Взгляд с обочины 2. Хисиломэ
Шрифт:
Левее берег поднимался довольно высоко и там как раз какая-то девушка, разбежавшись, подскочила несколько раз и, вскинув над головой руки, порхнула в воду, оставив после себя на поверхности только стайку бурлящих белых пузырьков.
Чуть поодаль, где старая берёза наклонялась почти к самой воде, двое рыбаков проверяли снасти. Сидевшая рядом с ними женщина с ребёнком помахала рукой, Калайнис ответила, и от взрослых отделилась и подбежала к сестре Мириэт.
С обрыва плюхнулся в воду кто-то ещё, наверху засмеялись, требуя отплывать подальше и не мешать остальным. Мириэт проводила очередного прыгуна взглядом и сильнее сжала руку Калайнис и осторожно спросила:
– А мы купаться будем?
Калайнис обернулась к друзьям, но Арессэ решительно отмёл идею, предложив вместо этого пройтись вдоль берега и поискать
Первым нашёлся Оролиндо. Увидев друзей, он неохотно отделился от компании, устроившейся под соснами в ожидании праздника. Кто-то тихо играл на флейте, какая-то девушка плела венок из веток можжевельника и кувшинок. Она что-то спросила, подняв глаза, Оролиндо ответил и быстро подошёл к друзьям, но только затем, чтобы через несколько минут сбежать обратно. Тинто попытался было его удержать, но Арессэ закатил глаза и объявил, что новых жалоб на разлуку с любимой не вынесет, и влюблённого отпустили с миром, а сами направились по тропе вдоль воды, в красках пересказывая Тинто, как Оролиндо всем уши насквозь уже проговорил своей романтикой.
– О, ты глянь, кто тут!
Обернувшись на голос, Тинто с неудовольствием узнал вышедшего, похоже, из воды лорда Амбаруссу – правда, непонятно, которого. Рыжий с радостной улыбкой дёрнул сразу за несколько тонких косичек такую же мокрую девушку, которая вылезла из воды сразу за ним.
– А я думал, они от нас до сих пор прячутся.
Девушка тоже заулыбалась, ничуть не стесняясь того, что “они” стоят совсем рядом и смотрят.
– Это те, что на вас сугроб уронили? Вы разве не отомстили?
– Неа, - ухмыльнулся лорд. – Мы тогда в дозор уехали, а потом как-то уже… Хотя, может, это мы просто затаили обиду и ждали, пока они расслабятся.
– Тогда ты зря раскрыл планы.
Оба рассмеялись и побежали вверх по склону, оставив Тинто сердито смотреть вслед.
– Жалко, сугробы кончились, - сообщил Арессэ пространству.
– Ничего, - отмахнулась Калайнис. – Мы ещё что-нибудь придумаем, если они снова полезут.
Всерьёз угрозу никто не принял. Даже с прошлого раза неприятные воспоминания были только у Тинто, с друзьями он ими не делился, а тем планировать и реализовывать месть было только весело. К тому же, сейчас их было даже больше: в следующие четверть часа у озера нашёлся и Ондо, и Нертейон, Калайнис зазвала подруг, одна из которых вдруг оказалась сестрой Росселе и объявила, загадочно улыбаясь, что интересное на празднике будет ещё до заката, до огней и музыкантов с танцами, и Тинто окончательно выбросил Амбаруссар из головы.
До тех пор, пока снова на них не наткнулся – на этот раз, возле столов с едой. Рыжие его сначала не заметили, а заметив, снова принялись громко, напоказ, обсуждать. Парень с лютней спросил, как его зовут вообще, потом переспросил недоверчиво и со смехом: “Тинталле?” – и кто-то из Амбаруссар, снова неразличимый с мокрыми волосами, охотно поправил: “Да нет, Тантаэле, он же с Тьелпэ постоянно бумажки считает, легко запомнить”, - и вся компания рассмеялась, поглядывая в его сторону.
Долго страдать Тинто не дали. Ничего особенно обидного рыжие и не говорили, о чём друзья не замедлили ему напомнить, а потом от костров прибежал пахнущий можжевеловым дымом Росселе, и они с сестрой потащили остальных вдоль озера, сквозь ту же черёмуху, молодой ельник и заросли ежевики за ним, загадочно улыбаясь уже вдвоём и отказываясь объяснить, в чём дело. Но видно было, как через лес туда же стягиваются и другие, группами и по одиночке, останавливаясь на прогалинах набрать земляники под недовольный стрёкот сорок.
Лес стал редеть и окончательно сменился каменистым берегом, обрывающимся круто, но невысоко. Озеро здесь залило распадок между двумя заросшими ельником холмами, образуя просторную, очень спокойную заводь, сшитую с большой водой парой узких проток и сплошь жёлтую от пыльцы. Недалеко от того места, куда их вывела тропа, в заводь вливался ручей, сминая пыльцу складками.
