Взлетная полоса
Шрифт:
– Но…
– Но я как председатель авиакомиссии обязан учитывать только твое мнение? Так, что ли, по-твоему?
– Нет, но… Я привел аргументы… Веские! – неожиданно вызывающе, слегка даже по-хулигански, добавил эксперт.
– И он привел аргументы, – с холодным тяжелодумным спокойствием указал Виктор Иоганнович. – Веские. Александр Иванович, взвешивать аргументы экспертов ты будешь, когда председателем станешь. А пока уж я сам как-нибудь.
И Виктор Иоганнович Петров, развернувшись, продолжил свой путь к автостоянке. А Величко, оставшись в одиночестве, понуро побрел обратно к зданию.
Завизжали тормоза: машине Лени Савельева едва не впечатался в бок зеленый БМВ. Что характерно, скрючившийся
Что такое хамство, Леня уразумел еще в нежно-розовом детстве, проживая на окраине. С вечера пятницы до середины воскресенья воздух там был сиз от водочного духа и крепкого мата. Детский опыт навсегда предохранил того, кто впоследствии стал генеральным директором агентства «Гаррисон Райт», от иллюзий в отношении простых трудящихся людей, которые якобы являются форпостом нравственного здоровья. Простой массовый человек в своем естественном состоянии дик, агрессивен и дремуч. Родители Савельева не отличались высокой образованностью, но вот дикими их точно нельзя было назвать. Они не ругали сына за то, что он портит зрение над книгами, они гордились тем, что он знает то, что осталось неизвестно им вследствие необходимости рано начать работать. Гордились даже тем, что сын внешне непохож на них, круглолицых и широкоплечих. Леонид, с его худой фигурой и узким лицом, со своими неизменными очками в тонкой оправе, – интеллигент в первом поколении. И, благодарный родителям за все, что они ему дали, Леня старался их не подвести. Выкладывался в учебе, а по окончании института вкалывал на полную катушку. Его ценили благодаря трудолюбию и старательности – главным образом благодаря этим качествам, поскольку сам Леонид откровенно признавал, что не замечал за собой никаких экстраординарных талантов. Креативщики – те да, те в самом деле талантливы. А для того, чтобы рулить финансами, нужны главным образом аккуратность и ясные мозги. Но, несмотря на эти скромные признания, Савельев был востребован. Да еще как! Даже сейчас, когда Кирилла не стало и неизвестно, что в дальнейшем произойдет с «Гаррисон Райт»…
Так соглашаться сегодня на предложение или не соглашаться? Предложение заманчивое, стоило бы согласиться. Стас будет настаивать… Но, с другой стороны, есть кое-что, о чем Стас понятия не имеет. Савельев не может именно сейчас покинуть агентство. Сейчас – нет…
Ресторан «Фазан» Леонид Савельев неоднократно посещал в разных компаниях и привык как к самому ресторану, так и к его местоположению. Каждый раз, когда он припарковывался возле этого невзрачного строения, в голове у него начинали вертеться профессиональные мысли, заимствованные в процессе общения с креативщиками. Как бы ни был хорош ресторан, но ознакомиться с меню, картой вин, быстрым и вежливым обслуживанием и прочими прелестями клиент сможет лишь в том случае, если войдет в него. А следовательно, чтобы прохожий превратился в клиента, его нужно заманить. Создать вокруг ресторана так называемое пиар-пространство, которое ненавязчиво (а может быть, и навязчиво) приглашало бы полюбопытствовать: какие там блага приготовлены для посетителей? Владельцы «Фазана», ничем не выделявшегося на фоне равнодушных, недавно покрашенных домов одной из центральных улиц, не имевшего яркой вывески, очевидно, никогда не слышали о пиар-пространстве, несмотря на то что рекламисты в их ресторане вечно тусовались. Возможно, в этом невнимании к рекламе скрывалась не слабость, а сила: «Фазан» процветал и, как следствие, мог себе позволить разборчивость в отношении публики. Впрочем, Савельев никогда не хотел в это вникать. Но о пиар-пространстве,
В зале ресторана Леня чувствовал себя как дома. Немедленно прошел к дальней стене и устроился под стилизованным изображением фазана – символом заведения, – за столом, застеленным белоснежной скатертью. Буквально через две минуты напротив него за стол присел Стас – крупный мужчина в льняном пиджаке и джинсах, лет сорока пяти, с широкой улыбкой и цепким взглядом, которым он обвел зал, словно опасаясь слежки. Но, очевидно, не заметил ничего подозрительного. Рядом стояли всего два столика. За одним – никого, за другим, поодаль, – двое солидных господ с сигарами.
