Взлетно-посадочная полоса ноль-восемь
Шрифт:
— 714 — Ванкуверу. Я уже думал, что мы потеряли частоту.
— Ванкувер — 714. Говорит диспетчер. Мы организуем помощь. Очень скоро мы вас опять вызовем. Пока же не вмешивайтесь в работу автомата. Как поняли? Прием.
Несмотря на помехи, в голосе Спенсера явно чувствовалась злость:
— 714 — Ванкуверу. Я думал, что я вам говорил. Я никогда не занимался ничем подобным. И, разумеется, не собираюсь выкидывать дурацкие шутки с автопилотом. Прием.
Диспетчер открыл было рот, чтобы ответить, но передумал. Он вздохнул и повернулся к помощнику.
— Передай
— Хорошо, сэр! Только что доложил дежурный офицер пожарной охраны. Он занимается укрытием железнодорожных вагонов и цистерн. Городская пожарная часть уже доставила все необходимое оборудование.
— Хорошо. Когда появится шеф пожарной команды, я бы хотел с ним поговорить. Если 714 доберется до нас, то не хотелось бы, чтобы наши машины мчались к ним через все поле. Если они разобьются, то, вероятно, покроют большую площадь.
Бардик внезапно вскочил.
— Эй, вместе с городскими частями сюда в любой момент может пожаловать пресса!
Он постучал толстым пальцем по зубам, страшась такой возможности.
— Это будет самое худшее, что могло бы случиться с «Мэйпл Лиф». Представляете это будет на первой полосе всех газет! Набитый пассажирами самолет, многие из них отравлены. Пилоты тоже. Возможна эвакуация жителей из домов, стоящих по направлению к мосту. Не говоря уже…
Диспетчер его перебил.
— Лучше бы подключить прессу самим с самого начала. Побыстрее пригласите сюда Говарда. Связисты узнают его домашний телефон.
Бардик кивнул оператору, тот пробежал пальцем по телефонному списку с надписью «В случае ЧП» и начал набирать номер.
— Мы не сможем скрыть от прессы такое ЧП, Гарри! Будет большой шум. Пусть Клифф подумает, как это все представить. Да, пусть передаст газетчикам, чтобы держались от нас подальше. Нам надо работать.
— Ужасная ночь, — простонал Бардик, с отвращением хватая телефонную трубку.
— Что там с доктором Дэвидсоном? — строго спросил он оператора.
— Он выехал на ночной вызов, и мы не можем с ним связаться. Но он уже скоро должен вернуться. Я оставил ему записку.
— Неужели вы этого не знали? Все обязательно случается по ночам. Если вы не найдете его через десять минут, то обратитесь в больницу. Тот доктор, с рейса 714, может быть, нуждается в совете. Алло, алло, — Бардик тяжело дышал в трубку. — Вставайте, вставайте, Клифф, ради Бога! Сейчас совсем не время спать!
В маленьком домике на окраине города беспрерывно звонил телефон, нарушая тишину и покой своей пронзительной трелью. Нежная белая рука высунулась из-под одеяла, застыла на мгновение на подушке, затем медленно пошарила в темноте в поисках выключателя настольной лампы. Зажегся свет. Привлекательная рыжеволосая женщина в белой вышитой ночной рубашке, почти не открывая глаз, с трудом дотянулась до телефона, поднесла трубку к уху и повернулась на бок. Пытаясь разглядеть стрелки маленьких часов, она промямлила:
— Да?
— Это миссис Трэливен? — услышала она твердый голос.
— Да, — ответила она почти шепотом. — А кто это?
— Миссис Трэливен, могу я поговорить с вашим мужем?
— А его нет!
— Нет? Пожалуйста, где я могу его найти? Это очень срочно!
Она оперлась на подушку и пыталась разлепить сонные глаза. Ей казалось, что она все еще спит.
— Где вы? — услышала она голос в трубке. — Миссис Трэливен, мы дозванивались до вас несколько минут.
— Я приняла снотворное, — прошептала женщина. — Послушайте, кто это звонит так поздно ночью?
— Я прошу прощения, что разбудил вас, но у нас приказ безотлагательно связаться с командиром Трэливеном. Это из аэропорта, из компании «Кросс — Кэнада».
— О! — она попыталась собраться с мыслями. — Он у своих родителей. Его отец очень болен, и муж дежурит около него.
— Это в городе?
— Да, это недалеко отсюда, — Она дала номер телефона.
— Благодарю вас, миссис. Мы сейчас же позвоним туда.
— А что случилось?
— Я прошу прощения — нам некогда объяснять. Еще раз благодарю.
Телефон замолчал. Она положила трубку и спустила ноги с кровати. Как жена старшего пилота авиакомпании, она привыкла к неожиданным вызовам своего мужа, считала их неизбежным злом его жизни, но постоянно возмущалась этим. Неужели Поль был единственным пилотом, к которому они всегда обращались, попадая в затруднительное положение? Если он срочно вызывается в полет, то он сначала позвонит домой, чтобы она подготовила форму и принадлежности. Тогда у нее есть время приготовить термос и несколько сэндвичей. Она накинула халат, спотыкаясь спросонья, вышла из спальни и спустилась в кухню.
А за две мили отсюда Поль Трэливен глубоко спал. Его большое сильное тело раскинулось на диванчике в гостиной в доме его матери. Эта решительная энергичная пожилая женщина настояла, чтобы он отдохнул пару часов, пока отцу стало легче, и есть возможность.
Накануне вечером семейный доктор их обнадежил: кризис миновал, и сейчас все зависело от хорошего ухода и внимания. Трэливен был рад возможности отдохнуть.
Тридцать шесть часов назад он вернулся из рейса в Токио, привез обратно парламентскую делегацию и, с тех пор, пока было обострение болезни у отца, он едва успел немного вздремнуть.
Он проснулся от того, что его трясли за руку. Быстро вскочив, он увидел мать, стоящую на коленях рядом с ним.
— Да, мама, — сказал он тяжело, — сейчас я тебя сменю.
— Нет, сынок, дело не в этом. Отец спит, как ребенок. Звонят из аэропорта. Я сказала им, что ты только что прилег отдохнуть, но они настаивают. Я думаю, им должно быть стыдно — не могут подождать до утра.
— О'кэй, мама! Я иду.
Поднимаясь на ноги, он подумал, что хорошо было бы еще поспать. Он был почти одет, снял только пиджак и галстук для удобства. Он шел, бесшумно ступая ногами в носках, к телефону в холле; мать, обеспокоенная, шла за ним следом.