Взрослый мир императорских резиденций. Вторая четверть XIX – начало XX в.
Шрифт:
Старшие братья, испытавшие все трудности непростых отношений с женами, искренне желали счастья младшему брату и поэтому на него не давили. Брак будущего Николая I, конечно, готовился заранее. Вопрос о браке с прусской принцессой Шарлоттой-Фредерикой-Луизой-Вильгельминой обсуждался в семье еще в конце 1808–1809 гг., когда Николай достиг возраста 13 лет. Окончательно вопрос был решен в 1813 г., когда Александр I увидел принцессу в Силезии. Однако последнее слово оставалось за женихом.
Княгиня Лович
С династической и дипломатической точки зрения брак был выгоден и Пруссии, и России. После разгрома Наполеона Россия, наряду с Англией,
Впервые Николай Павлович увиделся с принцессой Шарлоттой 21 февраля 1814 г., когда прибыл в Берлин. Российского великого князя приняли в прусской королевской семье. Между молодыми юношей и девушкой (18 и 16 лет) возникла взаимная симпатия. После многочисленных согласований в октябре 1815 г. объявляется о помолвке, но брак отложили до совершеннолетия молодых. Видимо, к этому решению подтолкнул печальный опыт Александра I.
В сентябре 1816 г. в Берлине состоялось обручение по протестантскому обряду. В апреле 1817 г. Николай Павлович вернулся в Петербург. Вскоре принцесса Шарлотта с братом выехали в столицу Российской империи. Наконец, в июне 1817 г. состоялась церемония перехода невесты в православие, которую нарекли Александрой Федоровной. На момент заключения брака жениху шел 22-й, а невесте 20-й год. Церемония бракосочетания состоялась 1 июля 1817 г. в Большой церкви Зимнего дворца. В этот день будущей императрице исполнилось 20 лет.
Брак был «по любви», поскольку это личный выбор великого князя, хотя и тщательно подготовленный старшим братом. На протяжении всей жизни Николай Павлович с трогательной внимательностью относился к своей жене императрице Александре Федоровне. К супруге он проявлял предельное внимание, окружая ее роскошью. На половине императрицы в Зимнем дворце традиционно собиралась ее большая семья, центром которой была слабая и постоянно недомогавшая Александра Федоровна.
С начала XIX в. загар в аристократической среде считался дурным тоном. В эпоху романтизма бледные, анемичные девушки (по моде того времени) уже в 17 лет «разочаровывались» в жизни, прогуливаясь с томиком Байрона по аллеям пригородных резиденций. Поэтому, когда в 1817 г. в Россию приехала принцесса Шарлотта, дамы высшего света, внимательно рассмотрев девушку, вынесли свой вердикт: слишком загорелая, как простолюдинка. Воспитательница Николая Павловича графиня Ливен сочла возможным заявить Шарлотте: «Вы очень загорели, я пришлю вам огуречной воды умыться вечером»158.
В 1818 г. великая княгиня родила первого ребенка – будущего императора Александра II. В 1820 г. родился мертвый ребенок. Всего она родила Николаю Павловичу семерых детей, не считая мертворожденного. Конечно, это не могло не сказаться на состоянии здоровья еще молодой женщины.
Частые роды стали одной из причин преждевременного старения и худобы Александры Федоровны. Она считалась крайне больной женщиной, испытывавшей периодические «припадки биения сердца». По этой причине императрица могла позволить себе принимать гостей полулежа. Врачи старались удалять императрицу из столицы на зиму, поэтому она регулярно выезжала на курорты за границу (в 1821, 1824, 1834, 1835, 1839, 1844–1845, 1852, 1856, 1859 гг.), где лечилась сывороткой и минеральными водами. Постоянными местами ее пребывания были модные климатические курорты в Спа, Эймсе, Крейте у подножия Альп. Зимы Александра Федоровна проводила в Неаполе, Палермо, Ницце, Шлангенбахе159. Современники отмечали, что императрица после трагических событий декабря 1825 г. страдала конвульсивными подергиваниями головы.
Трогательное и внимательное отношение к жене не мешали бравому Николаю I заводить интрижки. Эти интрижки император называл «васильковыми дурачествами». Испытывал он и более сильные чувства. Так, одна из фрейлин его жены В.А. Нелидова, на протяжении многих лет была его негласной фавориткой.
