Взрыв на макаронной фабрике
Шрифт:
– Здравствуйте, господа! – поздоровался он. – Евгения Андреевна, с вами все в порядке?
– Угу. Моральный ущерб, конечно, не считается. А еще я потеряла веру в человечество! – заявила я и грозно посмотрела на Кузю.
Авторитет шарахнулся. И было от чего: в неволе мои волосы порядком растрепались, а потому на голове у меня вновь был «Взрыв на макаронной фабрике».
– Ясно, – кивнул Кузя, придя в себя. – С верой в человечество потом разберемся. А сейчас я попрошу вас всех пройти в гостиную. Согласитесь, здесь не слишком удобно беседовать. Да и не все персонажи на месте…
– Он не может, – указала я на Родиона. – Его братик родной так отделал…
Кузя кивнул Отстою, и тот неожиданно
– Как вы здесь оказались? – поинтересовалась я у авторитета по дороге на волю.
– Элементарно, Женечка, – со снисходительностью Шерлока Холмса ответил он. – Пока вы с Отстоем были в гостях у ювелира, Клоп прилепил на твою машину маячок. Вот и все. Хорошо, что тебя умыкнули на собственной тачке, а то бы…
Кузя сделал рукой в воздухе неопределенный жест, но я прекрасно поняла его значение и глубоко вздохнула.
– А ювелира нашли? – обеспокоилась я. – Где Шульц? Это же он…
– Не торопись, Евгения, – перебил меня Кузя, – всему свое время. Скоро все увидишь и услышишь!
Когда мы достигли гостиной, я уже была готова ко всему. Поэтому совсем не удивилась, когда увидела Шульца, привязанного к креслу. Так же, как и у меня, у ювелира была разбита губа. Только ребятки Кузи, видимо, приласкали его несколько крепче. Рука автоматически потянулась к лицу. Я ее резко отдернула – производственные травмы неизбежны в любой профессии!
Клоп сноровисто прикрутил Тимура к креслу. А чтобы Шульцу не было обидно, залепил ему красивый хук в челюсть. Ну вот, теперь паритет восстановлен, можно и побеседовать. Кузя, кажется, думал так же. Он неторопливо подошел к бару, звякнул бутылками и налил себе в бокал добрую порцию коньяку.
– Клоп, Отстой, – обратился Кузя к помощникам, – пошуршите на кухне, поесть чего-нибудь страдальцам нашим сообразите. А мы тут пока побеседуем с господами. Или с товарищами? Слышь, папаша, ты как, настроен на серьезную беседу или тебе помочь?
– И о чем же ты хочешь со мной поговорить, сынок? – смешно шевеля разбитой губой, спросил Шульц.
– О якутских алмазах, – тут же влезла я.
Подозреваю, что со стороны смотреть, как я шлепаю распухшей губой, было не менее забавно.
– А еще об этом. – Я мотнула головой в сторону Тимура. – Зачем он убил Настю, Матвея, Катьку, вашу дочь, между прочим! Впрочем, я допускаю, что и зятя вашего, мужа Катьки, тоже…
Неожиданно Кузя заявил:
– Насчет Катерины – это еще вопрос…
– В каком смысле? – не поняла я.
– В прямом. Неизвестно, убита она или нет. Тело-то не нашли…
Ювелир расхохотался, а я задрожала от гнева. Стало быть, Вовка издевался надо мной, когда обвинял в убийстве Катерины! Он, выходит, знал, что трупа нет, но с блеском разыгрывал спектакль?! Не может быть! Про отпечатки пальцев, которые я оставила на пистолете Тимура, Ульянов знать не мог… Я перевела взгляд на Тима. Тот сидел бледный и удивленно моргал. Видно, известие об исчезновении трупа Катерины стало и для него неожиданностью.
– Ну? А ты что скажешь? – мрачно спросила я. – Убил ты Катьку или нет?
Тимур неуверенно пожал плечами:
– Вообще-то я стрелял. Два раза. То, что попал, – это факт. Она в белом свитере была, пятно сразу расплылось… Потом упала… Я решил, что все кончено, бросил пистолет и свалил.
