Взрослый мир императорских резиденций. Вторая четверть XIX – начало XX в.
Шрифт:
Большинство современников, общавшихся с императрицей, отмечали ее уровень владения русским языком. Близкий к царской семье великий князь Александр Михайлович вспоминал, что после замужества «молодая императрица с трудом говорила по-русски….Принцесса Алике должна была в течение короткого срока изучить язык своей новой родины и привыкнуть к ее быту и нравам»908. Во время коронации в мае 1896 г., после катастрофы на Ходынском поле, Александра Федоровна обходила больницы и «спрашивала по-русски»909. В 1902 г. один из генералов «говорил с государынею, и она мне отвечала тоже по-русски, коротко, но довольно правильно»910. Эту удовлетворительность русской речи Александры Федоровны мемуаристы отмечали и позже. Так, один из депутатов Государственной думы вспоминал, что императрица говорила по-русски (в 1907 г.)
Несмотря на некоторую разноголосицу мемуаристов, мы можем уверенно констатировать, что Александра Федоровна справилась со всеми трудностями русского языка и уверенно владела им. Этому в немалой степени способствовал и Николай II, на протяжении многих лет он находил время читать ей вслух русскую классику. Именно так она приобрела немалые познания в области русской литературы914. Более того, императрица Александра Федоровна овладела и старославянским языком. Набожная императрица регулярно посещала церковные службы, и основу ее личной библиотеки в Александровском дворце составляли именно богослужебные книги.
Когда в семье Николая II появились дети, то к ним, по традиции, из Англии пригласили нянь-англичанок, но рядом с ними были и русские воспитательницы. В результате старшая дочь царя Ольга Николаевна, родившаяся в 1895 г., в 1897 г. заговорила «одинаково по-русски и по-английски». Дети книги читали преимущественно на английском языке.
Фактически семья Николая II была двуязычной. С одной стороны, Николай II желал, чтобы его дочери и сын выросли русскими по своему характеру и взглядам на мир, поэтому он говорил с детьми только на русском языке, и цесаревича Алексея довольно поздно начали обучать иностранным языкам. С другой стороны, с женой Николай II разговаривал и переписывался только на английском языке. Когда дети подросли, между собой они говорили только по-русски, с матерью девочки беседовали по-английски, по-французски общались с преподавателем П. Жильяром. Ольга и Татьяна немножко разбирались в немецком, но говорили на нем с трудом. Мария, Анастасия и Алексей немецкого языка не знали совсем915.
Основной костяк педагогов-филологов сложился еще вокруг царских дочерей. В 1908/09 учебном году языковая нагрузка для девочек определялась следующим расписанием:
Всего в неделю учебная нагрузка составляла 31 урок, то есть при пятидневном режиме занятий по 6 уроков в день.
Преподаватели обычно подбирались по рекомендациям. Наиболее часто после преподавателя французского языка П. Жильяр в мемуарной литературе упоминается преподаватель английского языка, выпускник Кембриджа Сидней Гиббс. Протежировала ему воспитательница царских дочерей фрейлина С.И. Тютчева. В октябре 1908 г. она направила секретарю императрицы графу Ростовцеву письмо с просьбой сообщить ей, «какое он на Вас произведет впечатление»916. К письму прилагались рекомендации г-жи Бобрищевой-Пушкиной, в учебном заведении которой Гиббс преподавал английский язык. Директриса писала о нем, как о «чрезвычайно талантливом» преподавателе, работающем в классах привилегированного училища правоведения. В результате «смотрин» в ноябре 1908 г. 32-летнего С. Гиббса назначили учителем английского языка царских детей. Поскольку царская семья постоянно проживала в дворцовых пригородах Петербурга, то ему ежемесячно доплачивали деньги на транспортные расходы917.
