Взрослые игры
Шрифт:
Заметив тревогу в глазах Туси, охранник сказал:
– А она ничего. Жаль, что я раньше этого не рассмотрел. Впрочем, теперь это не имеет значения.
– Тебя все равно найдут! – заверила Туся с пафосом, потому что актриса в ней продолжала жить, а если и собиралась умирать, то последней. – Ты ответишь за все свои злодеяния.
– Ошибаешься. Меня здесь скоро не будет. Я исчезну, испарюсь. А потом где-нибудь в Аргентине или Бразилии появится не Геннадий Васильевич Швыдко, а какой-нибудь дон Педро Иванов с энной суммой в кармане. Вряд ли на мою поимку бросят все силы Интерпола. Я человек маленький, но жить буду, и жить буду долго и счастливо,
Гена вышел, а Туся застонала от отчаяния. Чуть позже она услышала, как заурчал мотор его машины. Убийца отправился за бензином. Сколько им осталось жить? Десять минут? Полчаса? Час? Внезапно в Тусе проснулся дух сопротивления – не даст она поджарить себя и Маргаритку, как какую-то отбивную. Не для того ее мама родила, растила и воспитывала, правда, не всегда на личном примере!
– Рита, – позвала она. Тут уже было не до условностей. – Рита! Очнись!
Бесполезно. Удар по голове был такой силы, что мог и быка свалить, не то что хрупкую женщину.
Туся стала искать возможность развязать себя.
И вдруг на столе она заметила зажигалку, забытую охранником. Она подергалась, освободила связанные ступни, затем подползла к столу на четвереньках – от долгого лежания на полу ноги затекли и не хотели слушаться. Тусе удалось завладеть зажигалкой, и она даже умудрилась закрепить ее в вертикальном положении в какой-то щели. Чиркнув пару раз и получив ровное пламя, Туся, не долго думая, подставила под него связанные запястья. Огонь опалил кожу невыносимой болью, но она терпела, с ожесточением наблюдая, как веревки тлеют и загораются. «Горите милые, горите поскорее», – уговаривала, Туся. Спустя несколько секунд она смогла освободить и руки.
Надо отдать должное Тусе – она сразу же бросилась к Рите.
– Рита, очнись, очнись, пожалуйста.
Разве это не превратности судьбы? Как быстро они поменялись с Ритой ролями – теперь Туся вынуждена спасать учительницу, развязывать ее. Она приподняла голову и почувствовала что-то липкое под руками. Кровь. Сколько крови! «Господи! – воззвала Туся к небесам. – Что же мне делать?!»
«Будь сильной!» – будто услышала она. И Туся пошла, вернее, бросилась по лестнице на улицу. Хорошо, что на ней были куртка и ботинки.
Туся из последних сил бежала по дороге. Кругом стояли пустые дома, поселок словно вымер. Даже бездомных собак не было видно – на улице начиналась метель. Где-то вдали тускло светились, окна домов новостроек, но ей казалось, что она никогда не сможет добежать до них. Если она не сумеет позвать на помощь, то Рите грозит смерть. Она не будет об этом думать. Не должна об этом думать, потому что, если бы она осталась там, они бы погибли обе. А пока у нее еще есть шанс спасти жизнь учительницы.
Помощь подоспела неожиданно – из темноты на нее выскочил милицейский уазик. Фары ослепили Тусю, и она, изнемогая от усталости, упала в снег чуть ли не под колеса машины.
– Ненормальная!
Она расплылась в улыбке. Из машины выскочил молодой мужчина в милицейской шинели. Размазывая слезы по лицу, Туся затараторила:
– Ой, дядечки, ой, скорее…
18
Миша отправился в школу, так и не дождавшись звонка от Риты. Они договорились, что если она закрутится, то он обязательно разыщет ее в начале вечера. Миша заглядывал во все кабинеты подряд и ругал, себя за нерешительность самыми последними словами. Столько дней прошло, а он так и не объяснился с Ритой. Все не мог найти подходящий момент. То Рита занята то кто-то посторонний рядом, то у него неотложные дела. Но, скорее всего, он трусил, не знал, как признаются в любви. Вернее, он иногда говорил о любви другим девушкам, но тогда он четко понимал, что эта любовь – всего лишь увлечение, которое рано или поздно пройдет. С Ритой все было иначе. Она была не только его другом, она была поверенной всех его сердечных тайн. Ну, возьмет он и скажет ей: «Я тебя люблю». Она тут же ответит: «Я тоже тебя люблю». Она часто так говорит. Но он-то хочет совсем другой любви от нее! Любви на всю жизнь. А как увязать его нынешнее желание со столькими годами молчания? Рита может не принять его слова всерьез и разозлиться. Зная ее характер, такой вариант не исключен. Вот возьмет и пошлет его с его дружбой куда подальше, и будет совершенно права. Единственное, на что у него хватило духу, так это сказать Рите, что они с Лизой больше не встречаются, и посмотреть на ее реакцию. Рита восприняла это известие совершенно спокойно. И все же Миша чувствовал, что между ними что-то изменилось. Изменилось с того момента, когда он поцеловал ее в машине. «Сегодня я все скажу, и этот праздник мне не помеха!» – уверял он себя, в который раз заглядывая в учительскую.
– Вам Маргарита Николаевна на глаза не попадалась? – спросил он проходивших мимо старшеклассников – очень нарядных и очень веселых.
– Нет, мы ее не видели, Михаил Юрьевич, –ответили те, направляясь в актовый зал занимать места.
– Миша бросился через две ступеньки на первый этаж. Может быть, ее машина забарахлила и она опаздывает, подумал он. И вдруг его охватило предчувствие беды. В голове промелькнула мысль, что начинается метель, что на дорогах гололед, что Рита никогда не опаздывает без причины.
Навстречу Мише шел улыбающийся Кахобер Иванович. Педагог выглядел безупречно. Костюм сидел на его фигуре как влитой. Об отутюженные стрелки на брюках можно было порезаться.
– Куда эта ты? Все в зал, а ты из зала? – спросил он, подкручивая свой пышный ус.
– Вы Риту не видели? – взволнованно спросил Миша, отгоняя от сердца дурные предчувствия.
– Нет. Но я только что освободился. Репетировал вступительную речь со Светой Галкиной.
– Кахобер Иванович?! Миша?! – Они оба обернулись на голос завуча. Людмила Сергеевна была белее мела. – Пойдемте со мной в кабинет директора.
Она даже не стала смотреть, идут ли они за ней. Проста развернулась, как заведенная механическая кукла, и стала подниматься наверх. Мужчины бросились за ней.
– Что произошло?
– Сейчас узнаете, – ответила Людмила Сергеевна, толкая дверь.
У Миши потемнело в глазах, когда он увидел людей в милицейской форме.
– Наша ученица попала в неприятную историю, – услышали они напряженный голос Кошкиной.
Стыдна сказать, на у Миши чуть-чуть отлегло от сердца.
– Какая ученица? – подался вперед Кахобер Иванович.
Все присутствующие в кабинете забыли о том; что через двадцать минут должна начаться торжественная часть.
– Наталья Крылова, ученица 8 «Б», – ответил один из милиционеров.
– Я ее классный руководитель, – сообщил Кахобер Иванович. – Так что там за история на этот раз?
– Раз вы так говорите, значит, ее не впервые потянуло на подвиги.
– Это верно подмечено, – не удержалась завуч от язвительного замечания. – В ее жизни, – она сделала ударение на слове ее, – всегда есть место подвигу!