Взрыв на макаронной фабрике
Шрифт:
Ну, во-первых, почему Тимур меня не убил сразу, как Катьку? Скорее всего он простой исполнитель и действовал по чьему-то приказу. Замок этот скорее всего как раз и принадлежит этому таинственному незнакомцу. Во-вторых, что ему от меня нужно? Раз меня здесь держат, значит, хотят как минимум поговорить. О чем? И, наконец, кто этот человек? В общем, решила я, кое-какие шансы выбраться отсюда у меня все-таки есть. Главное – правильно разыграть свою партию, а там видно будет. Признаюсь, что чувствовала себя, как Гарри Каспаров накануне игры с компьютером. Адреналин буквально кипел в крови и требовал
– Блин! – взревела я, споткнувшись и растягиваясь на полу. – Что это?
Возле стены, которая тонула в темноте, что-то было. Очень осторожно, на четвереньках я приблизилась к неопознанному объекту и ткнула в него рукой. В ответ послышался слабый стон.
– Вот так клюква! Я точно не стонала. Значит, здесь есть кто-то еще. Это интересно!
Стон повторился. Он был таким жалобным, что сразу стало понятно – человек явно страдает и нуждается в помощи. Ориентируясь на звук, я подползла поближе и пошарила руками по полу. Руки наткнулись на какое-то подобие тюфяка, на котором лежал страдалец. Ломая ногти и пыхтя от натуги, я все-таки выволокла этот тюфяк на середину камеры, туда, где было светлее.
– Занятно… – протянула я, разглядев предмет на тюфяке. – Вот я тебя и нашла, дружочек!
Передо мной лежал… Тимур. Вернее, это был его брат-близнец Родион.
– Значит, ты живой. И это уже хорошо.
Родион не отвечал. Он лежал с закрытыми глазами, и даже при таком слабом свете было видно, как парень бледен и как тяжело дышит.
– Родя, – я провела пальцами по заросшей густой щетиной щеке, – тебе плохо? Говорить можешь? Я Женька. Я так долго тебя искала. Меня Настя просила. Я думала, и в живых-то тебя уже нет. А ты вот, оказывается, где прячешься…
Я гладила его по щеке и говорила, говорила, говорила уже и не помню что. А по лицу текли горячие слезы. Было обидно и страшно. Боялась я не за себя, а за Родиона, боялась, что он вдруг возьмет сейчас и умрет. Этого совсем не хотелось, ведь я его только сейчас нашла. И потом, он наверняка может много интересного рассказать.
– Ты плачешь? – неожиданно твердым голосом спросил Родион. – Зачем?
– Это от радости, Родька! – Я торопливо размазала влагу по щекам. – Ты даже не представляешь, как я рада, что ты нашелся! И главное, живой!
– Ну, это еще не факт, – слабо улыбнулся Родион.
– Что? Что с тобой?
– Да так, мелочи жизни: пара-тройка ребер сломаны, почки отбиты плюс общее истощение организма. – Родя обессиленно закрыл глаза.
– Истощение? – удивилась я.
– Ага. А ты думаешь, здесь хорошо кормят, как в ресторане? Ювелир и мой братец не слишком щедры, чтобы заботиться о своих пленниках…
– Ювелир? Ты сказал – ювелир?! А фамилия у него Шульц?
– И ты его знаешь? Ну, значит, вместе помирать будем…
Родион замолчал. Казалось, он снова впал в забытье. Я бы сейчас тоже с удовольствием отключила свои мозги. Потому что ближайшее будущее мое и Родиона теперь стало просматриваться предельно четко и ясно. Шульц… Виталий Шульц… Это он владелец этой виллы, это он велел Тимуру привезти меня. Помнится, кто-то говорил мне о кристальной честности Шульца. Вот, мол, мужик всю свою жизнь проработал с драгоценностями, а украсть ничего не сумел. Н-да, ошибочка вышла! Шульц наворовал столько, что хватит на несколько жизней. Но я-то для чего ему нужна? Уж не «скромный» ли ювелир заправляет всеми делами с якутскими алмазами?
Родион пришел в себя и снова заговорил:
– А ты как здесь оказалась?
– Да по глупости! Я тебе потом расскажу. Если, конечно, выберемся отсюда. Но я знаю и про тебя, и про Настю, и про алмазы… Это, кстати, Тимур, меня просил тебя разыскать.
Со скрежетом распахнулась железная дверь.
– Вы, я гляжу, уже познакомились! – На пороге возник Тимур. В руках он держал полбуханки черного хлеба и пластиковую бутылку с водой. – Вот и славно. А я вам тут закусочку принес!
Он поставил бутыль на пол, а рядом положил хлеб.
– Это и все? – удивленно спросила я. – В подвалах Лубянки и то лучше кормят.
– Ну, извиняйте, мадам! Лобстеры для вас еще не готовы! – Тимур отвесил шутовской поклон.
– Сволочь ты, – подвела я итог. – Сволочь, гад и душегуб!
– Это почему же?
– Потому! В шестерках у Шульца ходишь… Легких денег захотел. Настьку убил, Катьку, казаха, Матвея… Дерьмо! Слушай, а Катькиного мужа, случаем, не ты замочил?
Глаза Тимура сузились. Он медленно подошел к тюфяку, на котором, поджав под себя ноги и сжав руку Родиона, сидела я. Примерно с минуту он внимательно смотрел на меня, а потом размахнулся и влепил мне звонкую оплеуху. Голова моя мотнулась, словно воздушный шарик под порывом ветра, в ушах зазвенело, а на губах я ощутила солоноватый привкус крови.
– Вот я и говорю, сволочь! – размазывая кровь по щеке, резюмировала я.
– Слушай, Тимка, – подал голос Родион. – А ведь она права! Сволочь ты редкостная!
– О, братец очухался! – обрадовался Тимур и присел на корточки. – Рад видеть тебя вновь среди живых. Ты не волнуйся, это ненадолго! Жень, а чего ж тебя никто не ищет? Помнится, ты говорила, искать тебя будут. И прокуроры, и менты, и американцы, и даже, страшно сказать, люди самого Кузи! Я прям даже испугался! Так испугался, что хотел уже тебя отпустить. Ну и где твои спасители и благодетели? Где?
– Да здесь мы, здесь, чего орешь? – послышался от двери недовольный голос.
«Оп-паньки! Уже бред начался, – подумала я. – Что-то рановато, по-моему, я даже проголодаться не успела. Ох и достали меня эти голоса!»
Однако, судя по реакции Тимура, голос слышала не только я. Тим смотрел на дверь широко раскрытыми глазами. Даже Родя, преодолев слабость, приподнялся на своей подстилке и пытался разглядеть прибывших гостей. А посмотреть было на что.
Сначала в каземате появился Отстой, а затем Клоп. Честное слово, сейчас я была рада появлению этих двух типов почти как приезду любимых родственников. Следом за Отстоем и Клопом в камеру вошел Кузя.