Взяла и поехала
Шрифт:
Когда сыну было 7 лет, средней дочери 6, а младшей стукнуло 3 года, умерла тетя Наташки. Ко всеобщему удивлению, Наташа получила от умершей тети подарок – та завещала ей свой магазинчик. Тетя Лида, по словам Наташи, единственная понимала, что тяжело жить так, как привыкли многие женщины в деревнях: воспитывать детей и заботиться о муже, в огороде работать, домом заниматься, коров и коз доить. И все такое прочее, ну ты понимаешь…А Наташа понимала всегда, что это не для нее и, вот, ее тетя понимала. Которая 30 назад наладила свой бизнес в деревне.
В магазинчик привозили ткани, нитки, иголки и все прочее для самостоятельного шитья. Также раз в месяц поставляли уже готовую одежду,
Наташка и сама работала в этом магазине, когда училась в школе, а сейчас это полностью ее дело, ее спасательный круг в мире деревенского патриархата. Вся деревня обожала и уважала тетю Лиду, и только благодаря этому, как говорит Наташа, и к ней относятся нормально. По крайней мере в открытую не говорят о том, что баба должна домом, мужем и детьми заниматься, а не бизнес какой-то иметь.
Справляется Наташа отлично, прибыль растет, деньги она копит. На что? На жизнь, как она говорит. На будущую жизнь, которая у нее непременно будет, но попозже. Детей же сначала надо вырастить…
В магазине работают посменно ее подружка и свекровь. Анна Евгеньевна тоже понимает Наташу, ведь у нее самой когда-то был шанс перебраться в город, но она им не воспользовалась. Из-за своего мужа и Вовки, который уже рос в ее животе. Короче история один-в-один, как у Наташки.
После того, как я позвонила тебе ночью и скинула метку, мы с ней сварили глинтвейн, наполнили им термос, взяли овсяных печенек Анны Евгеньевны, ягоду и бутерброды. Пошли к озеру. Дождь закончился, на улице было свежо, приятно.
По пути с Наташкой здоровались все, кто был на улице, приветствовали и меня, пытались разговаривать. Но Наташа с силой тянула меня дальше, на ее лице уже не было привычной доброжелательности и натянутой улыбки. Она просто молча тащила меня за руку, громко выдыхая и бормоча себе под нос явные ругательства. К концу дня терпение заканчивается, подумала я…
Хотя нет. Эмпатия, понимание, умение встать на место человека и прочувствовать его боль – это одно. Но когда ты видишь человека, который знает, чего хочет, но не может этого сделать потому что когда-то упустил свой шанс – это совсем другое. Я не знаю, каково ей на самом деле. И честно, не хочу знать. Я не могу ей помочь, не могу за нее решить, не могу раздавать советы и распоряжаться ее жизнью. Могу только лишь выслушивать ее и поддерживать настолько, насколько это вообще возможно.
На озере мы сидели в потрясающем месте. Старый, наполовину разрушенный деревянный пирс уходил далеко в воду. Идти по нему было небезопасно, но мы все же дошли до самого конца. Там доски были ровные, даже не скрипели и не рушились под ногами. Пирс уходил так далеко, что было ощущение, будто мы на самой середине озере. Вокруг вода, а берег далеко-далеко.
Мы смотрели на звезды, слушали лягушек и сверчков. Ели, пили и разговаривали. В основном звучала Наташка. Иногда она меня о чем-то спрашивала, я отвечала. И сама задавала ей вопросы, на некоторые из которых она отвечала со злостью, на другие – со слезами. Она очень злилась на себя. И на Вовку, которого давно уже не любила. Это взрослая интересная женщина, которая когда-то сама выбрала такую жизнь, понимала, что винить мужа проще всего. Но виноват не он. Он просто вот такой. А она другая.
