволнованы, снуют по всему селу. Полная походная выкладка, ранцы за спиной. Не на фронт ли их отправляют? Многие из них в таких же форменных плащах, как у Яна под мышкой. А он, как обычно в воскресенье, сбросил ненавистную серо-голубую форму, идет в белой рубашке, в темно-синих цивильных брюках навыпуск.
В
Предатель добежал до толпы, сунулся туда, сюда, но Яна и след простыл.
Еще минут через пять Ян Маленький сидел в незнакомой избе у окна. Женщина, качавшая ребенка в зыбке, подвешенной к низкому потолку, приняла его за немца и со страхом, исподлобья смотрела на него.
Ян Маленький нагнулся к подслеповатому оконцу. Он увидел мельком шпика, метавшегося в толпе отъезжающих немцев. Вот кто-то из солдат оттолкнул его, и он чуть не упал…
Постепенно стих шум за окном. Мерно качалась зыбка. Ребенок заливался плачем. Мать совала ему в рот самодельную соску-тряпку с намоченным водой хлебом внутри.
Надо было принимать какое-то решение. Быть может, это было самое трудное решение в жизни Яна Маленького. Соблазн пробраться к Марии Иванютиной был велик. Мария Давыдовна спрятала бы его до ночи, а там переправила в лес, к партизанам. Но нет, многому за год совместной подпольной работы научился Ян Маленький у русских, и прежде всего у Ани Морозовой. Он не имел права рисковать явочной квартирой, рисковать Марией Давыдовной, ставить под удар всю организацию.
Он сидел и думал о Люсе, о своем будущем ребенке…
— Что с ним будет? — спрашивала вчера Люся. — Неужели он так и проведет свое детство под немцем?! Ян! А что Аня скажет? Я ей еще ничего не говорила.
— Не ходи на работу, — уговаривал он ее. — Я прокормлю вас, все жалованье буду отдавать…
Долго просидел Ян в незнакомой полутемной избе. Он видел, как из села, мрачно дымя самокруткой, то и дело оглядываясь, выходил шпик… Тогда — уже стемнело — он выскользнул на улицу, быстро дошел до моста и бросил ключ от склада оружия в омутистую речку Усу. Незаметно пробрался он в избу Иванютиной. Там поджидал его разведчик из 1-й бригады Сергей Корпусов. По его просьбе Ян и стащил этот проклятый автомат.
— Прошу передать этот «шмайссер» в отряд, — сказал он, — Это последний.
— Наши бьют немцев вовсю! — заговорила в радостном возбуждении Мария Давыдовна. — Вот листовку Сергей принес. А я вчера ходила в Сещу, две мины пронесла в рукавах кофты… Наши войска прорвали оборону Второй танковой армии!… Поделом гадам — они у нас сорок мужиков и парнишек расстреляли в гумне за то, что партизаны подорвали на большаке ихнюю автомашину. Скоро наши тут будут!
— Знаю, — отвечал Ян, — но я, видно, уже не дождусь Красную Армию. Я иду обратно в Сещу.
— Уходи в лес, к партизанам! — сказала Мария Иванютина, узнав от Яна о шпике.
Но Ян ответил:
— Не могу! Если я уйду, гестапо схватит Люсю, а она слабее меня, может не выдержать пыток. — И он добавил с лучистой, чуть смущенной улыбкой, заигравшей у него в глазах: — К тому же она ждет ребенка.
И Ян вернулся в Сещу.
В Сеще, в доме Сенчилиных, Люся встретила его словами:
— Ян! За тобой приходили гестаповцы! Тебя всюду ищут! Сейчас же уходи в лес!
Глаза ее были заплаканы.
— Спокойно, Люся! — сказал Ян Маленький. — Тот парень знает только одно: я стащил со склада немецкий автомат. Пусть арестуют — я их не боюсь.
Но ночью немцы не пришли за Яном.
Рано утром Ян встал, поцеловал плачущую Люсю, обнял и поцеловал маленькую Эмму и Эдика, сестру и брата Люси, подошел к Анне Афанасьевне.
— До свидания, мама! — улыбнулся он ей. — Не плачьте! Вашего зятя нелегко убить!…
У калитки он снова обнял Люсю:
— Береги себя, кохана! Тебе нельзя волноваться!…
По дороге на аэродром он зашел к Ане. И в эти невеселые минуты он думал о том, как помочь организации. Выслушав Яна, Аня вскочила, бледная и решительная:
— Ян! Я приказываю тебе уйти в лес!… Ян, я прошу, умоляю тебя!…
— Нет, Аня. Я не могу. Ты, конечно, мой доводца… мой командир, но… Подумай, Вернер будет пытать не только Люсю и маму, он будет пытать Эмму и Эдика. И вот еще что— у нас с Люсей будет ребенок.
— Знаю. Догадывалась.
— Я вот что придумал. Как только я уйду на аэродром, беги и заяви Геллеру или еще кому, что Маньковский, которого ищут, на аэродроме.
— Это еще зачем? — не поняла Аня.
— Меня все равно возьмут, а так тебе больше доверия будет.
Аня помолчала, глядя влажными глазами на Янека.
— Нет, не могу! — проговорила она хрипловато. — Может быть, это ты и умно и хитро придумал, но я не могу…
Уходя, Ян Маленький сказал:
— Дай я тебе, Аня, руку поцелую, можно?
Но Аня сама обняла его, и они крепко, по-товарищески поцеловались.
— До видзения, панна Аня.
Гестапо арестовало его у входа на аэродром.
— Ничего не понимаю! — всполошился Ян Большой, узнав об аресте друга. — Но почему он не ушел к партизанам?!
Глава десятая.
ДО ПОСЛЕДНЕГО ДЫХАНИЯ
БОРЬБА ПРОДОЛЖАЕТСЯ
Люся не могла сдержать слез, когда увидела Яна Маленького в зарешеченном окне гестаповской тюрьмы. Во вьющихся светлых волосах Яна серебрится седина. Высокий лоб в ссадинах, нижняя часть лица в сине-багровых подтеках.