Взрослые игры

Воробей Вера и Марина

Он повел ее ужинать в маленький уютный зал, который Туся не заметила в прошлый раз. Несколько мужчин, пока они шли к столику, проводили ее восхищенными взглядами. Она еще никогда так остро не ощущала своей красоты и молодости. Туся почувствовала, как по ее венам потоком побежал адреналин, – он пенился, шипел пузырьками. На время она даже забыла о своих опасениях. Гена уже не казался ей монстром. Он очень мило шутил, расспрашивал о подругах, школе. Но все же она старалась хоть немного продвинуться в, своем расследовании. Даже рассказала ему историю о рисунках Айвазовского, доставшихся ей в наследство от

бабушки.

– Понимаешь, – говорила Туся, – мама ими не дорожит. Она даже не помнит, где они лежат. А мне нужны деньги, – врала она все более вдохновенно. – Вот если бы найти на них покупателя.

– А это действительно работы известного художника или подделка? – усмехнулся Гена, проявив некоторую заинтересованность к ее рассказу.

– Что ты! – возмутилась Туся совершенно искренне. – Настоящие рисунки. Три штуки, в прекрасном состоянии.

Тусе хотелось спросить – нет ли у Гены на них покупателя, но она побоялась; что это будет вы глядеть слишком откровенно. «Продвигаться нужно постепенно, – решила Туся, – не зря говорят: тише едешь – дальше будешь».

– Смотри-ка, – внезапно сказал Гена, кивнув в сторону двери.

Туся обернулась. В ресторан входили Михаил Юрьевич и Маргарита Николаевна. Он поддерживал ее под руку. А официант вел их к угловому столику, который недавно освободился.

– Пути Господни неисповедимы, – пошутил Гена, допивая шампанское.

– И все ведут в «Погребок монаха», – безрадостно отозвалась Туся.

Ей стало обидно за подругу. Лиза такая доверчивая, такая ранимая. Ее так легко обидеть. Потом Туся присмотрелась к Маргаритке. Что-то с ней было не так. И тут до нее дошло: Рита не улыбалась своей солнечной улыбкой – редкий случай.

Принесла их нелегкая именно в этот погребок и именно сегодня! Туся отвернулась, чтобы парочка не увидела ее.

Гена, должно быть, заметил, что она недовольна, и ободряюще сжал ее пальцы.

– Спокойно, Натали. Здесь не школа, а настоящая жизнь. Справишься?

– Ерунда, – небрежно бросила она в ответ. – Я с чем угодно справлюсь.

– Вот и умница. Пойдем-ка потанцуем, – предложил Гена.

Туся согласилась. Танцевать она любила. Гена был прекрасным танцором. Он умело вел Тусю, и ей только оставалось следовать за ним. Она старалась держать его на некотором расстоянии, но он уверенно притянул ее к себе. От такого тесного контакта по спине Туси побежали мурашки. А тут еще эта пара в углу, все время попадающаяся ей на глаза.

Почувствовав чей-то настойчивый взгляд, Миша обернулся и осмотрел столики, потом его глаза выхватили танцующую неподалеку пару. Надо же, Туся! Туся Крылова, подруга Лизы! И тут Миша впервые за целый день вспомнил о Лизе.

13

Он ждал ее, как они и договорились, возле стоянки. Появляться в коридорах школы без надобности ему не хотелось, Лиза опаздывала. Миша с нетерпением поглядывал на двери школы. И вдруг из них выскочила растерянная Рита и понеслась по лестнице с явным желанием сломать себе шею.

– Рит, ты куда?

– А, это ты…

Мише бросились в глаза отсутствующий взгляд, бледное лицо. Рита торопливо прошла мимо него к своей машине. Он догнал ее, взял за руку и развернул к себе:

– Что стряслось?

– Отец… – Рита судорожно вздохнула. – У него сердечный приступ. Мне

его секретарша только что позвонила.

Рита достала из кармана шубы ключи от «Жигулей». Миша заметил, что руки у нее трясутся, она никак не могла попасть в замок. Он взял ключи, открыл дверцу. Он не даст ей сесть за руль в таком состоянии.

– Забирайся! – приказал он и указал на переднее сиденье.

Обойдя машину, он занял водительское место. Рита, к его удивлению, подчинилась.

– Куда его отвезли? – спросил Михаил, включая зажигание. Старенькая машина простояла на морозе, и он молил бога, чтобы она завелась. всевышний услышал его молитву.

Миша посмотрел в зеркало заднего вида, развернул машину и вывел ее со стоянки.

– Рита, что ты молчишь? Куда отвезли Бориса Ивановича?

– В пятьдесят пятую городскую больницу. – Она пригладила коротко стриженные виски. Рита всегда так делала, когда нервничала. У Миши сжалось сердце.

– Не волнуйся. Все обойдется. Я чувствую, понимаешь?

Рита посмотрела на него блестящими от слез глазами. Она старалась прочитать в Мишином лице уверенность, которую он сам не испытывал. Но он твердо знал, что сейчас Рита должна быть сильной и верить в лучшее; поэтому ободряюще улыбнулся и сказа:

– Я тебя когда-нибудь обманывал?

– Нет, – тихо призналась Рита.

– Вот видишь. Ты маме сказала?

– Я решила, что пока не буду ей ничего говорить.

– Правильно. Не стоит волновать ее. Все обойдется, – твердил Миша, как заклинание, пока они стояли на светофорах и мчались по Ленинскому проспекту.

Через сорок минут они уже входили в кардиологический корпус. А еще через полчаса Миша и Рита разговаривали с отцом Риты.

– Это надо же; придумала – сердечный приступ! Вот я задам жару этой вертихвостке, когда вернусь в министерство! – грохотал Борис Иванович.

– Ну это произойдет не завтра, – сказала женщина в белом халате, внезапно подвившаяся в комфортной палате.

– Это Ирина Васильевна, – отец Риты резко поубавил обороты, – мой лечащий врач.

– Вот, вот. И, как ваш лечащий врач, я считаю, что вам нужно несколько дней отдохнуть, попить таблетки, поделать процедуры. А мы за вашим давлением понаблюдаем.

Ирина Васильевна строго взглянула на Мишу и Риту.

– А вы, молодые люди, не слишком утомляйте наших беспокойных пациентов. Часы посещения вам известны. Кормят у нас хорошо, так что не таскайте сюда баночки с супом. Фрукты, овощи, сладкое…

– И соленое, – пошутил кто-то из больных.

– Соленое нельзя, – тут же охладила пыл Ирина Васильевна. – А вот то, что я перечислила до этого, плюс курага, изюм – это пожалуйста.

– В общем-то ничего страшного, обычная вещь в наше время. У вашего отца неожиданно подскочил о давление, – объясняла Ирина Васильевна, когда Миша с Ритой оказались в ее кабинете. – Он потерял сознание, и его секретарь, правильно поступила, вызвав «скорую помощь». Давление мы снизили, кардиограмма у него в норме. Думаю, что за неделю мы поставим его на ноги. Правда, мы, врачи, – народ суеверный, поэтому я лучше постучу по дереву, – что она и сделала, а потом сказала: – Ваш отец, видимо, много работал в последнее время, перенапрягся; а у него возраст. Ему ведь уже к шестидесяти?