Взорванный плацдарм. Реквием Двести сорок пятому полку
Шрифт:
«Зацепился в лесу за растяжку…»
Алексей Носов, вычислитель взвода управления ГСАД, старший сержант:
– Сначала я служил в роте почетного караула в Москве. Плац успел потоптать… Два раза стрельнул из автомата – вот и все обучение военному делу. Год отслужил – надоело. В Чечню пошел добровольно-принудительно, как-то так. Из роты нас было несколько человек. Сначала в Наро-Фоминск, в Таманскую дивизию. Около месяца там болтались, что хотели, то и делали, никто нас не трогал, никто не контролировал. Наконец нас собрали и повезли, поездом до Прохладного. Потом Моздок – там опять месяц мариновали. Дрова пилили. Надоело. Я сам обратился к представителю МВО, чтобы отправили куда-нибудь. «В двести сорок пьяный поедете?» Именно так и сказал… Что за полк – я не знал. На
Я был на хорошем счету. Звание прибавили – сначала младшего, потом сержанта, потом и старшего. Затем начштаба дивизиона назначил меня корректировщиком. Учили меня этому делу товарищи. Не очень сложно было. Ходили в предгорье километров десять, туда и обратно. Шли мы с разведкой, немного пехоты, всего человек тридцать. Со мной – обязательно радист. Задача была – дойти до определенной точки и оттуда корректировать огонь дивизиона. Под разрывы своих снарядов я не попадал.
После каждого выезда и стрельб начштаба дивизиона перед строем объявлял мне, что я представлен к наградам – ордену «За заслуги перед Отечеством» второй степени, медали Суворова, медали Кутузова… Ни одной награды не получил. Есть только именная Благодарность Верховного главнокомандующего, датированная 11 февраля 2000 года, когда в Чечне меня еще не было.
На одном из таких выездов в предгорье, перед Новым годом, зацепился в лесу за растяжку. Но успел упасть за дерево. Взрыв. Очнулся в вертолете… Моздок, госпиталь. Легко отделался – только контузия и маленький осколочек в задницу. В полк вернулся после Нового года. После госпиталя чувствовал себя нормально, голова не болела…
Служил до середины марта 2001 года.
Контузия начала сказываться через несколько лет… Началась тяжелая болезнь… Документов, что был контужен, в госпитале не дали, и отметки об этом в военном билете нет.
И еще одна трагедия…
«Расстрелял в упор четверых…»
Олег Шатохин, начальник штаба полка, подполковник:
– Двадцать пятого ноября двухтысячного батальон нашего полка блокировал Краснопартизанское. Опять искали Бараева. Какая-то бандгруппа стала прорываться, подъехали к расположению нашего гранатометного взвода. По глупости нарушили меры безопасности. Надо было остановить машину из засады, один должен подойти, остальные всех в машине держат на мушке. А тут все вышли к машине. Выскочил из машины один бандит и расстрелял в упор четверых. Двое насмерть сразу, двое – по 5–6 дырок каждому. Бандиты – в машину, пытались уехать. По ним открыли огонь, они машину бросили и бежать.
Старший лейтенант Сопин, командир этого гранатометного взвода, увидел, что люди его погибли, один садится в БМП и – догонять духов. Да еще по-походному поехал… Подъезжает, они ему из автомата в лоб, вытаскивают и пытаются уехать на этом БМП. Он вообще один кинулся, по-мальчишески. За ними другая БМП, погналась, духи встали, ее из гранатомета подбили, она заглохла. Их начали догонять наши, человек 15, за этим БМП. Мне пришла информация, что у нас четверо убитых, духи угнали БМП. Ни хрена себе… Мне тут же опускают вертолет, лечу туда, на место. Комбата спрашиваю: «Доложи мне, где духи, что произошло, только без истерики». Произошло так произошло, надо же в обстановке разобраться. А я пока сюда летел, вызвал звено «Ми-24». Артиллеристы вокруг меня бегают. Комбат докладывает непонятно. «Сколько их?» – «Отряд…» Сколько – непонятно. Ничего толком доложить не может. Я через КШМ (командно-штабную машину. – Авт.) выхожу на полк, говорю, что здесь никто ничего доложить не может, еду на место боя и пока буду без связи.
Сажусь на танк, едем с комбатом на место боя. Полуразрушенная стенка, сидят бойцы, стреляют в сторону БМП, до нее метров двести. Из-под нее тоже стреляют. «Что хоть происходит – может кто-нибудь доложить?» Мне все со слезами: «Они нашего командира замочили!» – «Духов там сколько?»
