Взгляд со дна
Шрифт:
– Я у мамы была.
– У мамы?
«Охренительное алиби!»
– Ваня, то есть Иван Михайлович, сюда собирался. Ну, сына поздравить надо? А я решила, что мне лучше не показываться Владу на глаза. Чего портить юбилей, да?
Логов пропустил ее тираду мимо ушей:
– И кроме вас с мамой дома, конечно, никого не было?
– А кто еще там может быть? Мама же одна живет. Папочка умер…
– Давно? – Это вообще не имело отношения к делу, но Артуру хотелось отвлечь ее – слишком уж настороженно Кристина держалась.
Она закатила глаза,
– Шестой год. Кажется…
– А ваша мама чем занимается?
– У нее свой бизнес.
– Прилавок на базаре, – с отстраненным видом пояснила Екатерина Леонидовна.
«Попалась!» – Артур насмешливо проследил, как взвилась Кристина – руки взметнулись, пухлый рот сердито оскалился:
– И не прилавок, а павильон с женской одеждой! Ой, можно подумать, вы прям такая бизнесвумен! Подмышки бреете… Чем лучше-то?
– Закрой рот! – рявкнул Василенко.
Она сразу умолкла, обиженно отвернулась. Артур подумал, что Кристину Кравченко лучше вызвать на допрос: в официальной обстановке такие дамочки начинают паниковать и могут сболтнуть лишнее. Мама – это, конечно, самый хлипкий свидетель, но все равно нужны факты, чтобы разрушить даже столь условное алиби.
Решив дать Кристине возможность передохнуть (пусть думает, что выкрутилась!), Артур перевел взгляд на Василенко:
– Но вы так и не приехали на день рождения сына… Или вы были здесь, но не показывались на глаза остальным?
– Нет, – отрезал он. – Я…
Внезапно он смешался, быстро отвел взгляд, и крупные руки резко сцепились замком. Артур одобрительно кивнул: продолжайте.
– Я не решился, – выдавил Иван Михайлович. – Влад… Он отказывался понять меня.
Екатерина Леонидовна смотрела прямо перед собой:
– А должен был?
– Он же мой сын!
– И мой тоже. В первую очередь мой. Тебе всегда было не до него.
– А я ради кого все это делал?! – вскипел Василенко. – Пластался день и ночь! Мне, что ли, это все надо было?
– Еще скажи, что ты все делал ради семьи! – Ее взгляд впервые за все это время живо блеснул.
«А хорошо, что этот ублюдок приехал, – подумал Артур. – Злость выведет ее из оцепенения. Это как раз то, что ей сейчас надо».
Можно было ожидать всего, но Василенко не заорал в ответ. Ссутулившись еще больше, он пробормотал с виноватым и почти собачьим выражением мольбы во взгляде:
– Кто ж знал, что все вот так…
И неожиданно всхлипнул.
Артур так и замер: даже ему, копающемуся в открытых ранах человеческих душ, нечасто доводилось видеть плачущих мужчин. И зрелище это было так себе…
Уткнувшись в плечо бывшей жены, Василенко мелко затрясся, некрасиво кривя рот. Точно не веря своим ушам, Кристина обернулась и уставилась на них, широко распахнув серые глаза. Они были аккуратно подкрашены – плакать она явно не собиралась. Но кто стал бы винить ее в этом? Люди не оплакивают чужих взрослых сыновей, с которыми ничего, кроме неприязни, их не связывало.
Вопрос заключался только в том, насколько сильна была эта неприязнь?
Как этот мент пялился на нее. Так и залепила бы по роже, не посмотрела бы, что красавчик. Да еще Иван, ее ласковый «папик», вдруг точно взбеленился! Гаркнул на нее… Сроду такого не было! Знал, что Кристина не просто огрызнется, может и сдачи дать. И ему это даже нравилось: бывшая-то вся такая прям училка – правильная, на все пуговицы застегнутая. С такой ни поругаться, ни помириться от души…
То, что Иван разрыдался, уткнувшись жене в плечо, поразило Кристину больше, чем смерть их мальчика. Ну как – мальчика! Влад всего на два года был младше нее. Мачеха-ровесница, как он сам выразился: «Банально до тошноты».
Кристина и не скрывала от Ивана, что на дух не выносит его сына, но разве это дает право смазливому менту таращиться на нее как на убийцу? Прям стойку сделал, когда узнал, что алиби ей только мама может составить. Само собой, мама подтвердит любую ахинею, лишь бы отмазать ее… Но ты докажи попробуй, что обе врут!
Телефон мамы пришлось этому следаку дать, куда денешься? Но Кристина успела послать сообщение: «Ночью я была у тебя». И удалила его из отправленных… Мама у нее смышленая, лишних вопросов не задает. И больше ее самой хочет, чтобы Василенко женился на доче – тогда и ее жизнь, считай, сложилась. О безбедной старости точно не придется заботиться, хотя до нее еще далеко, конечно.
Только как бы теперь все их планы не накрылись медным тазом! Как там говорят: горе сближает? Вон как Иван к бывшей припал, собака сутулая… Сын-то общий, понятное дело. С кем еще его оплакать? Остальным этот тюфяк до лампочки был. Даже девчонке его, Машке… Кристина замечала, как та по сторонам взглядом шныряет: а нет ли под боком кого повыгоднее да посимпатичнее?
Скрывать это от Артура Логова не было смысла – почему бы не перевести стрелки, если он под нее копать начал? Она же не идиотка, понимает, что одной из первых под подозрение попадает. Ни о каком ребенке пока речь не идет, но от того, что старший сын вышел из игры, Кристине сплошная выгода. И следак это моментом уловил… Волчара, вон как взглядом пожирает!
– В каком часу вы вчера приехали к матери?
– А я помню? Ну, в девять вечера, возможно…
– На чем?
– В смысле? На машине.
– Марка? Номер?
– Блин! А я обязана отвечать?
– Не обязаны. Если есть что скрывать…
И это при Иване!
– Нечего мне скрывать. Записывайте…
– И адрес мамы заодно.
От его вопросов у Кристины уже пухла голова. А он, видать, специально в нее вцепился, чтобы безутешные родители пока пришли в себя. Катерина тоже обмякла, щекой к макушке Ивана прижалась. Противно смотреть!
– Где припарковали машину?
– Не помню. Какая разница?
– Постарайтесь вспомнить.