Шрифт:
========== 3.1 АГЛОН (1) Светлая память, больные мозоли и грандиозные планы ==========
Мы все потеряли что-то на этой безумной войне.
Кстати, где твои крылья, которые нравились мне?
“Наутилус Помпилиус”
ЧАСТЬ 1
***
Куруфинвэ достал с верхней полки знакомый ящик и принялся разбирать мешочки и схваченные шнурками связки инструментов. Свёрла, пинцеты, обжимки… А, вот, кажется.
– Надо же, кто вспомнил дорогу домой. – Насмешливый отцовский голос заставил его поднять голову.
– Не весь инструмент
– Нет, - улыбнулся шутке Куруфинвэ. – У меня… ммм… потерялись гирьки для весов. А здесь, я помню, были запасные.
В последний момент он передумал рассказывать о печальной судьбе ювелирных гирек, павших жертвой научного интереса Тьелпэ, когда тот выяснил, как легко свинец меняет форму, стоит его лишь слегка нагреть.
– Они уже не запасные, - хмыкнул Феанаро.
– И ты нашёл им странную замену.
Куруфинвэ опустил взгляд, не понимая, как у него в руке вместо полотняного мешочка оказалась игрушечная рыбка – с растопыренными плавниками и прорисованными чешуйками и глазами. Как такая вещь вообще могла оказаться в мастерской?..
– Пойдём поможешь, раз пришёл, - небрежно скомандовал отец, сбивая его с мысли.
– Я придумал, как удержать свет в камне, и хочу сегодня попробовать.
Куруфинвэ растерянно нахмурился от смутного ощущения неправильности происходящего. Рыбка скользнула обратно в ящик из разжавшегося кулака. Что она всё-таки тут делает? И разве сильмарилы ещё не готовы?..
– Свет в камне?
– Пойдём. – Отец нетерпеливо двинул рукой, и от привычного жеста странное чувство нереальности тут же исчезло.
– Там объясню.
Куруфинвэ уже собрался было идти, но тут вспомнил, что привело его в родительский дом.
– Сейчас я не могу. Я могу прийти… ммм… Завтра.
– Завтра? – Отец прищурился, и под этим взглядом отчетливо захотелось растаять в воздухе. Или хотя бы перестать спорить. – Может, мне и работу перенести? На завтра. Раз у тебя срочные дела образовались. Жене помочь нужно с ужином?
– Нет, я Тьелпэ обещал. Показать, как фонтан работает.
– Тьелпэ? Да что он поймёт в работе фонтанов? Он хоть ходить умеет?
За сына стало обидно. Настолько, что Куруфинвэ даже возразил:
– Умеет! Он быстро учится! Мы с ним вчера разбирали агрегатные состояния…
– Да мне плевать, что вы там разбирали! Хочешь заново проходить, чем вода от льда отличается – вперёд, если с первого раза не понял. Рыбу свою не забудь.
Да, действительно, игрушка. Куруфинвэ отставил ящик и спросил уже в спину:
– Так можно я приду завтра?
– Чего ради? – Отец не обернулся, разве что шаг замедлил.
– Потому что мне интересно, и я хочу поучаствовать, но я и с сыном тоже хочу заниматься. Хочу его учить. Разве это непонятно? И почему нельзя отложить этот эксперимент на один день?
– Я что, должен под тебя подстраиваться?!
– На этот раз Феанаро повернулся.
– Ты кем себя возомнил? Если тебе интересней пелёнки менять, чем заниматься делом, так иди меняй и не морочь мне голову!
– Хорошо. Только гирьки найду.
– Куруфинвэ спокойно кивнул, чувствуя, как чувство нереальности снова накрывает с головой. Это же отец. И он сердится. Но сейчас это почему-то совершенно не было важно. Куруфинвэ просто знал, что принял правильное решение и не будет его менять, кто бы что ни говорил. Даже отец.
Который, кажется, тоже это понял. Почувствовал. Ещё мгновение они играли в гляделки, а потом старший мастер развернулся и хлопнул дверью, бросив на прощание:
– Верни инструменты на место.
Куруфинвэ ещё немного поморгал на закрытую дверь, потом взялся было за ящик, но взгляд снова упал на несуразную рыбину. Где-то ведь он уже видел такую… Да не такую, а эту же: вон, знакомый скол на плавнике, она висела над колыбелькой Тьелпэ, когда он ещё и сидеть не умел. Но что она делает здесь? И как они собирались завтра смотреть фонтан, если он ещё не доделан? Нужно проверить расчёты давления воды по просьбе Майтимо, нужно поручить это Тинтаэле, потому что сам… Стоп! Тинтаэле-то здесь откуда?
Куруфинвэ выдохнул и, наконец, открыл глаза. Сел, потирая переносицу и жмурясь на яркие лучи из окна. Приснится же. Рыбки, отец, сильмарилы… Над чем же он работал тогда на самом деле?.. Металлическое стекло, кажется.
Ладно, пора вставать. Судя по звукам со двора, крепость уже проснулась.
***
Позавтракать можно было и в столовой, как обычно, но сегодня идти туда не хотелось. Напротив рыли чашу для того самого фонтана, и Куруфинвэ сам не знал, чем его это смущает. Не боится же он в самом деле, что Тьелпэ начнёт вдруг спрашивать, почему вода движется вверх сама по себе. Дурацкий сон.
Майтимо завтракал на северной террасе. Когда Химринг, наконец, достроят, здесь будут витые колонны и беседка с какой-нибудь зеленью. За прошедшие с переезда на восток полвека можно было украсить сотню террас, не то что одну, но война диктовала свои правила. Впрочем, вид отсюда уже сейчас открывался роскошный, и Майтимо, кажется, этого вполне хватало. Куруфинвэ всегда хотелось узнать, о чём он думает, глядя на эти холмы в жухлой прошлогодней траве, с заснеженными ещё рощами в низинах, мягкими волнами сбегающие в равнину - и дальше на север, до острых вершин, в рассветных лучах полупрозрачных, будто сложенных сплошь из розового кварца. О том, как смотрел оттуда на юг? Или всё-таки о недавней победе, после которой враг не осмеливался выходить даже на Ард-Гален, не говоря уж про наступление? Но спрашивать он не решался.
– А, ты уже проснулся.
– Услышав шаги, Майтимо обернулся и приклеил к лицу улыбку.
– Поесть успел?
– Нет, решил составить тебе компанию. – Куруфинвэ тоже прошёл к парапету, но смотреть предпочитал не вдаль, а вниз, на полукруг мощёного остатками строительного камня двора и на постройки за ним, уже законченные, но, по большей части, тоже ещё никак не украшенные. Над входом в чей-то двухэтажный дом какая-то женщина с девочкой-подростком натягивали нити для дикого винограда, только-только проклюнувшегося из черной земли, завезённой сюда специально и маслянисто выделявшейся на местных камнях и суглинке. Дальше, за домом, был сад и крепостные стены, а ещё дальше - охранные башни. Этого Куруфинвэ уже не видел: терраса специально проектировалась так, чтобы сплошной серый камень стен не заслонял чудесный вид на сразу три горные гряды. На севере – Железные, на востоке вопреки названию чернеют против яркого утреннего неба Синие, а синим отливает на западе Дортонион, до которого рассвет ещё не дотянулся.