Взорвать прошлое! «Попаданец» ошибается один раз
Шрифт:
Еще раз проверил мобильники, закрепленные на импровизированном деревянном штативе-треноге, — все вроде нормально. Не болтаются, и до кнопок я быстро дотянусь. Взял трофейную «Лейку», [32] повертел в руках. От таких фотоаппаратов я уже успел отвыкнуть. Похожий на популярный во времена моего пионерского детства «ФЭД»: дальномерный видоискатель, пленка перематывается колесиком, а не рычагом, как на «Зените». В общем — мешкотный аппаратик. Но, думаю, справлюсь. Главное — света хватает, и диафрагму можно сильно не открывать, все-таки резкость картинки нам важна, расстояние-то приличное.
32
Leica является первой массовой 35-мм фотокамерой. Ее первые прототипы были созданы в 1913 году Оскаром Барнаком. Барнак использовал стандартную кинематографическую 35-мм пленку, но с размером изображения 24x36 мм и пропорциями кадра 2:3. Слова Барнака «маленькие негативы — большие
В 1932 году появилась Leica II, имеющая отдельные видоискатель и дальномерную фокусировочную систему, предполагающую совмещение двух изображений в одно для наводки на фокус.
Следующей моделью стала Leica III, имеющая, в том числе, возможность использования длительных выдержек до 1 секунды. Модификация IIIa позволяла использовать выдержку 1/1000 секунды. IIIg имела увеличенный видоискатель. Существовали также модификации IIIb, IIIc, IIId и IIIf.
В «Песне военных корреспондентов» Константина Симонова фотоаппарат Leica упоминается в первом куплете:
От Москвы до Бреста
Нет такого места,
Где бы не скитались мы в пыли.
С «Лейкой» и блокнотом,
А то и с пулеметам
Сквозь огонь и стужу мы прошли.
— Внимание! Готовность тридцать минут! — голос Фермера отвлек меня от мечтаний. — Постам доложить о готовности!
— Первый и второй готовы! — начал перекличку Бродяга.
— Третий готов! — это Алик.
— Четвертый готов! — Лешка Дымов сидит метрах в ста от основной позиции, прикрывая с пулеметом подходы.
— Пятый готов! — это сам командир.
— Шестой готов! — Док разместился чуть дальше по шоссе, прикрывая нас со стороны Минска.
— Седьмой готов! — Емельян обеспечивает наши тылы и руководит «приданными».
Смешно, но по раскладу выходит, как в той старой шутке: «Твой номер восемь — сиди и молчи в трубочку!»
— Восьмой готов!
— Внимание всем! Объявляю режим радиомолчания! Докладывать только важные вещи. Всем удачи! Отбой.
Глава 8
Минуты, составлявшие объявленные командиром полчаса, то летели со скоростью весенней капели, то тянулись медленно, словно древесная смола. Четверть часа назад, в двадцать минут третьего, над нами пролетел немецкий самолет — памятная по кинофильмам и мемуарам «рама». Немцы этот самолет «Уху», то есть «Филин», называли. Разведчик летел довольно низко, метрах в пятистах над землей. Заметить нас он не мог, но какой-то рефлекс заставил меня замереть не дыша. Негромко шумя моторами, самолет удалился в сторону Минска.
— Тоха.
Я обернулся на голос. Это Тотен окликнул меня, сопровождая при этом самолет стволами своих авиационных пулеметов.
— Что?
— Как думаешь, я его сбить смогу?
— А хрен его знает… Может, и собьешь… — неопределенно ответил я другу.
— А то ведь он может нам неприятностей при отходе доставить ой-ей-ей каких…
Спустя несколько мгновений из своей «нычки» выглянул Фермер:
— Алик, если что — действительно придется шугануть этого летуна. Я бы из крупняка попробовал, но ствол максимум на пятнадцать градусов поднимается. А теперь готовьтесь по-настоящему, объект максимум через двадцать минут поедет, сейчас как раз «головняк» [33] появится.
33
Имеется в виду головной дозор.
Саша не обманул, буквально через пять минут на дороге в клубах пыли появились несколько мотоциклов. В бинокль я отчетливо разглядел пулеметы на колясках и эсэсовские номера на передних крыльях. Лиц мотоциклистов не видно — закрыты очками-«консервами» и шарфами, но по сторонам парни явно смотрят. И скорость неплохая — под «полтинник» держат, несмотря на колдобины. Не притормаживая, мотогансы пронеслись к Минску.
— Готовность десять минут! — скороговоркой скомандовал Фермер.
Нервно хрустнув суставами пальцев, я надел каску. Командир наш по спецурской своей привычке каски недолюбливает, предпочитая им кепи или платок, но утром нам строго-настрого приказал защитить головы. Так и сказал: «Сегодня тут столько всего летать будет, что если кого без каски увижу — сам голову оторву!»
Касочка у меня тоже трофейная, вермахтовская, а вот чехол к ней из будущего, бундесверовский. Налез как родной.
