Взрослый мир императорских резиденций. Вторая четверть XIX – начало XX в.

Зимин Игорь Викторович

Возрождение традиции ношения «классических» мундирных платьев в императорской семье происходит в период тридцатилетнего правления Николая I. Он, офицер по призванию, высоко ценивший и умевший носить военную форму, одевает в мундир не только всю страну, но и свою жену с дочерьми. Порядку ношения любой формы в то время придавалось огромное значение. Так, были случаи, когда студентов исключали из университетов за расстегнутый крючок на форменном мундире. Даже при Императорском дворе для статс-дам и фрейлин ввели форму придворного платья с жесткой регламентацией цвета, ширины золотого или серебряного шитья, в зависимости от придворного

статуса.

Великая княжна Ольга Николаевна в форме 3-го гусарского Елисаветградского полка

Следует подчеркнуть, что в семье Николая I право носить мундирное платье ценилось весьма высоко. По крайней мере, дочери царя считали ношение мундирного платья большой честью. Правда, между отцом и дочерьми подчас происходили столкновения, поскольку в представлениях о красоте в стиле милитари и строгом порядке ношения военной формы у них имелись расхождения во взглядах.

1 января 1845 г. в качестве новогоднего подарка от отца великая княжна Ольга Николаевна получила приказ по Военному ведомству, из которого узнала, что она стала шефом 3-го гусарского Елисаветградского полка. Радости ее не было предела. Однако между отцом и дочерью возник конфликт по поводу кроя формы. Дочь хотела, чтобы «было красиво», а отец, «чтобы было по форме». Спустя годы Ольга Николаевна вспоминала: «Папа непременно хотел нарядить меня так же, включая расшитые чачкиры генерала. Я же протестовала против брюк. Папа настаивал на этом. И впервые в жизни он рассердился на меня. Наконец был найден выход: вышивка должна была быть нашита на мою верховую юбку; со всем же остальным, включая саблю, я согласилась»¹³⁹.

Этот эпизод показывает, что к 40-м гг. XIX в. традиция ношения «классических» мундирных платьев утратилась. Но Ольга Николаевна на уровне женского инстинкта возвращает «женский крой» мундирных платьев.

Надевала военный мундир и жена Николая I – императрица Александра Федоровна. В 1835 г. во время встречи трех императоров в Калише на одном из парадов «Мама вела кавалергардов в таком блестящем порядке, что привела в восторг Дедушку. Она была в парадной форме и с белой фуражкой на голове»¹⁴⁰.

Своих кавалергардов Александра Федоровна увидела еще в 1817 г., когда впервые приехала в Россию: «Увидев кавалергардов, стоявших возле Адмиралтейства, я вскрикнула от радости, так они мне напомнили дорогих моих берлинских телохранителей. Я не думала тогда, что буду со временем шефом этого полка»¹⁴¹. Не случайно во время похорон императрицы Александры Федоровны в мае 1860 г. «за колесницей с гробом ехал государь верхом, в мундире лейб-кирасирского Ее Величества полка»¹⁴².

Кавалергардский полк сформирован при Павле 1 – 11 января 1800 г. Шефом полка с 1826 по 1860 г. состояла императрица

Александра Федоровна, с 1831 по 1860 г. полк именовался Кавалергардский Ее Величества императрицы Александры Федоровны. После смерти Александры Федоровны в 1860 г., спустя 20 лет, со 2 марта 1881 г., шефом Кавалергардского полка стала императрица Мария Федоровна, вплоть до 1917 г. полк снова назывался Кавалергардским Ее Величества¹⁴³.

К сожалению, мундирные платья эпохи правления Николая I не сохранились. Надо заметить, что императоры делали жен и дочерей шефами тех полков, которые имели яркую, красивую форму, поэтому предпочтение отдавалось гусарам, уланам и кавалергардам.

В период правления Александра II традиция ношения мундирных платьев вновь утрачена. Стиль милитари почти уходит из женской моды. Хрупкая и больная императрица Мария Александровна была далека от практики хождения в конном строю во главе подшефных полков. И тем не менее, когда Мария Александровна выразила «неодобрение» цвету солдатских пик «своего» Кирасирского полка, то командир полка Арапов незатейливо пошел к горничной императрицы и с ее помощью вырезал кусок любимого синего платья императрицы и по этому образцу выкрасил пики¹⁴⁴.

Тем не менее мундирное платье имелось и у Марии Александровны, в нем она периодически появлялась на публике. Так, военный министр Д.А. Милютин упоминает, как в апреле 1868 г. в день 50-летия Александра II императрица Мария Александровна появилась на балконе Зимнего дворца в белом гусарском ментике, опушенном бобром¹⁴⁵. Судя по описанию, это был мундир Гродненских гусар.

При Александре III, преклонявшемся перед своим дедом, Россия вновь одевается в форму. В истории России это является отчетливым признаком укрепления власти. Еще до воцарения Александра III, с 31 мая 1880 г., его жена стала шефом «синих» кирасир – лейб-гвардии Кирасирского Ея Императорского Высочества великой княгини Марии Федоровны полка. Императрице Марии Федоровне «синие» кирасиры, которые дислоцировались поблизости от Гатчинского дворца, жилой резиденции императорской семьи с марта 1881 г., были особенно близки. Впоследствии ее сын, младший брат Николая II, великий князь Михаил Александрович, стал командиром этого полка. Ежегодно на полковые праздники Мария Федоровна одевала свое мундирное платье по форме «синих кирасир» и принимала их очередной парад на плацу перед Гатчинским дворцом.

Кроме самых близких к императрице гатчинских «синих» кирасир Мария Федоровна стала шефом еще нескольких подразделений русской армии: Гвардейского экипажа (с 22 июля 1892 г.), 11-го уланского Чугуевского Ее Имени полка (с 20 мая 1868 г.), 2-го Лейб-Драгунского Псковского Ее Имени полка (с 31 мая 1880 г.), 15-го драгунского Переяславского Императора Александра III полка (с 1896 г.) и 11-го Восточно-Сибирского Стрелкового Ее Имени полка (с 22 июля 1907 г.)¹⁴⁶.

Хрупкая Мария Федоровна, имевшая прекрасную фигуру, возродила покрой мундирных платьев «ранней» Екатерины II – приталенный лиф, юбка и епанча. Естественно, шитье на платье соответствовало шитью офицерских мундиров подшефных полков.

Следует также отметить, что шефство Марии Федоровны не ограничивалось представительскими функциями. Она имела голос при решении кадровых вопросов, имевших отношение к наиболее близким к ней полкам. Об этом свидетельствует письмо Николая II к матери от 3 ноября 1914 г.: «В Кавалергардском полку за время войны отношения между Долгоруковым и всеми офицерами сделались невозможными… Николаша… на его место предлагает князя Эристова… Реши, как знаешь, и, пожалуйста, телеграфируй мне…»¹⁴⁷