Говоря об изучении иностранных языков, необходимо еще раз заметить, что наследника Алексея достаточно поздно начали им обучать. С одной стороны, это было связано с его постоянными недомоганиями и длительными реабилитационными периодами, а с другой
В 1909/10 учебном году учебная нагрузка для царских дочерей значительно увеличилась. Тогда старшей дочери, великой княжне Ольге Николаевне, шел 15-й год, а младшей, Анастасии, 6-й. Филологический блок составлял:
Недельная учебная нагрузка увеличилась с 31 урока до 54 уроков, то есть при пятидневной неделе более 10 уроков в день. Именно языковые дисциплины лидировали по количеству отведенных часов. Однако следует иметь в виду, что это расписание не являлось фиксированным, поскольку светские обязанности и переезды, безусловно, уменьшали фактический объем занятий, а продолжительность одного урока составляла только 30 минут919.
Как всякая мать Александра Федоровна обращала внимание именно на языковую подготовку своих дочерей. В письме к старшей сестре (19 августа 1912 г.) она писала: «Я много читаю им, да и сами они уже начали читать друг другу английские книги. Они очень много читают по-французски, а две младшие замечательно играли в пьесе… Четыре языка – это очень много, но все они им просто необходимы… Я также настаиваю на том, чтобы они завтракали и обедали вместе с нами, поскольку это хорошая практика для них»920. Языковая практика, как мы уже упоминали, связана с тем, что между собой Николай II и Александра Федоровна разговаривали только на английском языке.
Когда подрос цесаревич Алексей, эти же преподаватели стали заниматься и с ним. Французским языком цесаревич начал заниматься, когда ему шел девятый год. Первый урок французского языка П. Жильяр дал цесаревичу 2 октября 1912 г. в Спале, но в связи с болезнью занятия надолго прервались. Относительно регулярные занятия с цесаревичем возобновились только со второй половины 1913 г. Следует подчеркнуть, что по традиции иностранные языки членам дома Романовых преподавали только носители языка, т. е. иностранцы.
Педагогические способности преподавателей французского и английского языков высоко оценивала Вырубова: «Первыми учителями были швейцарец мсье Жильяр и англичанин мистер Гиббс. Лучший выбор едва ли был возможен. Совершенно чудесным казалось, как изменился мальчик под влиянием этих двух людей, как улучшились его манеры и как хорошо он стал обращаться с людьми»921. Со временем Пьер Жильяр занял при цесаревиче должность воспитателя, и его звали по-домашнему – «Жилик».
В мае 1913 г. подданного Великобритании Чарльза Сиднея Гиббса наградили орденом Св. Анны III степени. В марте 1914 г. у него состоялось последнее занятие с семнадцатилетней Ольгой Николаевной. По этому случаю ему пожаловали золотые запонки. По мере того как взрослел Алексей, внимание С. Гиббса сосредотачивалось на нем, и в сентябре 1916 г. «в связи… с усилением его занятий с Его Императорским Высочеством Наследником Цесаревичем» оплата его занятий возросла до 6000 руб. в год922.
Добрые отношения с педагогами сохранялись буквально до последних дней жизни цесаревича Алексея Николаевича.
После Февральской революции 1917 г. С. Гиббс остался преподавателем, а затем в сентябре, вслед за царской семьей, уехал в Тобольск. В 1918 г. в письме в Екатеринбургский исполком лейб-медик Е.С. Боткин просил оставить рядом с цесаревичем его воспитателей Гиббса и Жильяра, подчеркивая, что «они зачастую приносят более облегчения больному, чем медицинские средства, запас которых для таких случаев, к сожалению, крайне ограничен»923.
От гибели Гиббса спасло то, что его как английского подданного не взяли из Тобольска в Екатеринбург. Весной 1918 г. Гиббса выслали в Тюмень. После расстрела царской семьи в августе 1918 г. Гиббс вернулся в Екатеринбург и помогал Соколову в расследовании дела о гибели царской семьи. В 1919 г. при адмирале А.В. Колчаке Гиббс занимал должность секретаря британского Верховного секретариата в Омске. После разгрома армий Колчака С. Гиббс бежал в Китай. В 1934 г. он принял православие и стал иеромонахом о. Николаем, а затем архимандритом. В 1938 г. о. Николай (С. Гиббс) вернулся в Англию. После Второй мировой войны он основал в Оксфорде православный приход, в 1963 г. умер, его похоронили на кладбище Хэдистон в Оксфорде.