Словно джинн, вызванный из бутылки явлением Стаса, возле столика возник официант. Стас тут считался солидным клиентом. Ничего не скажешь, крупная рыбина. Сазан, а не то так и сам сом. Сам с усам, что называется.
– Мне… зеленый чай, пожалуйста! – заказал Леонид.
«И только?» – вопросила изогнувшаяся бровь официанта.
– И только, – вслух подтвердил Леонид.
– А из горячего что-нибудь?
– Спасибо, нет.
Малоудовлетворенный столь скудным заказом официант повернулся к Стасу:
– Станислав Павлович, вам – как обычно?
– Да, блюдо от шефа, – небрежно бросил Стас. – И виски со льдом, грамм двести. – Далее он обращался не к официанту, который тут же понесся выполнять заказ, а к Леониду: – Будешь у нас работать – тоже вискарь будешь пить круглосуточно. Ты – за рулем, а я уже с шофером. Есть разница, а?
Ну вот, настал самый неприятный момент! Леонид почувствовал, что его нервный желудок выворачивается наизнанку даже в предвкушении зеленого чая. Хотя дело было, ясный перец, совсем не в чае.
– Стас… пойми… не могу я сейчас уйти. Все без меня развалится…
– Лень, и ты пойми, – деловито бросил Стас. – На исполнительного директора московского филиала, да еще и с пакетом акций, да с такими перспективами… Я, конечно, попробую это место для тебя подержать, но…
– Стас, спасибо. Но держать место – только лишняя головная боль тебе.
– Такие люди, как ты, на дороге не валяются. – В скупых на похвалу устах Стаса эти слова звучали как высшее признание достоинства. – Если уж решил переходить…
– Я решил, когда Кирилл был жив. – Леонид говорил вежливо, малоэмоционально, без малейшего напора, но суть его слов от этого не становилась менее категоричной. – Стас, я очень ценю твое предложение. И мне жаль терять такую перспективу. Но Легейдо на меня всегда рассчитывал. И ребята тоже. Не брошу я их…
Возможно, шестое чувство подсказало Стасу, что в ресторане нужно опасаться слежки. Но, во-первых, объектом слежки являлся не он, а Савельев. А во-вторых, искать признаки наружного наблюдения за соседним столиком было весьма наивно. Антон Плетнев, который слышал разговор Стаса и Лени от слова до слова, в ресторан «Фазан» не входил. Не больно-то хотелось питаться в этом буржуйском заведении! За минуту до того, как Савельев заказал зеленый чай, Антон в своей машине, припаркованной поблизости от ресторана, настраивал прослушивающий приемник. Поначалу не слышно было ничего, кроме шипения. Среди помех наконец возникли и стали отчетливо различимы два мужских голоса. Антон настроил технику, и помехи ушли. И возник знакомый голос:
– Зеленый чай, пожалуйста!
Плетнев улыбнулся. По двум причинам. Во-первых, его настроение сразу улучшилось оттого, что сейчас он, возможно, услышит что-то ценное, что позволит изобличить махинации Савельева. Во-вторых, ему вспомнилась ситуация из фильма «Высокий блондин в черном ботинке», где спецслужбы, находясь в фургоне, подслушивают аналогичным образом, через «жучок», сцену любовного свидания, а муж любовницы главного героя, слыша доносящийся из фургона голос своей жены, воображает, будто она там в данный момент находится. Вот так бы кто-нибудь сейчас проходил мимо плетневской машины и подумал: водитель с ума спятил, заказывает сам себе зеленый чай!