Взрыв
Шрифт:
После Бимбо были и другие мыши. Их препарировали — нужна была ясная клиническая и патологоанатомическая картина. Однажды, когда они гуляли вечером вдали от поселка и чужих ушей, Дик впервые рассказал ей толком о смысле экспериментов и о том, что ждет его и ее, Бет, потому что она должна быть с ним.
У него и тени сомнения не возникало — должна, и все. Бет хотела возмутиться — чисто по женски, ей хотелось быть с Диком, она любила его, но не терпела, когда ей говорили, что она что-то «должна». Дик целовал ее, а все возмущение Бет выражалось лишь в том, что она была с ним холодна. Впрочем, надолго ее не хватило. Дик прекрасно понял, он всегда все понимал, в мире
Впрочем, она, конечно, понимала не все. До сих пор она не сумела разобраться в том, как удалось Дику создать сверхсущество. Это слово промелькнуло в разговоре только раз, Дик не любил таких высокопарных выражений. Сверхсущество. Но как еще назвать мышь, которая живет без воздуха, еды, питья, которая то имеет хвост, то не имеет, которая как посмотрит, то сразу хочется умереть от страха. И Дик может стать таким же после…
Бет считала себя рационалисткой и разозлилась: нельзя быть такой дурой! Сидит в одиночестве, давая всем, и прежде всего майору, понять, что она что-то знает и боится того, что знает?
Когда в дверь позвонили, у Бет не было сил подняться. Звонили упорно, а потом заверещал телефон.
— Милая мисс, — сухо осведомился голос майора, — почему вы не открываете?
— Мне плохо, Пол, — слезы в голосе Бет были совершенно естественны. — Если необходимо, я…
— Прошу вас, — в голосе Рихтера не осталось и тени доброжелательности.
Бет заставила себя встать и доплестись до двери. Двум офицерам службы безопасности пришлось вести ее под руки. Когда она вошла в уже знакомый кабинет, она вдруг подумала, что играть ни к чему, потому что Дик пришел в себя. Она не сумела бы сказать, откуда у нее эта уверенность. Шестое чувство? Но она точно знала, что Дик очнулся и что скоро он будет здесь, чтобы забрать ее с собой.
В Вашингтоне с утра было жарко. Октябрь оказался на редкость странным месяцем. Сначала целую неделю шли дожди, а потом тучи незаметно рассеялись, и вот уже десять дней на небе не было ни облачка. Воздух постепенно прогрелся осенним солнцем. Вчера было еще терпимо, а сегодня стояла удушающая жара, и Сьюард едва не поджарился, пока шел по аллее от автомобильной стоянки. Войдя в Овальный кабинет, где было, конечно, прохладно, он все же попросил разрешения снять пиджак, чем вызвал улыбку на лице госсекретаря, застегнутого на все пуговицы. Почти одновременно со Сьюардом пришел генерал Вудворт, председатель штаба биологической защиты.
— Начнем, господа, — в отсутствие президента, занятого в Сенате, совещание вел госсекретарь Вард. — Через полчаса придет Бобби, и мы должны будем что-то связно ему изложить, иначе я не завидую ни ему, ни нам.
Бобу Паттерсону, помощнику президента по связи с прессой, предстояло в час дня встретиться с журналистами, чтобы рассказать о судьбе Нобелевского лауреата Ричарда Кирмана. Точнее — о причине его исчезновения.
— Положение значительно осложнилось со времени нашего вчерашнего разговора, — начал Сьюард. — Кирмана пока не нашли, но это вопрос нескольких часов. Мы знаем, что из Нью-Йорка он вылетел в Карсон-Сити. Там он явился к своему приятелю, журналисту Уолтону, и провел у него ночь. Утром на машине Уолтона он выехал в неизвестном направлении. Поиск ведется, и здесь я особых сложностей не вижу. Проблема, как сейчас пояснит генерал Вудворт, в другом. Прошу вас, Барри.
— Я знаю Кирмана шесть лет, — генерал говорил медленно,
— Не понял, — резко сказал госсекретарь.
— Он проводил исследования, о которых мы ничего не знаем.
— Вы с ума сошли? Как это возможно?
— Это невозможно только теоретически. До некоторой степени виноват и я. Пять лет назад, когда Кирман начал на базе Шеррард работать над генетической бомбой по программе «Зенит», он был поставлен перед необходимость отчитываться только перед особым отделом министерства обороны, минуя собственное начальство, поскольку положение было слишком серьезно, и мы не хотели никакой — понимаете, никакой — утечки информации.
— Не понимаю, — сердито сказал госсекретарь. — Вы не доверяете руководству базы?
— Доверяем, Ральф, не горячитесь. Решение принималось не мной лично, а всем составом комитета. Видите ли, если бы исследования по программе «Зенит» успешно завершились, приведение в действие дальнейших планов потребовало бы такой степени секретности, какой прежде просто не было. Можно допустить в принципе, что противник узнает о существовании нейтронной бомбы и даже сам создаст ее. Можно примириться с просачиванием сведений о химическом оружии. Это скверно, но не трагично. Применение нейтронного или химического боеприпаса не может сойти за природную катастрофу. Иное дело — генетическая раковая бомба, и…
— Я понял, — махнул рукой Вард. — Понял. Но все же…
— Это дело прошлое, — пожал плечами генерал. — Мы действительно ошиблись. И прежде всего — в прогнозе. Раковая бомба оказалась вовсе не такой эффективной, как представлялось вначале. В определении степени секретности мы тоже ошиблись. Короче говоря, два года назад программа «Зенит» была свернута, и финансирование ее прекращено, о чем командование базы не было поставлено в известность, поскольку изначально не знало о существовании такой программы. Так вот, Ральф, сейчас выяснилось, что все эти два года Кирман вел какие-то исследования, прикрываясь несуществующей программой «Зенит». Установить, что именно он делал, сейчас невозможно, требуются очень опытные эксперты. Кирман распылял результаты экспериментов, перегоняя их по всей сети компьютеров министерства обороны. Везде у него есть свои программы, большая часть которых пока не обнаружена, а те, что обнаружены, защищены от взлома, и нужны не дни, а, возможно, недели, чтобы во всем этом разобраться.
— В общем, найти Кирмана живым совершенно необходимо, — резюмировал госсекретарь. — А журналистам скажем следующее. Кирман работал в лабораториях медицинских корпораций, сотрудничающих с министерством обороны. От работ, за которые ему присуждена Нобелевская премия, в последние годы отошел. Несколько месяцев назад, к сожалению, заболел. Положение критическое, в палату никого не допускают. Надеюсь, что хотя бы труп Кирмана вы сможете продемонстрировать? Я имею в виду похороны по высшему разряду…