Взор Талимана
Шрифт:
– Самое смешное тут не то, что он получил по физиономии, – немного успокоившись, ответил барс, направляя Фарко вслед за друзьями. – Я смеюсь вовсе не над этим.
– А над чем же ты тогда так хохочешь?
– Самое смешное здесь то, что Эли без ума от Рава! – Киран довольный произведенным эффектом, улыбнулся.
– Она сама тебе сказала?
– Этого и не требовалась. Мы дружим с раннего детства, и я хорошо знаю ее. Зачастую нам не требуются слова, чтобы понять друг друга. Рав единственный с кем
– Может ее злит его напористость? Он ведь ни о чем её не спрашивает. В его словах лишь утверждение, а подобное может жутко раздражать, – заметила Илая. – Она же женщина и как все хочет, чтобы с ее мнением считались. Может она ждет, что он спросит у нее о женитьбе так, как положено.
– Элиопа? – удивился Киран. – Она воин! К чему ей эти жеманности?
– Сам ты воин! А она, прежде всего девушка! – обиделась за подругу Илая. – Я, возможно, не так хорошо ее знаю, но разве Рав не мог бы проявить свою мужественность чуть иначе? Разве не мог позволить ей решать самой, даже если уже давно все решил за них обоих?
– Но к чему подобные сложности? Он таков как есть.
– Она тоже! Можно же пораскинуть мозгами и попробовать иной подход? – возмущалась Илая.
– Просто спросить? – Девушка не заметила, как тавр приблизился к ним, и потрясенно посмотрела на него, боясь, что могла обидеть. Он ждал ее ответа.
– Почему бы и нет? Ты ведь по-другому уже пытался, – заметив, что тавр вовсе не злится на нее, пожала плечами Илая.
– Думаешь, она передумает? – спросил мужчина.
– Понятия не имею, но только после этого, ты сможешь сказать, что испробовал все, – осторожно сказала Илая, проклиная себя, что вообще ввязалась в этот разговор.
В лес они въехали уже, молча, и Илая поняла, почему его называют Криводубым. Почти все стволы старых, поросших темным густым мхом и белыми древесными грибами, дубов были причудливо изогнуты, словно что-то мешало им ровно расти вверх. Ей казалось, что если посмотреть сверху, то все они будут одного роста. Возможно, так и было. Здесь было холодно и уныло, поскольку густая листва скрывала от путников солнце. Тишина, необычная и давящая, вызывала ноющее чувство тоски в груди. Лошади шли медленно, как будто боялись нарушить жуткое безмолвие.
Все вокруг говорило о древности и волшебстве этого леса. Илая сосредоточилась на своем чутье, но не смогла ощутить присутствия животных. Вообще чего-либо живого.
– У меня мурашки от этого леса, – прошептала она.
– Ни у тебя одной, – так же тихо ответила ей куннка, которая дождалась их у окраины.
Воздух вокруг был тяжелым и влажным. Широкие темно зеленые папоротники росли повсюду, соревнуясь в многочисленности со мхом. Полумрак окутывал собой каждого из них, вызывая страх шуметь, говорить или даже дышать.
Илая увидела на ветке сову и засмотрелась, пытаясь понять, почему не чувствует ее. Девушка сосредоточилась и пробудила зрение своей магической птицы. С его помощью она могла рассмотреть многочисленных насекомых и мелких грызунов, движения которых не были слышны. Илая подняла голову и снова посмотрела на птицу. Ее взгляд был пустым, безжизненным. Увидев их так четко, девушка даже отшатнулась от неожиданности.
– Что? Что ты видишь? – Киран подъехал ближе и положил свою руку на ее.
– Секунду. – Илая сжала его пальцы и поискала других животных. Чуть вдалеке она приметила молодого оленя и присмотрелась. Животное повернуло голову, и девушка поняла, что и его глаза лишены жизни. – Это так странно.
– О чем ты, Илая?
– Их глаза…, не знаю, как объяснить…, они словно мертвые, словно бездушные что ли. Я не слышу ни звука, ни шороха, как будто все здесь не настоящее. – От своих собственных слов Илае стало жутко, и она поежилась от внезапного мороза по коже. – Я попробую обратиться.
– Это может быть опасно! – возразила Элиопа.
– Я должна понять, должна почувствовать их. – Илая повернулась к куннке. – Я чувствую необходимость обратиться.
– Этот лес может не позволить тебе вернуться. – Элиопа была недовольна решением девушки, но и запретить не могла. – Будь осторожна.
Илая ощутила, как Киран легонько сжал ее руку, и посмотрела на него. Барс не отговаривал ее и не возражал, это было на него не похоже. В его глазах она увидела доверие и поддержку. А в голосе явно расслышала беспокойство.
– Если почувствуешь что что-то не так, сразу возвращайся, – тихо сказал он.
– Спасибо.
– За что? – удивился Киран.
– За то, что веришь в меня. – Для Илаи этот поступок означал очень многое.
– Ты способна на удивительные вещи, на такое невероятное волшебство, что в купе с твоим отчаянным безумием, это только нам всем на пользу, – сказал барс и улыбнулся. – К тому же, я столько раз пытался с тобой спорить и облагоразумить, что, наконец, понял, что это бесполезно и решил внести некоторое разнообразие в наши взаимоотношения.
Илая улыбнулась ему в ответ и спешилась, бросив поводья барсу. Она не думала о том, в кого именно хочет обратиться, просто глубоко вдохнула и прикрыла глаза. Внутри все содрогнулось, и по коже пробежали мурашки, а потом ее тело словно заискрилось и засверкало. Ощущения оказались непривычно приятными, и сердце наполнилось счастьем и торжеством.
– О, благочестивая Каала! – воскликнула куннка. Илая распахнула глаза и увидела завороженные лица своих друзей. Они все смотрели на нее, как на нечто прекрасное и удивительное.