«Что-то колотит меня! — вон, даже подбородочный ремешок не сразу застегнуть получилось. И пот прошиб… Так, спокойнее, дорогой товарищ! Спокойнее! — волевым усилием заставляю себя дышать медленно и глубоко. Четыре счета — вдох через нос, выдох ртом — на восемь… Один, два, три, четыре… Выыыыдоооох… Один, два, три, четыре…»
На пятом вздохе руки перестали трястись, а на десятом я совсем успокоился. Взял в правую руку фотоаппарат, выдвинул архаичный объектив и приготовился. «Может, еще и Пулитцера [34] получу… или Сталинскую премию в области журналистики… Вот
— Контакт, девять часов, двести. Колонна! — голос Дымова звучал в наушнике по-мальчишески звонко, хотя он и есть мальчишка, на пятнадцать лет младше меня, как-никак. А ведь сколько копий сломали Фермер и Бродяга, споря, давать «чужому» рацию или не давать? Все-таки Шура-Два уломал командира, и последние несколько дней его подопечный гордо рассекал со старенькой «сороковой» «алинкой».
34
Пулитцеровская премия (англ. Pulitzer Prize) — одна из наиболее престижных наград США в области литературы, журналистики, музыки и театра. В октябре 1911 года скончался газетный магнат венгерско-еврейского происхождения Джозеф Пулитцер (р. 1847). Согласно завещанию, был основан фонд его имени на оставленные с этой целью два миллиона долларов. Завещание было составлено 17 августа 1903 года. Этот день считается датой учреждения Пулитцеровской премии.
С 1917 года премия вручается ежегодно в первый понедельник мая попечителями Колумбийского университета в Нью-Йорке.
Размер премии — 10 тысяч долларов.
Номинации в разделе «Журналистика»:
За служение обществу (for Public Service); За выдающуюся подачу сенсационного материала (for Breaking News Reporting); За выдающееся расследование (for Investigative Reporting); За мастерство (for Explanatory Reporting); За освещение местных новостей (for Local Reporting); За раскрытие национальной темы (for National Reporting); За международный репортаж (for International Reporting); За очерк (for Feature Writing); За комментарий (for Commentary); За художественную критику (for Criticism); За редакционный комментарий (for Editorial Writing); За карикатуры (for Editorial Cartooning); За новостную фотографию (for Breaking News Photography); За художественную фотографию (for Feature Photography).
Я снова посмотрел на часы — стрелки показывали без двух минут три. Включил запись видео на обоих мобильниках и, используя самодельный визир, навел объективы на дорогу. Моя «Нокия» снимала общий план, а тотеновский понтовый «айфон» — крупный. Батареи заряжены под завязку, а памяти должно хватить минут на двадцать съемки. Можно было бы стереть что-нибудь из старого, но командир категорически запретил это делать. Сказал, что снимки — лишнее доказательство, что мы действительно из будущего, а не агенты абвера или гестапо.
Первыми в поле моего зрения въехали шесть мотоциклов с колясками. Ехали они парами уступом влево, так что занимали всю дорогу. Следом показался «передок Круппа», отличавшийся от нашего формой кузова и установленной в нем турелью со спаренными «эмгачами». Затем еще один «ублюдок» с десятком солдат в полевой форме войск СС, большая легковушка, еще одна… И, наконец, здоровенный, метров пять, не меньше, черный лимузин с большим флажком на правом переднем крыле.
«Есть!» — возликовал внутренний голос, Я поднял фотоаппарат, подстроил фокус и сделал первый снимок колонны. И практически сразу после этого в наушнике голос командира спокойно, даже буднично приказал:
— Всем внимание! Работаем! «Балка-Три» — товсь! — И, спустя секунду: — «Балка-Три» — огонь!
Правее, там, где дорога делала плавную широкую дугу, вспухло несколько облачков порохового дыма…
«Вот он, твой момент истины, майор! — подумал Александр, когда мимо замаскированной позиции промчалась колонна немецких мотоциклистов. — Второе лицо во вражеском государстве, как говорится, на узкой дорожке встречаешь. Права на ошибку у тебя сейчас нет. Сдохни, но дело сделай! Хотя, если принять во внимание, сколько мы готовились, дохнуть, скорее всего, не придется…» — и он сплюнул три раза через левое плечо, так — на всякий случай. В приметы он не верил, но как человек, побывавший во всяческих передрягах, кое-какие тонкости ощущал. Вроде как тогда, в Молдавии, когда совершенно неожиданно выскочивший из-за кучи битого кирпича «румын» вскинул свой «калаш», а он, только получивший четвертую звезду на погоны, зацепился ремнем «РПС» за так некстати торчавшую из стены арматуру. И так неудачно, что развернуться и вскинуть автомат никак не успевал. Боевик ощерился, покрепче перехватил свой автомат за смешную деревянную рукоять, а он не успевал ничего сделать: ни освободить свой ствол, ни достать пистолет, ни даже броситься врукопашную… И единственное, что оставалось, — умереть с честью. Диким усилием воли он заставил тогда себя не закрывать глаза и, ощерившись так же, как его противник, только и успел, что зло подумать: «Промахнешься, сука!». Смешно, но «румын» действительно промахнулся, хоть и разделяли их какие-то жалкие три метра! Пули раскрошили кирпич в двух сантиметрах от левого плеча и в одном — от правого… Потом в дверном проеме нарисовался Хохол и походя завалил «румына». Всякое бывает…