Weird World
Шрифт:
— Что ж, я за тебя очень рада, Эм, — выдавливаю из себя искреннюю улыбку и начинаю собирать разбросанные вещи на полу.
Я не вижу твоего лица, но знаю, что ты-то не поведешься на эту ложь. Почти чувствую, как ты набираешь в легкие воздух, собираешься что-то сказать… Но тебя прерывает внезапно заигравшая музыка в телевизоре. Вроде бы ничего особенного, но ты с первой ноты, с первого аккорда распознаешь неладное.
— Эта песня… — в твоем голосе чувствуется непонимание, удивление. — Ал, неужели ты все-таки записала свою песню?
— Эмми…
Хочу выключить, но ты преграждаешь
— Постой, это же… не твой голос. — Ты оборачиваешься и смотришь на меня. Пытаешься прочесть ответ в моих глазах, но мое лицо непроницаемо. — Ал… Алла, я не понимаю, чей это голос и почему кто-то исполняет твою песню?
Ты поднимаешься на ноги, и я выдерживаю твой долгий напряженный взгляд. Сейчас ты совсем не похожа на ребенка. Или, может, это я всего лишь хотела видеть его в тебе?
Я отвожу взгляд первой и роняю неровный вздох.
— Это больше не моя песня, Эмми.
— То есть как это, не твоя?! — Ты злишься.
— Я продала ее, — говорю просто. Подхожу к окну и ищу на тумбочке сигареты. — Официально я больше не автор этой песни.
— Но ведь это твоя песня! — Не надо, Эм. Твои слова причиняют мне боль. — Ты что, забыла, как сочинила ее тогда, год назад? — Я помню. Беру в руки пачку, но сигареты выскальзывают из рук. — Забыла, как впервые сыграла ее для меня? Она же стала вашей визитной карточкой, вашим хитом!
— Заткнись, Эм! — в ярости швыряю пачку на пол, и сигареты рассыпаются по полу. Ты цепенеешь, как будто через твое тело провели струю тока. Опираюсь руками о комод и говорю уже тише. Я все помню, Эм. Но наша группа распалась, если ты помнишь.
— Но это же не повод все бросать и… отдавать другому то, что принадлежит тебе. — Глупая Эмми.
— Ты же раньше любила эту группу.
— Пока не узнала, что они воруют песни, — говоришь строго.
— Они их не воруют, а покупают… у малоизвестных талантливых авторов.
— Это одно и то же, Алла! И как… Как ты могла решиться на это? — Это просто. Раз — и готово.
— Мне просто нужны были деньги.
— Деньги? И ты продала свое детище ради денег?! — Какие громкие слова…
— Эм… Рано или поздно, это должно было случиться. Одной музыкой я не заработаю себе на жизнь. А эти ребята неплохо раскрутились, да и играют очень даже неплохо. Их слушает столько людей… — Ты молчишь, качаешь головой. Ты еще не можешь этого понять. — Ты знаешь, Эм, как я отношусь к этой песне и это не изменилось. Но… эта песня в любом случае, продолжала бы валяться в этом комоде… — Сжимаю руки в кулаки, опускаю голову. — А песни не должны пылиться в какой-то там папке под тоннами других бумаг. Они должны жить. Им нужна свобода, их должны слушать и напевать другие люди… Песня, которую никто не слышит, — мертвая песня.
— Алла…
Может быть, ты этого не заметила, но мое сердце уже давно превратилось в камень. Маленький такой, тяжелый камушек. Я отчетливо ощущаю его тяжесть в своей груди.
— Я не жалею о своем поступке, Эм. Теперь мою музыку услышит намного больше людей. И тогда какая разница, кто значится ее исполнителем?
—
Ты уходить. Слышу, как хлопает дверь.
— Может быть, когда-нибудь ты меня поймешь… — наконец произношу вслух. Но только тебя уже здесь нет, чтобы услышать.
Из горла вырывается кашель, сильнее опираюсь руками о тумбочку. Пытаюсь сделать вдох, но воздух застревает где-то в горле. Чувствую комок, застрявший в глотке. Кашляю, бью себя в грудь, пытаюсь его выплюнуть. Но он лишь становится шершавее, он скребет горло, как будто играется со мной. Его края становятся острее, напоминая наждачную бумагу. Кряхчу, силюсь выплюнуть эту мерзость. И наконец этот приступ проходит.
Вытираю платком влажные губы. Выпрямлюсь. Все хорошо, все нормально, я в порядке.
Смотрю в окно и вижу тебя, Эм. Ты все еще стоишь около подъезда и ходишь из стороны в сторону. Не находишь себе места. Едва заметно улыбаюсь. По-настоящему искренне в этот раз. Ты очень хорошая, Эм. Я ведь знаю, что это была всего лишь мимолетная вспышка, и ты уже не злишься. Ты всего лишь по-детски не можешь принять такой правды. В глубине души ты знаешь, что я права, и уже завтра придешь ко мне снова. Расплачешься, обнимешь меня, и мы помиримся.
Опускаю взгляд на дрожащие руки. Несколько раз сжимаю и разжимаю пальцы в кулаки, но те все еще трясутся. Внимательно смотрю на родимое пятно на запястье. Раньше не замечала, но сейчас оно по форме напоминает сердце.
Моргаю несколько раз, в голове проносятся воспоминания о том, как я расчесывала волосы Эм. И вдруг понимаю, что у нее точно такая же родинка за ухом…
Комментарий к Рассказ 8. Связанные Жанры: Повседневность, Драма, Юри (намеком), Соулмейты
========== Рассказ 7. Цвета ==========
Art is not what I create...
Не помню, как давно ела в последний раз. Не помню, как долго не выходила на улицу. В моей узкой комнате плотно задернуты шторы, ни один луч солнца (или луны?) не посмеет сюда прокрасться без моего позволения. День сейчас или ночь? Да какая разница…
Больше ничего не осталось, чем бы я могла дорожить. Остались только краски.
Всего семь цветов, но тысячи оттенков. Они создают свой собственный мир, они зачаровывают, кружат мою голову. Они сводят с ума.
Комната сплошь завалена мольбертами, пустыми банками и выдавленными до последней капли тюбиками, исписанными холстами. Цветастые пятна словно танцуют, расплываясь по стенам, сливаются с картинами. Все вместе они создают одну непрерывную панораму. Касаюсь рукой холодной стены, размазывая пальцами еще не высохшие краски. Опираюсь лбом о стену и как будто чувствую их сердцебиение, их мысли. Они живые. Я делаю глубокий вдох, и моя грудь высоко вздымается, а легкие наполняются запахом свежей краски. Я замираю, пытаясь сохранить этот аромат в себе как можно дольше, чувствую терпкий кисловатый привкус под языком, и запах внутри меня сжимается как мятая бумажка. Желудок завязывается в узел, и воздух неровной струей вырывается из полуоткрытых губ. Я отстраняюсь и чувствую новый прилив сил. Только благодаря этим цветам я все еще дышу, и они дышат вместе со мной.