Два «крокодила» летают, летчики спрашивают: «Кого и где мочить?» – «Горку сделай над БМП, посмотри, сколько там людей». Они полетали, насчитали 3–5, ноги торчат из-под БМП. Четверых солдат оставил на месте, остальных – за танк, и вперед. Выезжаем, духи бегут, мы начинаем стрелять. Через пять минут все нормально. Подхожу – смотрю: Сопин лежит, весь изрешеченный. Один дух лежит мертвый, второй – башка отстреляна по самые брови, мозги на гусеницах. Присмотрелся, а волосы у него – длинные, кучерявые. Где такого духа-то нашли? Не бывает таких среди простых чеченцев! Я помню по ориентировке, что был такой Дадаханов по прозвищу Спартак. Он был правая рука Бараева. Не Бараев, но тоже неплохо. Чувствую, что должен быть еще кто-то. Спускаюсь в арык – следы. Подъезжает наш начальник разведки, я ему: «Володя, прокатись по арыку, кто-то точно уполз отсюда. Только пленного мне не надо, сразу положим его и отвезем». Он съездил, слышу выстрелы, через пять минут везут кого-то. Положили всех троих на броню, повезли в полк. А туда уже прилетел генерал Ларченко, зам. командующего группировкой по западному направлению. Эти двое наших раненых выжили, увезли их на вертушке, но пулями их нашпиговали хорошо.
Ларченко мне: «Ты почему со связи ушел? Ты должен сидеть тут и командовать!» – «А задачу кто выполнять будет? Если бы у меня был сотовый телефон… Чего панику-то нагнетать?»
«Эти ребята не заплакали…»
Дмитрий Черярин, контрактник, позывной Полынь, друг Дениса Сопина:
– Про тот бой кто во что горазд рассказывает… Правду никто не может сказать, словно они там всего вшестером и были. Версия боя, которую мне Али Мехтиев, механик-водитель, рассказывал, звучит по-другому. Лешка Лукичев вышел к машине первым, на досмотр, его прикрывали с обочины двое, их имен я не знаю. Эти ребята были подсажены к нашим уже на выходе колонны в полку. Лешка Лукичев был переведен из третьей роты, он был радистом у Володьки Гая, того только что назначили на должность зам. комбата. Вот их и расстреляли у дороги те бандиты, что были в машине. Остальные, Игорь и Руслан, открыли ответный огонь. Эти ребята не заплакали – не первый раз были в бою. У Игоря это была третья война, и все в «Пламени», плюс Таджикистан и служба в ОМОНе, кажется, в Белгородском. Руслан в первую кампанию срочную «тянул» в Чечне.
Денис Сопин – он вечно горячился и поэтому один рванул за «чехами» на моей 215-й. Машину мы с Али перед выходом вылизали, но они пять суток на ней болтались. Али думает, что, наверное, что-то случилось с движком БМП, пока они мотались, так как механа у Дениса не было. Я перед выходом ходил к комбату и просил, чтобы он оставил Али Мехтиева, механика и Сашку Таранина, снайпера, на базе. У первого что-то было с головой, он двое суток пластом лежал, а у второго ноги распухли от переохлаждения, он их еще в Афгане отморозил. Комбат дал добро, поэтому с Денисом тогда пошли трое и двоих подсадили в колонне. Как ни крути, получается, что я Дениса подставил. Кроме этого, мы понять не можем, почему они 24-го дозаправлялись. Я сам гонял машину на заправку и вместо 200 литров, как все, заправил ее до пробки, плюс 70 литров в канистры. И почему машину на базу притащили с расстрелянным десантом, даже улитки от «АГСа» были прострелены… Почему Денис не выставил «АГС» на позиции? Почему соляры мало? Да потому, что продали ее, тот блокпост был пьяный в хлам. Когда прилетел генерал из Ханкалы, то взводный, а я его лично знал, на ногах стоять не мог. Его генерал лично по морде бил.
Денису было двадцать два или двадцать три года, в 1999 году он окончил Московское общевойсковое училище. Он рассказывал мне, что несколько раз был участником парада на Красной площади. Отец у него – военный. После выпуска из училища Денис попал служить в Нижний Новгород. Это была его вторая командировка в Чечню. Родители его живут то ли в Тамбовской, то ли в Тверской области. У нас как-то не принято было лезть с такими вопросами, а в командирских блокнотах писали, кто что хотел. Например, национальность – индус, родился в Дели, место жительства – Северный полюс. Это не смеха ради, а для безопасности.
Алексей Аминов:
– Про гибель Дениса Сопина… Остановили они бородатых на машине, по-моему, на «шестерке», и неаккуратно все четверо к ней подошли. Бородатый выхватил ствол – пистолет Стечкина, кинул гранату, наших зацепило осколками, и «чех» кинулся убегать. Денис Сопин сел в БМП и за ними. Дениса я знал, он раньше был командиром ГРВ первого батальона, молодой, но его уважали. «Бэха» с Денисом заглохла, и «чехи» его в упор расстреляли. «Бэху» эти «чехи», их двое было, хотели захватить, но не смогли завести – была там одна хитрость. Они схватили «Муху» и по пацанам, которые были на второй БМП, механом там был Али Мехтиев, попали в башню, но заряд ушел рикошетом, и они целые оказались. Тогда «чехи» побежали по посадкам, а недалеко танк стоял и из пулемета сначала одного, а потом и второго завалил.