Вздымающийся ад (сборник)
Шрифт:
— Вы же не захотите, чтобы я отвез вас домой?
— Полагаю, будет лучше, если дома появишься ты, — посоветовал Келлер. — Жена тебя наверняка ждет.
— Она ждет меня все годы, что мы женаты.
У Циммермана вдруг резче обозначились все морщины на лице.
— И несчастье, постигшее нашего сына, проверит, что осталось от наших чувств.
— Веришь, я в такие моменты начинаю понимать, — заметил Келлер, — почему меня всегда считали хорошим криминалистом.
— Вы стали им, потому что были один на свете, только со своим псом, и не должны были делить время и силы между работой и семьей, — ответил Циммерман.
Келлер, соглашаясь, кивнул.
— Служба была единственным смыслом моей жизни и заменяла мне семью. И благодаря этому в ближайшие часы я сумею раскрыть тайну странной связи между Шмельцем и Хесслером. Определить, кто из них ^— злой дух, а кто — жертва. Надеюсь, мне удастся рассечь связующие их путы, как отрезают пуповину!
— Хорошо бы! — заметил комиссар. — А уж поодиночке я с ними справлюсь.
* * *
В перерыве концерта зрители повалили в фойе и к буфетам.
— Блестяще! — изрекал музыкальный критик Фюрст перед кучкой любопытных слушателей. — Только холодновато.
Клостерс пригласил Сузанну, разумеется, вместе со Шмельцем, на бокал шампанского. Им пришлось пробиваться сквозь толпу людей, жавшихся к ним, чтобы взглянуть на Сузанну, и тут же шарахавшихся в сторону. Шмельцу было не по себе. Озабоченно озираясь, он украдкой поглядывал туда, где стояли супруги премьер–министра, бургомистра и министра культуры. Но те делали вид, что его не замечают. Шмельцу стало казаться, что он тонет, задыхается, что люди начинают шарахаться и от него.
Потому он так радостно приветствовал первого же приблизившегося знакомого.
— Герр фон Гота, не так ли? Чем обязан?
— Я хочу вас попросить следовать за мной.
— Но куда?
— Вас ожидает Циммерман.
— Ох уж этот Циммерман!
— Не возмущайтесь, — с улыбкой посоветовал Клостерс. — Полицейских и женщин нельзя заставлять ждать.
Иначе они теряют терпение, а это всегда приводит к неприятным последствиям. За нашу дорогую спутницу не беспокойтесь, я о ней позабочусь.
* * *
Из ответов на вопросы журналистов по поводу появления Сузанны Вардайнер на концерте в Дойче–музеум
1. Супруга премьер–министра:
— Я здесь только для того, чтобы слушать концерт. Будьте добры с подобными вопросами обращаться к моему мужу!
2. Супруга одного из министров:
— Это просто скандал, я не боюсь этого слова. Это признак дальнейшего падения общественной нравственности… Нет, я не могу слова дурного сказать о Шмельце. Кстати, он во время антракта тактично удалился. Но этот Клостерс…
3. Начальник отдела культуры магистрата:
— А что в этом, простите, особенного? На концерт может прийти любой, и сопровождать его тоже может кто угодно. Куда мы придем, если будем обсуждать, кто, с кем и почему?
4. Супруга бургомистра:
— Изумительный концерт! Я так заслушалась, что просто не заметила фрау Вардайнер. Поэтому не могу…
5. Музыкальный критик Фюрст:
— Да, я заметил какое–то беспокойство среди зрителей — шепот постоянно мешал слушать музыку… Это было довольно неприятно, но что было причиной, не знаю.
* * *
В 21.15 Ляйтнер сказал Хесслеру:
— Поехали, в полицай–президиуме хотят знать ваш размер воротничка! И вашу машину возьмем.
— Вы сядете за руль? — спросил внешне спокойный Хесслер.
— Нет, это я предоставляю вам, — усмехнулся Ляйтнер. — Только я вас попрошу не гнать выше пятидесяти.
— Вы меня обижаете, — уверял его Хесслер. — Если считаете, что я нервничаю, то ошибаетесь. Мне нечего бояться!
— Рад это слышать. — Снайпер и каратист Ляйтнер одобрительно улыбнулся. — Но только попробуйте сделать хоть одно лишнее движение, Хесслер, сильней нажать на газ или пошалить с рулем — и приехали!
— Не нужно меня пугать, я не боюсь. Чего вы, собственно, хотите? Ведь я всегда и всюду лишь выполнял свои обязанности!
— Видите, тут мы похожи. Я тоже выполняю свои, — заметил Ляйтнер. — Но к чему это иногда может привести? Меня, например, к тому, что время от времени приходится отделать кого–нибудь так, что он несколько месяцев отлеживается в гипсе или остается калекой на всю жизнь. А иногда приходится кое–кого и прихлопнуть. И так всегда, мне жаль! Так что лучше уж вы меня не заставляйте…
* * *
Из записок комиссара криминальной полиции в отставке Келлера:
«Мы заехали к Фоглер за псом. Сабина не хотела его отпускать, и пришлось пообещать, что она сможет играть с ним в любое время.
О моих отношениях с этим псом ходят самые невероятные слухи. Некоторые считают, что он заменяет мне семью, или даже утверждают, что я люблю собак больше, чем людей, поскольку с теми знаком только с худшей их стороны. И Бог весть еще что…
Но в действительности дело обстоит иначе. Гораздо проще и интереснее. Мы с ним равноценные партнеры, отдающие друг другу самое ценное — дружбу, доверие и ласку.
Когда мы вернулись к Циммерману в кабинет, Мартин с необычайным азартом пустился планировать предстоящую схватку, я между тем извлек из лапы пса острый камешек, и он мне благодарно лизнул руку.
Потом меня окликнул Циммерман:
— Давай договоримся. Я начну разговор со Шмельцем и постараюсь накалить атмосферу, чтобы облегчить тебе дело. Остальное предоставляю тебе. Если тебе повезет, я тут же возьмусь за Хесслера».
* * *
Войдя в кабинет Циммермана, Анатоль Шмельц держал себя как оскорбленный архиепископ. Не замечая Келлера и тем более его пса, направился прямо к комиссару. Циммерман спокойно его разглядывал.
— Герр Циммерман! — надменно начал Шмельц. — Вы оторвали меня от праздничного мероприятия и велели привезти сюда!