Взломать смерть
Шрифт:
Последняя запись в дневнике Анны гласила: «Вскоре я узнала, что беременна. Значит, род де Рэ, опорочивший себя связями с тёмными силами, не прервётся. Я не знаю, как относиться к этому, но впрочем — на всё воля Божья…»
Валери дочитала дневник баронессы ближе к вечеру, когда поезд подъезжал к Сен-Себастьен-де-Альп. Над городком бушевала метель, совсем как в тот день, когда системы умного дома дали сбой. Серая пелена затянула небо, скрыв пики Гран-Себастьена.
Девушка вспомнила, как проснулась в тёмной комнате и не смогла дозваться Бертрана. Как открыла заблокированную дверь и спустилась на технический этаж, чтобы перезагрузить центральный компьютер. Перед мысленным взором Валери возникла железная дверь с окошком, замазанным чёрной краской. Явись Этьен чуть позже, возможно, всё
По вечерам Этьен и Валери часто засиживались за бокалом вина и говорили обо всём на свете. Касались они и вопросов религии. Валери верила в науку. Она допускала существование некоей высшей силы, но сомневалась, что божественный разум, способный сотворить Вселенную, следит за каждым её шагом и мелочно подсчитывает грешки, чтобы припомнить их в день Страшного суда. Называя себя потомком Жиля де Рэ, казнённого инквизицией, Этьен доказывал, что имеет зуб на церковь. Он резко высказывался о моральных качествах служителей культа и называл религию самым успешным бизнес-проектом в истории человечества. И хотя в этом вопросе Валери была солидарна с Этьеном, он никогда не говорил ей: «Эй, дорогая, мы, кажется, одинаково недолюбливаем все эти церковные штучки! Хочешь глянуть на мой алтарь, посвящённый Люциферу?» Мысль, что Моро сатанист, казалась странной, нелепой.
Поезд остановился. Валери вышла из вагона и направилась к дверям. Никто не заставлял пассажиров, покидающих здание вокзала, пропускать багаж сквозь досмотровый аппарат. Зная это, Валери оставила пистолет и патроны в рюкзаке. На выходе стоял металлоискатель, и практически каждый пассажир с металлической пряжкой на ремне или связкой ключей в кармане заставлял технику пищать. Охранник, присматривавший за потоком пассажиров, не обращал на этот постоянный писк ровным счётом никакого внимания, и всё же, проходя сквозь рамки, Валери невольно сжалась и втянула голову в плечи. Она понимала, что одним только этим могла привлечь внимание охраны, но её самоконтроля оказалось недостаточно, чтобы вести себя как ни в чём не бывало. Прибор издал писк, но никто не приказал Валери остановиться. В метель она вышла с часто бьющимся сердцем и вспотевшими ладонями.
В этот час солнце только готовилось соскользнуть за горные вершины, однако над Сен-Себастьен-де-Альп уже сгущались ранние сумерки. Пронизывающий ветер отвешивал пощёчины, норовил сорвать с Валери капюшон, и она шла, придерживая его рукой. Редкие автомобили ехали медленно, их фары безуспешно кромсали мглу. Снегопад превращал витрины магазинов и кафе в размытые пятна, похожие на зыбкие порталы в иную реальность. Заметив на другой стороне улицы красно-белую вывеску ресторана быстрого питания, Валери перешла дорогу. Думая о предстоящем разговоре с мужем, она окончательно лишилась аппетита, и одна лишь мысль о куриных крылышках или картошке фри вызывала лёгкую тошноту. Но сейчас ей требовалось уединённое место, чтобы зарядить пистолет. Справившись с тугой дверью, Валери очутилась в ярко освещённом зале. Стараясь не вдыхать слишком глубоко — желудок моментально отреагировал на густой запах фастфуда болезненным спазмом, — девушка направилась прямиком в туалет. Закрывшись в кабинке, она достала из рюкзака сначала коробочку с патронами 5,7 x 28 мм, а потом завёрнутый в ткань FN Five-seveN. Ей прежде не доводилось стрелять из такого — отец отдавал предпочтение старому доброму парабеллуму, известному также как пистолет Люгера. Теперь же Валери держала в руках увесистую чёрную пушку с магазином на десять патронов. В интернете писали, что пуля, выпущенная из такого пистолета, пробивает кевларовый бронежилет.
«Я не стану стрелять в Этьена, — подумала Валери. — Это чтобы припугнуть его, если что-то пойдёт не так…»
Поставив коробку с патронами на бачок, девушка зарядила оружие. В поезде она посмотрела несколько видеообзоров на FN Five-seveN и быстро разобралась, что к чему. Поставив оружие на предохранитель, она спрятала его в правый карман куртки, а оставшиеся патроны распихала по карманам джинсов.