Просидели мы на том озере часов до двух ночи. Когда уже шли домой, Наташка рассказала, что через 2 года уедет с младшей дочкой в город и больше не вернется сюда. Старшие уже выросли: один работает с Вовкой, такой же будущий тракторист растет, и все его устраивает. Средняя дочь учится в том же универе, что и мы с Наташкой, дизайнером мечтает стать. Вот младшей стукнет 18, и все, Наташка будет свободна. На мнение Вовки, как и на самого Вовку ей глубоко фиолетово.
После этих слов я поняла, что рада и даже горда за нее, на меня нахлынуло огромное желание подбодрить ее так, чтобы ее план непременно сработал, причем как можно быстрее. Я обняла ее, и сказала все самые важные слова поддержки, которые вертелись у меня в голове. Она плакала очень громко и долго, крепко обнимая меня.
Домой мы обе пришли очень уставшие, но счастливые и вдохновленные друг-другом.
Четвертый день
Проснувшись у Наташи в детской, куда она меня любезно уложила ночью, я поняла, что разбудил меня аромат еды, которая прямо сейчас готовится на кухне. Запахи заставляли желудок издавать голодные стоны и урчания, заглушающие звуки приготовления завтрака и звоны посуды.
Я села в кровати и оглядела уютную детскую. Здесь было две кровати, обе явно женские, но одна была заправлена аккуратно, покрывало было светло-зеленым и гладким, а на столе рядом с кроватью и тумбочке вещей мало, все лежит по стопочкам и маленьким сдержанным кучкам. Никаких игрушек или ярких деталей. Этот уголок явно принадлежал старшей дочери, которая сейчас учится в городе в университете.
Вторая половина комнаты была убрана только для вида. Вещи, игрушки, покрывало на кровати и все прочее очевидно принадлежали девочке помладше. Которая по просьбе мамы «убралась перед приездом маминой подруги». Все было свалено в почти аккуратные кучи, по факту просто заправлена кровать, вещи свалены на стуле, а игрушки в углу. Нормальная детская уборка. Я улыбнулась, представив себя этой маленькой девочкой, которая не убираться хочет, а заниматься другими – более важными делами.
Живот снова заурчал, напомнив мне о целях и причинах моего пробуждения. Я встала с кровати и только сейчас рассмотрела на себе пижаму, которую Наташа вручила мне каких-то 7 часов назад. Старенькая, но чистая, мягкая и ароматная. Я решила, что в пижаме выгляжу довольно прилично, поэтому не стала сначала искать свою одежду, а прям в таком виде и отправиться на поиски хозяйки.
Наташка была на кухне одна. На столе уже стояла миска с разной ягодой, кружка, чайник, из носика которого тянулась тоненькая струйка пара и тарелка с оладушками. Но пахло чем-то еще. Яичница. С колбасками. Ох, как давно мне не готовили завтраки! Мам, вместо Наташи мне виделась ты! Или бабушка с ее похожими на этот завтраками из нескольких самых разных блюд. М-м-м.
Как только я села за стол, Наташка поставила передо мной тарелку с яичницей, отрезала хлеба и дала вилку. Сама села рядом, разлила нам чай, сообщив, что последний кофе выпили перед работой Вовка и Игорь – сын. Мы приступили к завтраку. Жевали, болтали, смеялись и обсуждали планы на день.
Через пару часов мы уже сидели в машине и готовы были отправиться в первое место на сегодня. Пруд, на котором лотосы, «огромные жирные жабы», как сказала Наташа, а самое интересное – пруд находится в лесу, его не видно с дороги, даже тропинок нет. Нужно просто знать, куда ехать, а потом куда идти. Пруд из местной легенды.
Якобы около 100 лет назад заблудилась в лесу девушка. Искали ее 3 месяца, всей деревней лес обошли по несколько раз. Звали, свистели, и днем и ночью искали. И ничего. Ни девушки, ни следов, ни чего-то необычного. А потом она сама пришла домой и сказала, что ягоды собирала, с тропинки сошла да волшебный пруд нашла. Но она не сразу поняла, что он волшебный, а только тогда, когда духи рассказали ей об этом.