– Эх ты, киллер-самоучка! – взорвалась я. – Кто ж так работает! А где контрольный выстрел? Как ты мог уйти, не убедившись, что клиент мертв?!
– Торопился я, ясно? – огрызнулся Тимур. – Я ж не на лоне дикой природы ее убивал. В любой момент мог кто-нибудь зайти в кабинет.
Тим обиженно нахохлился и отвернулся к окну. По выражению лица папаши Шульца невозможно было определить, рад он известию о чудесном спасении дочери или нет. «Ладно, – пообещала я себе, – разберемся. Ну, Вовка, ну, попадись ты мне! Уж и не знаю, что с тобой сделаю!»
– А ты шустрая девочка, – вновь заговорил ювелир. – Это я понял сразу, как только Катька о тебе рассказала. Тим предлагал сразу тебя убрать, как Настю. Но уж очень мне хотелось за тобой понаблюдать…
– Что я, кролик, что ли, наблюдать за мной…
– Только вот не знал я, что у тебя такие… м-м… друзья.
– Давай-ка, папаша, ближе к делу. Что там с алмазами?
А с алмазами было так…
Когда на горизонте Виталия Шульца замаячил заслуженный отдых, иными словами, пенсия, он окинул мысленным взором свое жизненное пространство и призадумался. Столько лет он верой и правдой служил государству, и не где-нибудь, а в Алмазном фонде! Шульц знал там каждый камушек, каждый грамм драгметалла; любил, как родную, царапину на каркасе короны Российской империи. Служение всем этим сокровищам и было единственным, а главное, его любимым занятием. Страсть к золоту была у ювелира почти маниакальной. В этом он чем-то напоминал героя известного произведения Пушкина. Только в отличие от Скупого рыцаря у Шульца богатство было казенное. Однажды на глаза ювелиру попалась заметка о разработке новых кимберлитовых трубок в Якутии. И засвербило у Шульца, и взбрыкнуло ретивое. А тут еще и обстоятельства сложились таким образом, что не поднять руку на якутские алмазы было бы непростительным грехом. Дело в том, что двоюродный брат жены Виталия Яковлевича был приглашен во вновь образовавшуюся компанию «Алрос» на должность начальника службы безопасности. В голове бывшего ювелира зреет гениальный план. Он едет в Якутию к брату жены и, проведя почти неделю в уговорах, добивается согласия родственника на соучастие. К тому времени в Якутии полным ходом идет освоение новой кимберлитовой трубки по имени «Юбилейная».
Виталий Шульц и его родственник и соучастник в одном лице набирают группу активистов. Именно эта группа и поставила на поток «левую» добычу и переработку алмазов с «Юбилейной». Дело приобрело почти производственный размах. Что примечательно, все это происходило под носом «Алроса». Когда руководство компании заподозрило неладное, именно Борису Прохоровичу, начальнику службы безопасности, поручили с этим разобраться. Борис с готовностью согласился и разве что не рыл носом землю в поисках виновных. По приказу Шульца ему пришлось даже принести в жертву несколько человек из собственной бригады. Чего не сделаешь ради пользы дела?! В общем, в скором времени волна недовольства пошла на спад, и родственники продолжали раскручивать дело, которое приобретало теперь уже международный размах. Тут Виталий Яковлевич задумался. Потребовался человек со связями. При этом у него самого должно быть рыльце в пушку. Выбор папаши Шульца в конечном итоге пал на Феликса Круглова, фарцовщика, отмотавшего срок на зоне в прошлом и известного антиквара – в настоящем. А чтобы Филя окончательно заглотил крючок и не сорвался, Виталий Яковлевич выдает за него замуж свою дочь Екатерину. Катька, конечно, сперва взбрыкнула – жених-то уже больно старый! Ему самое время к земле привыкать, а не на молоденьких девочках жениться. Однако папенька быстренько объяснил дочери, что дважды два не всегда четыре, и Катерина дала согласие. Тут дело пошло! И потекли якутские алмазы сначала по странам СНГ, а потом и за рубежи родины.