Императрица Александра Федоровна. К.
Но следует подчеркнуть, что свои несемейные увлечения Николай I тщательно скрывал, и все выглядело весьма прилично.
Современников, особенно дам, крайне интересовали эти «васильковые дурачества». При этом они дружно отмечали, что «дурачества» занимали далеко не главное место в жизни императора, буквально заваленного многочисленными делами и скованного очень плотным рабочим графиком.
Так, даже весьма осведомленные дамы, с надежными «источниками информации» при Дворе, задавались вопросом: «Когда же царь бывает у фрейлины Нелидовой? В 9-м часу после гулянья он пьет кофе, потом в 10-м сходит к императрице, там занимается, в час или 1 у2 опять навещает ее, всех детей, больших и малых, и гуляет. В 4 часа садиться кушать, в 6 гуляет, в 7 пьет чай со всей семьей, опять занимается, в десятого половина сходит в собрание, ужинает, гуляет в 11, около двенадцати ложится почивать. Почивает с императрицей в одной кровати»160.
Судя по всему, Варвара Аркадьевна Нелидова являлась больше другом царя, чем фавориткой, поэтому отношения Николая I и Нелидовой были непонятны окружающим, которые пытались уловить хотя бы намек на их «неформальные отношения». Бывшая фрейлина императрицы, «черноокая Россети», упоминает в воспоминаниях, что в марте 1845 г. «за ужином государь пожаловал за наш стол, между мной и Захаржевской; по ту сторону Захаржевской сидела Варинька Нелидова, которую государь всегда зовет Аркадьевна… она очень умно себя ведет и очень прилично. Особенного не было говорено»161.
Видимо, император Николай I считал придворный флирт неотъемлемой частью своей «работы». Конечно, его «маневры» весьма критично оценивались «обойденными» его вниманием современницами: «В Аничковом дворце танцевали всякую неделю в Белой гостиной: не приглашалось более ста персон. Государь занимался в особенности бар.[онессой] Крюднер, но кокетствовал, как молоденькая бабёнка, со всеми и радовался соперничеством Бутурлиной и Крюднер. Я была свободна как птица и смотрела на все эти проделки как на театральное представление, не подозревая, что тут развивалось драматическое чувство зависти, ненависти, неудовлетворенной страсти, которая не переступала границ единственно оттого, что было сознание неискренности государя. Он еще тогда так любил свою жену, что пересказывал ей все разговоры с дамами, которых обнадеживал и словами, и взглядами, не всегда прилично красноречивыми»162. Этот приватный бал («не приглашалось более ста персон») состоялся в марте 1845 г., когда семейный стаж императорской четы составил уже 28 лет, но при этом мемуаристка признает, что Николай I «любил свою жену». Об этом же свидетельствует и диалог между мемуаристкой и баронессой А.П. Крюднер, наблюдавшей, как царь беседует с одной из дам. «Вы ужинали, но последние почести сегодня для нее. – Это странный человек, – сказала она, – нужно, однако, чтобы у этого был какой-нибудь результат, с ним до конца никогда не бывает, у него на это нет мужества; он придает странное значение верности. Все эти маневры с ней ничего не доказывают»163.
Современники подчеркивали, что по отношению к дамам Николай Павлович придерживался тона «утонченной вежливости», что совершенно не мешало императору требовать от своих подданных строгого соблюдения правил придворного этикета.
Наряду с аристократками у Николая Павловича были и лихие интрижки с простолюдинками, с которыми он мог познакомиться на улице или маскараде. С ними он был по-солдатски прост, скор и решителен. Видимо, следы этих интрижек отразились в его «Гардеробных суммах». Например, в 1853 г. он выплатил некой «жене коллежского регистратора Грибанова Ольге в пособие» дважды по 300 руб. В этом же году дочь коллежского секретаря Авдотья Юрьева также трижды получила 300 руб. «в пособие» и в «вспомоществование»164. В списке секретных пенсий, выплачивавшихся из сумм Кабинета Е.И.В., с 1842 г. значилась некая дочь титулярного советника девица Герасимова, которой выплачивалась скромная пенсия в 38 руб. в год165. То, что в списке вдовы чиновников, офицеров и пр. – это понятно, но «девица Герасимова» – загадка.