Взрыв произойдет сегодня (сборник)
Шрифт:
— Все, значит, будем на ноги ставить? — удалось наконец и Илье вставить словечко. — Всю районную промышленность?
— Все и всю, — весело ответил Дружинин. — Но только теперь придется работать еще быстрее, чем до войны
— Когда прикажете в строй становиться? Мы готовы.
— Успеете еще, — уклончиво ответил Владимир Александрович. — Устраивайтесь пока с квартирами.
— Да что нам устраиваться-то? Мы уже у родичей своих определились.
— Устраивайтесь, устраивайтесь обстоятельнее. С работой все равно придется повременить.
— Как же это так —
— Не в вашем это характере, Владимир Александрович, — поддержал отца Илья. — Непонятно это…
Иван Прокофьевич нахмурился и сказал строго:
— Вы уж выкладывайте все начистоту. Мы свои люди, скрывать от нас нечего. Поговаривают, будто фашисты с заводами что-то натворили. Мины вроде поставили. Правда это, Владимир Александрович?
— Правда, — угрюмо ответил Дружинин. — Один из заводов враги заминировали. Пока не отыщем мину, работу начинать нельзя. Я не могу рисковать людьми.
— А ее ищут?
— Ищут. Вот майор Воеводин с саперами ищет.
— Очень хорошо, — одобрительно отозвался Строганов-старший. — Искать ее, конечно, нужно, но зачем же восстановительные работы из-за этого приостанавливать, непонятно. Выходит, нас мина страшит? А разве не ходили мы в годы войны по минным полям? Не таскали эти мины в вещевых мешках, уходя на боевые задания в тыл противника?
Дружинин повернулся к окну, избегая взгляда Ивана Прокофьевича.
— Оно, может быть, и негоже простому рабочему самого секретаря райкома партии учить, — взволнованно продолжал старик, — но я тебе все же как коммунист коммунисту скажу: собери ты, Владимир Александрович, народ, скажи ему прямо, что завод заминирован, и предложи идти работать тем, кто не боится этой мины. Вот увидишь, все пойдут! А майор между тем пусть делает свое дело.
Дружинин порывисто протянул руку Строганову:
— Спасибо, Иван Прокофьевич, спасибо за совет! Поверьте моему слову — недолго осталось ждать. Вопрос всего нескольких дней.
Илья легонько толкнул отца локтем:
— Не пора ли нам?
Иван Прокофьевич решительно поднялся:
— Ну, мы пойдем. Извините, если чего лишнего наговорили, но ведь мы свои люди, на нас нельзя быть в обиде. А совет наш попомните.
Проводив Строгановых до дверей, Дружинин вернулся к Воеводину и сказал восхищенно:
— Какой народ! Разве испугаешь их какой-то фашистской миной!
По-прежнему все в тумане
Следующий день был спокойным. С утра Дружинин ездил в горсовет по неотложным делам, потом совещался в райисполкоме с прибывшими инженерами, принимал у себя заведующего гороно. А когда наконец немного освободился и взялся за газеты, вошла Варя и доложила, что пришел инженер Орликов.
— Сергей Сергеевич? — удивился Дружинин. — Да ведь он был у меня сегодня! Что там у него такое?
— Говорит, по неотложному делу.
— Ну что ты будешь делать со стариком! — вздохнул Дружинин. — Пригласи его.
Пожилой, седоволосый инженер Орликов вошел, слегка прихрамывая и опираясь на толстую палку с массивным набалдашником.
— Извини, Владимир Александрович, что я к тебе вторично, — густым басом начал он, — но я с жалобой на саперов. Что же это такое! Оцепили все заводы и никого не подпускают. Как же я смету составлять буду?
— Ну-ну, успокойся! — улыбнулся Дружинин. — Раскипятился! Ничего, дорогой Сергей Сергеевич, не поделаешь. Ты же знаешь, что заводы заминированы и могут в любой момент взорваться?
— Ну, так что же из того, что заминированы? — не успокаивался Орликов. — А когда я мост через Дон строил, нас день и ночь бомбили и обстреливали, а я его все-таки построил. И ничего, жив-здоров, как видишь.
— Ну, тогда была война, а теперь другое дело.
— Как «другое дело»? Разве дух боевой из нас уже выветрился?
— Не узнаю тебя, Сергей Сергеевич! Очень ты ершистым стал, — засмеялся Дружинин и серьезно добавил: — Дело тут, конечно, не в боевом духе, а в простом благоразумии, так что ты два-три дня воздержись от посещений заводов. Я тебе просто запрещаю это. И не будем больше трепать нервы друг другу. У тебя все?
— Все, — мрачно отозвался Орликов.
Дружинин подал ему руку:
— Ну, будь здоров!
Когда инженер ушел, Владимир Александрович снова взялся за газеты. Но тут Варя доложила о приходе капитана Шубина.
Хмурое лицо капитана не предвещало ничего хорошего. Это отметил Дружинин еще до того, как Шубин успел открыть рот.
— Ну, что новенького? — спросил его Владимир Александрович. — По-прежнему, значит, плывем в тумане? А как же Хмелев ведет себя теперь?
— Очень странно, — ответил Шубин, закуривая папиросу. — Все свободное время проводит в библиотеках, хотя, как мне известно, никогда не увлекался чтением.
— Пристрастился, значит, на старости лет.
— Не похоже что-то. Книги он берет по какому-то списку, перелистывает их и, не читая, возвращает.
— Да… — пожал плечами Дружинин. — Странновато…
Что же ищет Хмелев?
Владимир Александрович давно уже не имел отдыха. Он терпеть не мог безделья. А теперь, в дни великой восстановительной страды, выходные дни были для него особенно тягостны. Дружинину почти физически больно было смотреть на остановившиеся станки, опустевшие комнаты учреждений. Начинало казаться, что все вокруг замерло, перестало двигаться и совершенствоваться.
А в последние дни забыл Владимир Александрович уже не только об отдыхе, но и о спокойном сне. Днем и ночью думал он теперь о мине, видя в ней коварного врага, который, хотя и не наносил пока осязаемого удара, но ежечасно, ежеминутно грозил большой бедой. И уже в одной только этой угрозе таилась немалая опасность.
Дружинин был волевым, темпераментным человеком. Он привык принимать быстрые, смелые решения, но теперь нужна была другая тактика. Он обязан был проявлять особую осторожность, выдержку, тщательно анализировать создавшуюся обстановку. Хорошо понимая необходимость всего этого, Владимир Александрович очень досадовал, однако, что приходится терять драгоценное время.