Взгляд василиска
Шрифт:
– Покажите мне еще раз ваше удостоверение, господин капитан, – Реутов изо всех сил старался, чтобы его голос не дрожал. – И я требую сейчас же связаться с моим адвокатом!
На самом деле, никакого адвоката у Вадима не было, но Василий был юрисконсультом представительства Ганзы в Петрове и, наверняка, мог сойти – хотя бы на первый случай – за частного поверенного.
– Я требую, – повторил он твердо.
– Обязательно, – улыбнулся Колодный, как-то странно кивая. – Вызовем…
Удар по голове, обрушившийся на Реутова сзади, разом отключил его сознание, и конца фразы он уже не услышал.
Очнулся Реутов в каком-то очень странном помещении, которое пусть и не сразу он смог идентифицировать, как корабельную каюту. Во всяком случае, в комнате было слишком много металлических покрытых заклепками поверхностей и имелось круглое окно – иллюминатор. Это открытие Вадима крайне удивило, но еще больше он удивился, когда понял, что раздет догола и намертво привязан к стоящему посередине каюты тяжелому деревянному креслу.
"Что за… " – но додумать мысль до конца он не успел, в поле его зрения появился не высокий худощавый мужчина со строгим лицом, одетый в черный официальный костюм.
– Здравствуйте, Вадим Борисович, – сказал он хорошо поставленным "начальственным" голосом. – Как вы себя чувствуете?
– Плохо, – честно ответил Реутов, постепенно приходя в себя. Голова болела, особенно затылок, но главное… Сейчас он вполне оценил другие симптомы своего "недомогания" и с удивлением пришел к выводу, что его явно накачали каким-то наркотиком.
– Пить хотите? – поинтересовался мужчина.
– Хочу, – и тут он заметил, что сквозь не плотно прикрытый железной ставней иллюминатор просачивается дневной свет.
"Сколько же времени я был без сознания? – с оторопью подумал он. – Удар по голове так на долго меня бы не отключил. Значит, все-таки наркотик?"
– Хотите, разумеется, – кивнул мужчина. – Но придется потерпеть. Вот поговорим по душам, и все у вас будет, и чаек, и сигаретка, и коньячку можно будет абиселе. [23]
23
Абиселе– немного ( идиш).
– Я не говорю на идиш, – сказал Реутов, рассматривая собеседника. На еврея тот похож не был. – Что здесь происходит? Кто вы такой?
– А что так? – вопрос Вадима собеседник совершенно игнорировал. – Вы разве не еврей?
– Я не еврей, – зло ответил Реутов. – Кто вы такой?
– А вот дедушку вашего звали Эфраимом, и по отчеству вы Борухович. Как же, тогда, не еврей?
– Я русский, – у Реутова пересохло в горле, но так вроде бы и должно было происходить. Клиническая картина, что называется, на лицо. – Дайте пить!
– Значит, русский, – протянул мужчина задумчиво. – А в церковь не ходите.
– Послушайте! – закричал выведенный из себя Реутов. – Я хочу пить!
Но вместо воды получил в зубы. Это было совершенно неожиданно, и поразило Вадима даже больше, чем все остальное. Мужчина ударил его не сильно, но ударил!
– Не кричать! – жестко сказал незнакомец. – Кричать будешь потом, а пока голоса не повышать! Ты меня понял?
– Послушайте… – начал, было, Вадим, но мужчина его перебил.
– Отвечать на вопросы!
– Чего вы хотите? – сдаваясь, спросил Реутов.
– Я хочу, чтобы вы, Вадим Борисович, – мужчина снова перешел на "вы". – Отвечали только на мои вопросы. Вы меня поняли?
– Да.
– Вот и славно, – кивнул мужчина и, достав пачку сигарет, неторопливо закурил.
– Так кто же вы по национальности, Вадим Борисович? – спросил он после паузы.
– Русский, – устало ответил Вадим, совершенно не понимавший, о чем они, собственно, говорят.
– А по вероисповеданию?
– Атеист.
– А если по рождению?
– Послушайте…
– Вас снова ударить?
– Нет. Хорошо. Отец – иудей хазарского толка, мать – православная христианка.
– Но вы же обрезанный.
– В наших краях, почитай, всех обрезают, – объяснил Реутов. – Вы что в Хазарии никогда не были. Там половина православных обрезаны, и католики тоже. Это же Поволжье, а не Великороссия.
– Да, да, – кивнул мужчина. – Я что-то такое слышал. А что вы…
Но тут их прервали. За спиной Реутова проскрипела железная дверь – "Точно каюта!" – и кто-то, всунувшийся, в помещение быстро сказал:
– Вас к телефону, господин полковник. Срочно!
– Дима, – обратился мужчина к кому-то, кто находился за спиной Реутова, и о присутствии которого Вадим до этого момента не догадывался. – Поговори пока с нашим профессором, я скоро вернусь.
И он поспешно вышел, а вместо него появился другой мужчина, и одет он был в военную форму.
Реутов от потрясения на мгновение даже забыл, что страшно хочет пить. Перед ним стоял, покачиваясь с каблука на носок, высокий черноволосый майор в повседневной общевойсковой форме, но со знаками различия жандармского отдельного корпуса. Означать это могло только одно, офицер этот служил в аэромобильной бригаде "Вой". На это же косвенно указывал и знак парашютиста, висевший на его широкой груди.
"Что это значит?"
– Майор Кабаров, – представился офицер казенным, лишенным эмоций голосом. – Скажите, Вадим Борисович, вы военнообязанный?
– Нет, – оторопело ответил Вадим. – Я… Я снят с учета по возрасту.
– Где проходили службу?
"Что за дурацкие вопросы?" – Реутов отказывался что-либо понимать, но и не отвечать ,как он уже понял, было нельзя.
– Во 2-м казачьем корпусе.
– Когда? – спросил майор Кабаров.
– Во время войны, – устало ответил Вадим.