Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I
Шрифт:
— Может, нам просто стоит не вмешиваться и ждать, когда Кригера постигнет ужасная участь?
Феликс гадал, что ему делать. Казалось, выбор невелик и нужно принять предложение графини. Пока не доказано иное, она представляет собой могучего союзника, который гораздо лучше понимает их врага, чем они могли надеяться. Однако Феликс понимал, что с большой неохотой доверится этому бессмертному хищнику. Он ощущал себя оленем, который пытается договориться с волком. Возможно, именно поэтому он чувствует необходимость в продолжении ослабления позиций графини.
— Я полагал, что ваш вид с радостью
— Мы не более являемся созданиями демонических богов, чем вы, и любят они нас не сильнее, чем вас. Им нужны лишь души и рабы. Некоторые из Восставших в прошлом служили им, равно как и многие из ваших сородичей. Мы лучше вашего учились на ошибках тех, кто полагал, что сможет как — нибудь использовать служение Повелителям Тьмы себе во благо.
«И тут присутствует некая правда, — решил Феликс, — как минимум, в том, что касается множества людей, отдавших свои души злу». Графиня наклонилась вперёд и пристально посмотрела на него. Её движение было столь стремительным, что Феликс в испуге подался назад.
— Смотрите, господин Ягер, всё очень просто. Либо вы мне верите, либо нет. Либо вы мне доверяете, либо нет. Это я рискую здесь всем. Среди моих сородичей имеются такие, кто захочет моей гибели, стань им известно, о чём я вам рассказала. Вы можете сообщить своим друзьям, кто я такая, и они, несомненно, помогут вам меня уничтожить. Подозреваю, силы у них имеются. Господин Шрейбер крайне могущественный волшебник, и я не думаю, что за всю свою долгую жизнь встречала более могучее оружие, чем топор Готрека Гурниссона.
— Я бы мог, если вы оставите меня в живых.
— Можете уходить, если вам угодно. Я останавливать не стану.
Феликс уже был готов встать, но ему не хотелось проверять на себе её слова. В конце концов, именно так она бы и сказала, если бы захотела застать его врасплох. Пытаясь открыть дверь, он будет наиболее уязвим, частично оказавшись к ней спиной. Возможно, он мог бы позвать на помощь, но апартаменты графини расположены далеко от остальных, а стены тут очень толстые. Возможно, что его вообще никто не услышит за громкими порывами ветра снаружи.
Он снова заговорил, и ответ интересовал его не меньше, чем потребность выиграть немного времени на размышления:
— Слушая вас, я почувствовал что — то личное в вашей враждебности к Кригеру. В чём истинная причина, по которой вы хотите, чтобы мы выступили против него?
К его удивлению, она рассмеялась.
— Не думала, что я настолько прозрачна. Я так привыкла распознавать поведение смертных, что практически перестала верить, что они способны на подобное в отношении меня.
Почему — то Феликс в этом сомневался. Он склонялся к мысли, что сие древнее бессмертное существо никогда и ничего не делало без причины, что все её поступки были результатом долгих размышлений, и если уж она допустила промах, то лишь для того, чтобы он был замечен. Он решил, что лучше подобные мысли оставить при себе. Вслух же он сказал:
— Вы не ответили на мой вопрос.
Повисла долгая тишина, и Феликс сперва подумал, что он неверно оценил ситуацию, и графиня не собирается отвечать.
— Кригер — моё создание. Моё дитя, если угодно. К моему постоянному сожалению, я сделала его тем, кто он сейчас. В некотором смысле, он — моя ответственность. Не вмешайся я в его жизнь, Кригер уже столетия был бы мёртв, и у нас бы не возникло повода беспокоиться по поводу тех вещей, что он сейчас собирается сделать.
— Что вам от меня нужно?
— Я хочу помощи от вас и ваших друзей. Я не хочу сражаться с ними, пока занята борьбой с Кригером.
Феликс поднялся с кресла и направился к двери. Она не шевельнулась, чтобы ему помешать. Он заметил, что ключ находится в замке.
— Я подумаю над вашими словами, — заверил он, открывая дверь.
— Не раздумывайте слишком долго, господин Ягер. Час уже поздний.
Добравшись до своей комнаты, Феликс был не только напуган, но и обеспокоен. У него было чувство, что он едва спасся. И как теперь поступить с информацией, что поведала ему графиня, и со сделанным ей предложением?
Она, разумеется, должна понимать, что поставила его в безвыходную позицию. Макс Шрейбер может принять её, какая она есть, и заключить союз, но Феликс не думал, что на это пойдут Готрек и Снорри. Он мог представить реакцию Истребителей на известие, что среди них находится кровосос. Они сначала нападут, а думать будут потом. Вряд ли Иван Петрович Страгов и его люди примут вампира любезнее гномов. Они уроженцы пограничья Кислева, где не рождаются люди, идущие на сделку с тьмой.
Кем бы она ни была, в уме графине не откажешь. Всё это должно быть ей известно. На что она рассчитывает? Прокручивая ситуацию в голове, Феликс не мог ничего обнаружить. Однако сам факт, что он не замечает для графини выгод, совершенно не означает, что их там нет.
И лишь после всех этих размышлений, посетивших его мысли, Феликс осознал, что частично принял предложение графини. Он не собирается стремглав нестись к Истребителям и сообщить о ней, по меньшей мере, не ранее, чем просчитает все последствия. Однако он решил, что нужно с кем — нибудь переговорить.
— Графиня что? — воскликнул Макс Шрейбер.
— Тихо, — сказал Феликс. — Я не хочу, чтобы узнала вся таверна.
Вокруг руки волшебника заиграла огненная аура, и Феликс увидел, что Макс всерьёз раздумывает вломиться в комнату графини. Учитывая обстоятельства, сие была последняя из нужных Феликсу вещей. Противоборство между могучим волшебником и вампиром может разнести в щепки всю таверну. Он начал жалеть, что рассказал волшебнику всё, чем поделилась с ним графиня.
— Мне просто не верится, что ты вот так вот стоишь тут, Феликс. В доме находится одно из тех чудовищ, а ты ничего не делаешь.
— Я разговариваю с тобой, не так ли?
— Я бы подумал, что собрать толпу и вломиться к ней в комнату было бы более подходящим действием.
— Макс, от тебя последнего я ожидал услышать подобные разговоры. Должно же у волшебника быть какое — то понимание. В конце концов, не так давно люди похожим образом относились и к тебе подобным.
— Полагаю, я возмущён, Феликс. Не вижу никакой связи между смертными волшебниками и массово убивающей нежитью.