Взрыв всегда возможен
Шрифт:
Генерал-директор Кинг вздохнул и забарабанил пальцами по столу. Потом медленно заговорил, обращаясь к Харперу:
– Послушай, ты славный парень, и поверь мне, я знаю, каково тебе сейчас. Но избежать этого нельзя, невозможно тебе придется пройти все психометрические испытания и подчиниться решению врачей.
Кинг помолчал, но и Харпер хранил бесстрастное молчание.
– Знаешь что, сынок, а почему бы тебе не взять отпуск? А потом, когда вернешься, ты пройдешь эти испытания или просто перейдешь на другую работу, подальше от нашей бомбы, как пожелаешь...
Кинг посмотрел на Силарда" и тот одобрительно
– Нет, шеф!
– отрезал он.
– Так дело не пойдет.
Разве вы сами не видите, в чем тут загвоздка? В проклятой постоянной слежке! Кто-нибудь все время стоит у тебя за спиной и ждет, что ты рехнешься. Невозможно даже побриться в одиночестве. Мы нервничаем из-за всяких пустяков, потому что боимся, как бы какой-нибудь ученый муж, сам наполовину сумасшедший, не вообразил, что мы теряем разум. Боже правый, так чего же вы после этого хотите?
Облегчив душу, Харпер ударился в противоположную крайность, но цинизм ему не очень-то шел.
– Ну и распрекрасно! Мне не понадобится смирительная рубашка, я спокойно уйду сам. Вы хороший человек, шеф, несмотря ни на что. И я рад, что работа л у вас, - прибавил он - Прощайте!
Кингу удалось справиться со своим голосом - боль пряталась только в глазах.
– Подождите, - сказал он - Мы еще не кончили. Забудьте об отпуске. Я перевожу вас в лабораторию изотопов. Как-никак вы исследователь, и никто вас от этой работы не освобождал. Если я назначил вас на дежурство, то лишь потому, что у нас не хватает первоклассных специалистов. Что касается психологического контроля, - продолжал он, - то мне он так же неприятен, как и вам. Полагаю, вам неизвестно, что за мной они следят вдвое пристальнее, чем за дежурными инженерами?
Харпер вопросительно уставился на Силарда, но тот лишь коротко кивнул.
– Однако такой контроль необходим... Вы помните Маннинга? Хотя нет, он был здесь до вас. Тогда мы не вели психологических наблюдений. Маннинг был блестящим инженером, очень способным И к тому же всегда спокойным, безмятежным, словно ничто его не волновало. Я с радостью доверил ему реактор, потому что он был внимателен и никогда не нервничал, даже наоборот: чем дольше он оставался в контрольном зале, тем безмятежнее и счастливее выглядел. Я должен был знать, что это очень скверный признак, но я не знал, и здесь не было психиатра, чтобы мне подсказать. И однажды ночью помощник Маннинга вынужден был его оглушить. Он застал его в тот момент, - когда Маннинг разбирал предохранитель кадмиевой защиты. Бедняга Маннинг так от этого и не оправился - у него до сих пор приступы буйного помешательства. Но после того, как он свихнулся, мы работаем по теперешней системе - в каждой смене два квалифицированных инженера и один психиатр-наблюдатель. Это было единственное, что мы могли придумать.
– Может быть, оно и так, шеф, - задумчиво проговорил Харпер, злость его прошла, но выглядел он по-прежнему несчастным.
– Все равно, шеф, нам чертовски неприятно.
– Смотри на это проще!
– Кинг встал и протянул Харперу руку.
– Послушай, если ты до утра не решишь окончательно нас покинуть, я надеюсь утром увидеть тебя в лаборатории. И еще одно - я не часто это советую, но сегодня, по-моему, тебе не мешает хорошенько выпить.
Кинг знаком попросил Силарда задержаться. Когда дверь за инженером закрылась, он повернулся к психиатру.
– Ушел еще один, и один из лучших. Доктор, что будет дальше?
– Не знаю, - ответил Силард, потирая щеку.
– Бредовая ситуация, Харпер совершенно прав. Зная, что за ними наблюдают, они нервничают еще больше. А наблюдать за ними необходимо. Ваши психиатры, кстати, не очень-то хорошо с этим справляются. Мы сами нервничаем рядом с Большой Бомбой, тем более что ничего в ней не понимаем. А ведь именно нам нужно бороться со страхом и нервозностью других. Научная работа в таких условиях невозможна. Тут недолго и самому спятить.
Кинг перестал расхаживать по комнате и посмотрел на Силарда в упор:
– Но ведь должен быть какой-то выход!
– сказал он настойчиво.
Силард покачал головой:
– Это выше моих сил, генерал-директор. Как психиатр, я не вижу выхода.
– Не видите? Хм, послушайте, доктор, кто у вас самый главный?
– То есть?
– Ну, кто в вашей области является общепризнанным ученым номер один?
– Трудно сказать. У нас нет такого единственного лучшего в мире психиатра, - мы слишком узко специализированы. Но я, кажется, знаю, кто вам подойдет. Вам нужен не просто специалист по промышленной психометрии, вам нужен лучший психиатр, разбирающийся в редких нетравматических и профессиональных психозах. Значит, вам нужен Ленц.
– Продолжайте.
– Так вот, Ленц занимается всем кругом вопросов, относящихся к влиянию среды на психику. Он связывает теорию оптимального раздражения с искусственным торможением, технику которого Корджибский разработал опытным путем. Кстати, сам Ленц когда-то, еще студентом, работал у Корджибского, и это кажется, единственное, чем он по-настоящему гордится.
– В самом деле? Но ведь он, должно быть, уже староват, Корджибский-то когда умер!
– Я просто хотел сказать, что, может быть, вы знакомы с его работами, поскольку они имеют отношение к инженерно-математической психологии.
– Ага, это нам и нужно! Значит, Ленц? Но я никогда не думал о нем как о психиатре?
– Вполне естественно, это не ваша область. Однако мы ценим его хотя бы за то, что он сделал для изучения и лечения заразительных неврозов, свирепствовавших в сумасшедшие годы, а он тогда сделал все, что мог.
– Где он теперь?
– Наверное, в Чикаго, в институте.
– Доставьте его сюда.
– То есть как это?
– Притащите его сюда! Садитесь вот за этот видеофон и разыщите его. Потом скажите Штейнке, чтобы позвонил в Чикаго и заказал для него стратоплан. Я хочу его видеть как можно скорее, еще до вечера.
Кинг опустился в кресло с видом человека, который снова обрел веру в себя и чувствует себя хозяином положения. Он ощущал внутри согревающую полноту, приходившую только тогда, когда он принимал решение и начинал действовать. Лицо его снова стало уверенным.
Зато Силард был в смятении.
– Но послушайте, шеф, - попробовал он возразить. Доктора Ленца нельзя просто вызвать, как младшего клерка. Ведь это... Ведь он - Ленц!
– Конечно. Поэтому он мне и нужен. Но "ведь и я не истеричная дамочка, нуждающаяся в утешении. Он прилетит. Если понадобится, заставьте на него нажать из Вашингтона. Пусть его вызовет Белый дом. Но он должен быть здесь, и сегодня же. За дело!