Взрыв
Шрифт:
Но ведь, подумала она также, никакая подлость не должна оставаться безнаказанной. Не простится это Шиллингу. Она снова додумала о нем не как об Арсене, а как о Шиллинге. И это немного сняло боль.
Да, не простится. Почему она должна жалеть Шиллинга? Каждому свое — по заслугам. Месяц прятался на их хуторе от милиции, говорил о каком-то Чебурашке, потом намекнул, что тогда, на Аскольдовой могиле, передал этому типу, истинному крокодилу, франки или доллары. Вероятно, милиция
Юлия вспомнила вежливого, статного майора, приезжавшего к ней в Дубовцы. Как его фамилия? Хубак или Хабук? По крайней мере, она точно помнит, что из уголовного розыска, и завтра найдет его. Симпатичный майор… Правда, тогда он не откликнулся на ее попытки пофлиртовать, может, был в плохом настроении или служебное рвение слишком мешало ему, все может быть, но он, безусловно, симпатичный…
Юлия приободрилась, смахнула с ресниц слезы — жизнь снова начинала нравиться ей.
20
Хаблак нашел парторга в одной из времянок, стоявших вблизи карьера. Седой суровый человек с поклеванным оспой лицом оторвался от бумаг, в которых делал карандашом пометки, и смотрел на майора, казалось бы, равнодушно. Однако Хаблак уловил в его глазах любопытство — еще бы, видно, нечасто приезжают сюда такие гости.
— Мне сказали в райкоме, — начал Хаблак, — что я целиком могу положиться на вас, Герасим Спиридонович.
— На то я и парторг, — ответил тот с чувством собственного достоинства.
— То есть можно говорить открытым текстом?
— А вы это редко делаете?
— Смотря с кем.
— Понимаю, — улыбнулся Герасим Спиридонович, — абсолютно вас понимаю. Такая уж профессия… Так что же привело вас к нам?
— Имеются сведения: у вас в карьере не все в порядке со взрывчаткой.
— Как так? — сразу стал серьезным парторг. — Взрывчатка — это серьезно, и милиция без всяких аргументов вряд ли заинтересуется этим вопросом.
— Попала в чужие руки.
— И?..
— Единственное, что могу сказать: обошлось без жертв.
— Уже легче.
— Мы очень надеемся на вашу помощь.
— Но кто же?.. На кого падает подозрение?
Честно говоря, Хаблаку не хотелось называть фамилию Червича, но в райкоме ему сказали, что может полностью довериться парторгу — ветеран войны, человек честный и принципиальный. Все же поколебавшись секунду или две, сказал:
— У вас работает начальником участка Дмитрий Лукьянович Червич?
— Есть такой.
— Не могу утверждать, но возможно, он.
Парторг задумался. Даже зажал на какой-то миг в зубах неотточенный конец карандаша. Наконец ответил:
— У нас вообще-то взрывчатка под контролем. Придерживаемся инструкции. Но, сами понимаете, когда рвешь камень, по-всякому бывает. Люди свои, как не доверять? Над каждым шурфом не будешь же стоять, потому, прямо скажу, все может быть…
— А Червич?
— Ничего парень, немного разболтанный, однако особых замечаний нет. — Парторг еще покусал кончик карандаша и сказал: — Я сейчас бригадира Лучкая позову, с ним поговорим.
Ему было виднее, и Хаблак согласился.
Лучкай, чуть ли не двухметровый гигант в комбинезоне, появился минут через десять. Он буквально излучал силу и, казалось, гордился ею, крепко пожал Хаблаку руку, затем, будто играючи, двумя пальцами поднял за спинку стул, переставил к столу парторга, сел осторожно, как бы испытывая его на прочность, и наконец спросил:
— Звали, Герасим Спиридонович?
— Нуждаемся в твоей помощи, Филипп.
— Считайте, что я уже в вашем распоряжении.
— Взрывчатка через твои руки проходит, Филипп…
Лучкай скосил на Хаблака внимательный глаз: видно, сообразил, что разговор не предвещает ничего приятного, вздохнул так, что стул заскрипел под ним, и подтвердил не весьма охотно:
— Ну через мои…
— И у тебя порядок?
— Не дети, Герасим Спиридонович. Взрывчатка — не мыло…
— Потерь не могло быть?
— Нет, — энергично замотал головой, — у нас со взрывчаткой глухо! Ни-ни…
— И никто у тебя не просил?
— А кому она нужна?
— Я тебя спрашиваю, Филипп.
— А я отвечаю: у нас глухо.
— Скажи, Филипп, в каких ты отношениях с Червичем?
— Митькой?
— Будто у нас еще есть Червичи…
— С Митькой у меня все нормально.
— Дружите?
— Не ссоримся.
— Он у тебя взрывчатку не просил?
Бригадир решительно покачал головой. Хаблаку показалось — чересчур решительно. Майору не очень понравилась открытая тактика парторга, но сидел молча, будто все это не касалось его.
— У нас глухо, — в который раз повторил Филипп, — порядок знаем.
— Я тебе, Филипп, верю. Не верил бы, не позвал и не стал бы выяснять, есть ли нарушения. Если есть — скажи.
— Глухо у нас, — упрямо твердил бригадир.
Парторг перевел взгляд на Хаблака: то ли ждал от
майора поддержки, то ли извинялся, — мол, сами видите, больше ничем не могу помочь.
Хаблак решил вмешаться:
— Дело в том, Филипп, что мы могли бы выйти на целую банду. Может, Червич у вас просил… Серьезная банда, Филипп, даже очень серьезная.