Взятие сто четвертого(Повесть)
Шрифт:
Деталь, к которой добавлю еще одну, не менее красноречивую. В длинном коридоре главного корпуса на какой- то двери — табличка: «Входить без стука!» Что за юморист? Студент-дипломник, не знающий, как израсходовать веселье? Ничего подобного. За дверью, в кабинете — сотрудник ЛЯРа, человек в годах, серьезный и основательный. Атмосфера…
Мы привыкли возрастом измерять человеческую жизнь, обеспокоенные проблемой долголетия. Но разве только годы людям «отпущены»? Каждому из нас дано на жизнь определенное количество смелости и честолюбия,
С этой точки зрения «дебет» и «кредит» наших героев всегда был в порядке: время шло, а запасы «отпущенного» как бы не уменьшались. Почему? Читатель, надеюсь, и сам может ответить.
Во-первых, стиль работы, умение ставить перед собой научную задачу таким образом, чтобы она воспринималась не как финал, достигнув который без ног валишься на бровку, а как трамплин, с которого надо прыгать дальше и выше. Значит, коллектив живет, а не существует, горит, а не тлеет, движется, а не стоит на месте, а стимулы сохраняют свежесть, словно лежат в холодильнике.
Во-вторых, занимались они делом, при котором, если остановишься на секунду, отстанешь на годы и никакой «капитал» тебя не спасет.
Наконец, в-третьих: ляровцы, как это теперь знает читатель, многие годы находились в состоянии непрекращающейся борьбы за право называть себя авторами новых элементов. 104-й, по выражению Виктора Александровича Друина, «не давал нам скучать». «Но вы ему тоже», — сказал я, имея в виду бесконечные самопроверки. «А как же, — согласился Друин, — не без взаимности!»
Надеюсь, читатель убедился: ни одно открытие не делается «вдруг». Это, пожалуй, самый главный вывод из того, что мы узнали о физиках. За плечами сотрудников ЛЯРа, посягнувших на 106-й элемент, был синтез предыдущих трансуранов, были интереснейшие работы Оганесяна по исследованию механизма деления ядер, и работа Друина по альфа-распаду, и выход на использование легких мишеней в сочетании с тяжелыми частицами, была отлаженная, тонкая, чувствительная аппаратура, доведенная до совершенства, были опыт, знания, выносливость, самоотверженность, оптимизм и бескорыстие — все это, естественно, легло в фундамент поиска и открытия 106-го элемента.
Но не менее важно и то, что синтез 106-го был освещен перспективой синтеза 114-го, то есть высадкой на «остров стабильности».
Представьте себе, они почти без промедления могли бы осуществить попытку десанта: взять радий-88, разбомбить его ионами железа-26, и даже огорчиться, что ничего не вышло! Тогда они наверняка бы подумали о том, как бы в качестве мишени приспособить неодим-60 и обстрелять его частицами ксенона-54. Идея была бы прекрасная, но для ее осуществления недоставало «пустяка»: возможности разгонять тяжелейшие частицы ксенона — при условии, что нынешний ускоритель едва справляется с относительно легкими кремнием и железом. Строить более мощный? — тратить не месяцы, а годы. Что же придумать «на ходу»?
Думали, гадали, спорили, вдруг кто-то произнес: «Позвольте, у нас один циклотрон или два?» — «Что ты хочешь этим сказать? — ответили вопрошающему. — Ну, предположим, два: один классический, У-300, созданный еще в шестидесятом году, другой — изохронный, У-200, сделанный в шестьдесят восьмом. Но мощность каждого, ты же знаешь, не так велика, чтобы гонять частицы ксенона…» — «А если соединить?» — сказал этот «кто-то», персонифицировать которого сегодня невозможно, потому что, как утверждают ляровцы, «идея родилась из воздуха». Соединить циклотроны? Состыковать их? Сделать тандем? И почти вдвое увеличить мощность ускорителя?!
Попробовали. Почти никаких затрат, если не считать четырех месяцев напряженной работы всей лаборатории. Взяли неодим-60, разогнали ксенон-54, арифметически должен получиться 114-й, — но, увы, ничего не вышло… И вот тогда они вспомнили — впрочем, никогда и не забывали — свою же собственную идею «созидания во имя разрушения».
Итак, на что они рассчитывали? На то, что, ударив ксеноном-54 по урановой мишени, получат сначала 146-й элемент, а он, развалившись в ничтожную долю мгновения, даст пару осколков, причем ассиметричных, и один из них может оказаться стабильным осколком заветного «двойного мага» 114-го! И кто-то из ляровцев, на чью долю выпадет счастливое дежурство у циклотронов, воскликнет: «Земля!» — и первым ступит на твердую почву «острова стабильности».
Во всяком случае, синтез 106-го элемента и мы с вами, и сотрудники ЛЯРа можем расценивать сегодня не только как замечательное открытие само по себе, но и как начало «тройного прыжка», задуманного лабораторией.
Официально в препринте сказано так: «Синтез нейтронодефицитных изотопов фермия, курчатовия и элемента с атомным номером 106. Авторы: Ю. Ц. Оганесян, Ю. П. Третьяков, А. С. Ильинов, А. Г. Демин, А. А. Плеве, С. П. Третьякова, В. М. Плотко, М. И. Иванов, Н. Д. Данилов, Ю. С. Коротких, Г. Н. Флеров».
В сравнении со списком авторов 104-го, открытого десять лет назад, этот список содержит несколько новых фамилий. Так сказать, представителей третьего поколения — если вторым считать Оганесяна, Плотко, Плеве и Третьякову и если академик Флеров будет отнесен нами к первому.
О третьем поколении еще напишут, я не сомневаюсь. Но дело не в этом. Главное то, что можно надеяться: долгожданный возглас «Земля!» рано или поздно будет произнесен и будет услышан.