– Вот! – с гордостью объявил Росселе, указывая дальше по тропе, туда, где берег был почти сплошь занят эльдар.
С его слов выяснилось, пока компания шла туда же, кто-то из любителей рисовать ещё накануне нашёл эту заводь и решил, что пыльца на воде – великолепный холст для создания узоров. А сегодня идею подхватили, и некоторые мастера могли похвастаться уже целыми картинами,
На заводи она лежала плотным непрозрачным слоем, почти однородным, путаясь в зарослях хвоща и змеясь широкими лентами разных оттенков жёлтого там, где ветер создавал хотя бы намёк на волнение.
Рукотворные узоры начали встречаться сразу после того, как они перешли по камням ручей. По большей части – именно узоры, а не рисунки чего-то определённого. Для определённости пыльца не очень подходила. Но и просто чертить прутиками по воде художникам быстро надоело, и узоры были самые разные. Кто-то ронял в воду мелкие камешки, чтобы получить ажурное кружево на поверхности. Кто-то гнал ладонью рябь и мелкие волны, создавая складчатые узоры, похожие на рисунок в устье ручья. На плоском валуне, поднимающемся из воды чуть в стороне от берега, лежала какая-то девушка и выкладывала, свесившись, почти невидимый отсюда рисунок листьями ивы и мелкими цветами.
Росселе с сестрой утверждали, что самое интересное дальше, и махали куда-то за поворот, на дальний берег, скрытый от взгляда нагромождением коряг. Но остальные увлеклись идеей, так что пришлось сделать пару остановок на незанятых местах, чтобы помакать в воду ветки и полюбоваться растекающимися от листьев и капель узорами.
Тинто это развлечение быстро наскучило, зато неожиданно напомнило Тьелперинкваро. Сам виноват, что не пошёл. Любит же рисовать, ему было бы интересно.
– Ой, что там? – вскрикнула Мириэт, показывая рукой почти в центр заводи напротив старой сосны, нависшей над водой, растопырив корни. На этих корнях уместилась целая компания зрителей, смотревших как раз туда, куда указала девочка. Там сквозь пыльцу двигались две полоски коры, как будто их держал кто-то под водой, очерчивая два не слишком ровных, но отчётливых круга под одобрительные возгласы зрителей под сосной. Круги замкнулись, кора исчезла. Пару секунд ничего не происходило. Потом в центре каждого круга поднялось из глубины несколько пузырьков, вода лениво всколыхнулась, и вслед за пузырьками сквозь пыльцу проросло одновременно по рыжей голове, довольно ухмыляющейся и смаргивающей пыльцу с ресниц.
Сосна взорвалась восторгом, рыжие охотно помахали благодарной публике и снова исчезли под водой, чтобы вынырнуть в стороне, не портя своих и чужих рисунков.
– Интересно, почему их зовут Амбаруссар, а не Амбаруссат? – задумчиво сказала Калайнис. – Их же всего двое.
– Тогда уж Амбаруссу, - фыркнул Ондо. – Их же всегда двое.
– Обычно кажется, что больше, - недовольно отозвался Тинто. – Пойдёмте лучше дальше посмотрим. Где там интересное, говорите…
Как выяснилось, Росселе с сестрой просто хотели похвастаться работой своей матери, но это оказалось и в самом деле интересней. За поворотом художников было меньше, но вместо маленьких и простых рисунков на воде лежали целые картины. Пейзажи с пологими холмами и вьющимися по долинам реками, горные хребты, позёмка среди кустов, туман над озером, животные и лица… Они пришли слишком поздно, картины были уже закончены, и зрители медленно гуляли вдоль берега, переходя от одного пейзажа к другому. Кое-где ветер и течение, хоть и слабые, уже начали плавить и размывать очертания. С прогалины на холме слышалась флейта: кто-то из музыкантов решил не дожидаться заката и начать уже сейчас.
С Амбаруссар они больше не сталкивались. Ни у заводи, пока любовались картинами, ни на пляже, ни после заката, когда зажгли огни и праздник переместился к кострам, где можно было поесть, спеть или послушать музыкантов. Рыжие головы мелькали временами то там, то сям, но общаться не лезли, им своей компании хватало. И к тому времени, когда Тинто поднимался по склону рядом с утёсом, с которого днём прыгали в воду, про Амбаруссар он попросту забыл за обилием других впечатлений и думал, главным образом, о том, что стоило уйти раньше, раз уж пообещал Тьелперинкваро доделать злополучные расчёты завтра ещё до завтрака. Но он и так ушёл одним из первых. Даже вспомнил про ежевику и решил не лезть через заросли в темноте, а обойти по хорошей тропинке над обрывом.