Взять свой камень
Шрифт:
Напрягая зрение, капитан вгляделся в сгущающийся сумрак – если бы стать птицей и высоко подняться над темнеющим лесом, чтобы увидеть: куда тянется лощина на сопредельной стороне, пробирается ли по ней тот человек, которого они ждут, не следят ли за ним чужие, враждебные глаза? Немцев на той стороне как сельдей в бочке. Надо обладать незаурядной смелостью и большим опытом, чтобы добраться до границы и попытаться ее перейти, а они ничем не могут помочь неизвестному связному.
Александр Иванович взглянул на часы – скоро двенадцать, наступят
Неожиданно темноту неба на сопредельной стороне разорвало вспышкой красной ракеты. Разбрызгивая в стороны мелкие искры, она описала кривую дугу, опускаясь к той самой неприметной лощине, заросшей травой и кустарником. Потом донесся тихий хлопок выстрела ракетницы. Следом сухо протрещала очередь немецкого автомата.
Пограничники подобрались, до рези в глазах вглядываясь в темноту – что там?
Взлетело еще несколько ракет, теперь уже белых, осветительных, залив мертвенным светом поляну на той стороне, деревья, стог, колья с провисшей ржавой колючей проволокой.
Денисов моргал, привыкая к дрожащему неверному свету ракет, и потому пропустил мгновение, когда на поляне появился высокий человек – без головного убора, одетый в темное, он тяжело бежал к границе, оскальзываясь на мокрой от росы траве.
Из кустов, росших рядом с лощиной, наперерез ему выскочили три вооруженных немца. Тускло блеснули примкнутые к стволам карабинов ножевые штыки.
– Хальт! Стой!
Глоба поднял автомат, поудобнее пристраивая его на бруствере. Денисов предостерегающе положил руку на оружие:
– Спокойно, сержант, спокойно!
Человек на поляне кинулся в сторону от солдат.
– Наш? – свистящим шепотом выдохнул Глоба.
– Спокойнее, спокойнее, – повторил капитан, кусая губы от бессилия. Чем они могли помочь неизвестному, чем?
Немцы не стреляли, видимо, желая захватить перебежчика живым. Гулко бухая сапогами, они тесной кучкой бежали за ним, выкрикивая ругательства. Денисов достаточно хорошо владел немецким и потому смог их понять.
Внезапно дорогу бегущему преградил еще один солдат, появившийся из зарослей. Наставив на неизвестного карабин и угрожая ему штыком, он сделал выпад. Увернувшись, беглец сбил солдата с ног и отработанным приемом вырвал у него оружие.
– Ловок! – не сдержал восхищения Глоба.
Однако немец не растерялся и, быстро вскочив на ноги, выхватил саперную лопатку. Немного отстраненно, занятый происходившим на его глазах напряженным смертельным поединком, Денисов отметил, что немцы экипированы по полной боевой выкладке.
Хорошо было слышно, как заскрежетал металл, когда солдат отбил удар неизвестного. Но тот оказался опытнее: словно на плацу при разучивании упражнения «справа прикладом бей», он сильно ударил немца прикладом в голову. Тут рухнул.
Перебежчик судорожно передергивал
С одного из мотоциклов полоснули очередью из пулемета. Пули прошли поверху, чмокая по листве и впиваясь в стволы деревьев. Второй очереди неизвестный ждать не стал – сильно оттолкнув прикладом нападавшего на него солдата, он бросил оружие и, не обращая внимания на выстрелы и крики за спиной, рванул к границе.
Глоба ужом выскользнул из окопа и шустро пополз к контрольно-следовой полосе, безошибочно определив, где ее должен пересечь неизвестный. Денисов последовал за ним.
И все же он не успел. Уже на нашей стороне неизвестный дернулся и упал. Пророкотала еще одна пулеметная очередь. Пули стригли прямо над головой – немцы не стеснялись, стреляли прицельно, по нашей территории.
– От бисовы дети, – зло прошипел сержант. Он ухватил перебежчика за плечи, стараясь оттащить его в сторону. Подоспевший капитан помог ему.
Они успели оттащить неизвестного подальше от линии, слыша, как возбужденно гомонят немцы и трещат моторы их мотоциклов.
Связной оказался рослым, тяжелым. Перевернув его на спину, Денисов включил потайной фонарик и в синем, неверном свете бегло взглянул на неизвестного. Тот был одет в несвежую темную сорочку без галстука и полосатый костюм. Приподняв голову, он попытался что-то сказать, но не смог – из губ вырвался только сиплый стон.
– Двигать надо, капитан! – зашептал Глоба. – С нашей стороны под уклон, не достанут.
Они подхватили перебежчика и поползли. Предупреждение Глобы оказалось не напрасным – немцы дали еще несколько пулеметных очередей.
«На заставе уже поднялись по тревоге», – подумал Денисов.
Оказавшись в безопасности, он толкнул неизвестного в бок, приглашая его подняться и следовать за собой, но в ответ тот лишь застонал. Быстро ощупав мужчину, Александр Иванович ощутил у него на груди что-то твердое и выпуклое, а потом пальцы попали в липкое и теплое.
– Глоба, помоги! Он ранен. Осторожнее!
Вскоре уже почти ничего не выдавало недавнего присутствия здесь людей, кроме примятой травы и капель крови на ней.
Было ноль часов сорок минут 22 июня 1941 года…
– Товарищ старший лейтенант, три пули у него в груди, – военфельдшер виновато поморгал белесыми ресницами, глядя на начальника заставы. – Я ничего не смогу… Тут и академик хирургии не сдюжит. Крови он много потерял.