Взрыв
Шрифт:
Когда солнце спряталось за днепровские кручи и в комнату стали пробираться первые сумерки, Президент чуть ли не торжественно зажег свечи. Но Шиллинг, по всему видно, забыл об их уговоре, так как налил себе джину и норовил чокнуться. В ответ Президент сильно ущипнул его под столом, и лишь тогда Шиллинг уяснил себе, что нарушает конвенцию, поднялся и тихонько вышел из комнаты. Президент усилил звук магнитофона, чтоб Юлия не услышала щелканья замка, подал руку, приглашая потанцевать. Прижал ее к себе немного больше дозволенного. Но она не протестовала, положила ладони ему на плечи, и у Президента
— А где Арсен?
Президент не сразу сообразил, что Арсен — это Шиллинг, даже спросил:
— Ты о Шиллинге?
— Его так называют?
— Конечно, Шиллингом. Зачем он тебе? Нам так хорошо вдвоем…
Юлия уперлась Президенту ладонями в грудь, и он почувствовал, что они могут быть не только мягкими и нежными.
— Где Арсен? — повторила она.
— Неужели он тебе в самом деле нужен?
Юлия отступила на шаг и наткнулась на диван. Президент воспользовался этим, вынудил ее сесть и опустился рядом. Взял женщину за плечи, повернул к себе. В мерцающих бликах свечей она казалась такой неотразимой, что он не удержался и бросил ей просто в лицо:
— Не будет Шиллинга. Да и зачем он нам?
— Ушел?
Президент игриво показал пальцами на ее бедре, как удалился Шиллинг.
— У него неотложные дела, — немного смягчил удар, — он спешил… — Попытался притянуть женщину к себе, но она не далась. — Ну что ты, манюня, — просюсюкал, — иди ко мне, нам будет хорошо…
— К тебе? — вдруг совсем трезво захохотала Юлия. — Значит, ты договорился с Арсеном? Вы условились, чтоб он ушел?
— А что тут плохого?
— И ты решил, что я буду твоей? — спросила она серьезно.
— Ты мне нравишься, как никто.
— Неужели?
Президент не уловил иронии в этом вопросе и заверил:
— Я никогда не желал так ни одной женщины, как тебя.
— Ты смотри!.. — Юлия хотела подняться.
Но Президент успел обнять ее за талию и не отпустил. Горячо выдохнул ей в ухо.
— Не пожалеешь, точно говорю, ради тебя я готов на все.
— И на что же ты готов, Гена?
До Президента не дошёл подтекст и этого вопроса. Он вскочил с дивана, исчез в соседней комнате, вынес оттуда и бросил на пол мехом кверху новехонькую дубленку,
— Твоя, — сказал хвастливо, — дарю тебе, бери, я не скупой…
Юлия поднималась подчеркнуто медленно, шагнула к дубленке, и Президент самодовольно улыбнулся — какая же женщина откажется от такого царского подарка? Однако Юлия ступила на мех и вытерла об него ноги,
— Ты понял меня, Гена? — Она заглянула в глаза Президенту.
Тот попятился растерянно.
— Ты?.. Ты не хочешь?..
— Еще раз спрашиваю: понял меня, Гена?
— Ах ты сучка! — вдруг фальцетом выкрикнул Президент. Хмель ударил ему в голову, он подскочил к Юлии и залепил ей пощечину. — С тобой как с порядочной, а ты выкаблучиваешься! Шиллинга захотела? Так знай, продал тебя Шиллинг, а я купил за три сотни!
У Юлии кровь отлила от лица, лишь теперь стало ясно, в какой переплет она попала.
— За три сотни? — не спросила — простонала она. — Арсен продал меня за три сотни?
— Я дал бы больше.
Юлия нервно рассмеялась:
— И ты, Гена, считаешь, что купил меня?
— Но ведь ты мне действительно нравишься… — Гнев отпустил Президента, он шагнул к Юлии.
Но она схватила со столика нож, обычный столовый нож, каким и порезаться трудно, и, держа его перед собой, крикнула:
— Не подходи!
— Неужели я так противен тебе?
— Не подходи, говорю, — повторила тихо, но в эти слова вложила всю ненависть и презрение, какие только нашла в себе. И добавила без паузы: — Крокодил Гена!
Президент рванул на себе рубашку (видел в кино — так делают в припадке гнева настоящие мужчины) и сказал едва слышно, однако стараясь, чтобы каждое слово звучало весомо:
— Нет, я не крокодил… Ты еще не знаешь, как меня называют! Я — Президент, а это не шутка! Ты еще не знаешь…
— И не хочу знать, уйди с дороги!
Но Президент заслонил дверь, надеясь, что не все еще потеряно.
— Ну куда ты пойдешь? — заканючил он неожиданно для самого себя. — Оставайся у меня, Юля, нам будет хорошо…
Однако Юлия закусила удила. Ткнула ножом в сторону настенной картины, едва видневшейся при свечах, молвила презрительно:
— Думаешь, намалевал свою рожу, и все будут падать вокруг? Отойди, говорю, а то зарежу!
И такую решительность почувствовал Президент в ее тоне, что невольно шагнул в сторону, а Юлия проскользнула мимо него в переднюю. Президент услышал лишь, как хлопнула дверь. Он стоял, в изнеможении опустив руки, потом поправил разорванную сорочку, криво усмехнулся, поднял дубленку, отряхнул и повесил ее в шкаф. Выпил полный фужер шампанского и немного успокоился.
«Потаскушка проклятая, — подумал он. — Истеричка или просто сумасшедшая! Точно, сумасшедшая…»
Эта мысль окончательно успокоила его. В самом деле, какая нормальная женщина откажется от дубленки. И Президент, снова исполненный собственного достоинства, пошел спать.
Юлия выскочила на Русановскую набережную и чуть ли не сразу увидела зеленый огонек такси. Съежилась на заднем сиденье и чуть не застонала от гнева и возмущения.
Арсен! Продал за триста рублей!
Боль обжигала ей сердце, подступала клубком к горлу, боль и гнев.
За три сотни…
— Точно, настоящий шиллинг, валютчик пошлый. И дали же ему такое прозвище! Недаром, видно: за деньги все продаст…
Вдруг Юлия вспомнила, как нахально обнимался Арсен у нее на глазах с веснушчатой девчонкой на пляже. Да, Шиллинг предал ее еще тогда, она все время была для него игрушкой, вот и продал, когда дорого заплатили.
Юлия почувствовала, как слезы набежали на глаза. Вытерла аккуратно, чтоб не размазать тушь на ресницах. В конце концов, черт с ним, стоит ли бередить себе душу из-за какого-то подонка! Спекулянт и фарцовщик, привык торговать всем, и нет для него ничего святого.