«Этьен прекрасно знает, что ты в него не выстрелишь, — произнёс в голове голос Каролины Дюран. — Ты слишком слабая, нерешительная. Боже, это ясно любому, кто пообщается с тобой хотя бы десять минут!»
— Значит, он меня убьёт, и я просто исчезну, — ответила Валери, бросая в мусорную корзину пустую коробку из-под патронов. — Лучше уж так.
«Лучше, чем что?» — поинтересовался голос матери, и Валери отчётливо уловила в нём настороженные интонации.
— Чем до конца жизни слушать, что мой первый муж оказался маньяком. Ведь ты мне этого не забудешь.
Валери покинула ресторан и уже спустя пять минут была на центральной площади, засыпанной снегом и продуваемой всеми ветрами. Вывеска над ирландским пабом мигала зелёным, витрина магазина спорттоваров подсвечивала снегопад болезненной желтизной. Расположенная между ними коробка из стекла и нержавеющей стали была тёмной. Казалось, из неё, как чёртик из табакерки, того и гляди может с хохотом выпрыгнуть жуткий размалёванный клоун. Валери пересекла площадь, остановилась перед станцией канатной дороги и откинула капюшон. Она знала, что виртуальный дворецкий увидит её и впустит внутрь. Так и произошло — спустя несколько секунд гигантская «табакерка» озарилась электрическим светом, но мерзкий чёртик из неё так и не выпрыгнул. Вместо этого дверь с надписью «Частная собственность. Охраняется» распахнулась, пропуская мадам Моро внутрь.
Кабинка находилась внизу, и Валери сделала вывод, что Этьен ждал, когда его блудная жена вернётся домой. Бертран открыл дверь кабины, но не поприветствовал молодую хозяйку. Мотор ожил, шестерни пришли в движение, и фуникулёр повёз Валери сквозь белёсый сумрак. Ветер свистел, дёргал стальные тросы, как обезумевший музыкант — струны контрабаса. Ледяная крупа барабанила в обтекаемые стёкла, скребла по ним, подобно наждачной бумаге. Но сейчас Валери меньше всего тревожилась из-за возможной аварии и падения на обледеневшие скалы. Её пугал предстоящий разговор с Этьеном.
«Что я ему скажу? — размышляла девушка, глядя в бельма окон. — Что знаю о шести бывших жёнах, но всё равно люблю его? И что готова на всё, даже стать сообщницей Синей Бороды? А если после этого он схватит меня и потащит в пыточную?»
Валери не представляла, как поступит в этом случае. Сможет ли выстрелить из пистолета или позволит Этьену совершить свой кошмарный ритуал. Всё было слишком сложно, и сейчас девушка не знала, чего ждать от самой себя. Она добровольно шла в логово зверя, чтобы всё исправить или же умереть. Третьего, кажется, было не дано.
Стеклянная капсула нырнула в туннель, освещённый настенными панелями, проехала ещё метров тридцать и остановилась. Валери понимала, что отступать поздно, что Бертран, стоявший на страже интересов хозяина, не вернёт её в городок, как ни проси. Но всё равно не сразу покинула кабинку.
Если не считать завываний ветра, в коридоре царила тишина. Но Валери казалось, что она слышит, как невидимые жернова с хрустом перемалывают минуты в секунды. Промедление ни к чему не вело, тянуть время было бессмысленно и даже вредно. Этьен, конечно же, знал, что она вернулась, отслеживал каждый её шаг. Оставаясь в кабинке, Валери ничего не добивалась, лишь демонстрировала свой страх и нерешительность. Сделав несколько глубоких вдохов, она заставила себя ступить на бетонный, покрытый лёгким инеем пол.
В Сен-Себастьен-де-Альп было холодно, но здесь, в открытом с одной стороны коридоре, Валери почувствовала себя как в морозильной камере. Не хватало только свисающих с крюков коровьих и свиных туш. Створки большой двери, ведущей в особняк, разъехались, изнутри повеяло тёплым воздухом. Чувствуя лёгкую слабость в ногах, Валери переступила порог и увидела Этьена. Он стоял посреди вестибюля в серой футболке, спортивных штанах и кроссовках, как будто только что закончил тренировку. Его мощные, покрытые татуировками руки были сложены на груди, глаза смотрели прямо. В панорамное окно за его спиной билась вьюга — страшная белая птица с растрёпанным оперением.