Whore
Шрифт:
– Я сказала, что не поеду!
– Сара, ты явно не понимаешь, что там сейчас происходит. Каждое промедление сейчас, может стоит кому-то жизни. Поверь мне, сейчас там, самое опасное место в мире. Если ты отправишься с нами, то шансы того, чтоты не вернёшься обратно, настолько высоки, что лучше бы тебехорошо подумать, прежде чем совершать эту глупость, – отвечает Змей, сжимая кулаки.
Я рычу, сквозь стиснутые зубы, чувствуя, как злость внутри ядовитым цветком распускается. Корни этого цветка в мои лёгкие врастают и кровь отравляют. Почему они не понимают, что там мой дом отныне? Что нет у меня другого пути, кроме как в адском пламени сгореть? Почему останавливают? Я дала клятву, и плевать, что
Нет здесь спасения.
Для меня здесь камера пыточная.
Я по другому больше не смогу жить.
Я не отступлюсь от своего, нет! Никто не отправит меня в безопасное место. Я не уйду. Потому что смысл моей жизни сейчас там находится, и я должна помочь ему. И сказать… Сказать, что тоже погрязала в этой аморальной насильственной вечности вместе с Дэном. Что он во мне навечно. Я не смогу остаться здесь, потому что тьма в груди истошно воет, требуя помочьсвоему обожаемому Демону. Если я уйду – она убьёт меня. Сожрёт, не оставив после даже костей.
– Скажи мне, почему ты делаешь это? Почему ты поедешь туда? – рычу, впиваясь гневным взглядом в лицо Змея.
– Потому что связан с Кланом, потому что дал обещание Дэну, – отвечает он. – Все мы связанны кровью с ним, и не можем бросить его сейчас. Не можем бросить свою семью.
– Так почему вы все думаете, что мне там не место? Я, -я поднимаю руку и показываю обручальное кольцо. – Всё ещё его жена, и плевать мне, что для вас всё это ложью было, для меня все по-настоящему было и есть. И, блять, вам придётся убить меня, чтобы отправить в другое место, потому что я, мать твою, не откажусь от Дэна! Не подожму хвост, и не буду скулить, как сука! Я свою жизнь за него отдам, если понадобится, и вы не вправе указывать мне, что делать! Я всё ещё часть клана, я тоже дала клятву, и обязана быть там вместе со всеми! Если вы не возьмёте меня с собой, я попрошу Марка помочь мне добраться до дворца, и никто, слышите меня, никто не сможет помешать мне. Он оттолкнул меня, думал, что свободу и лучшую жизнь подарил, но он лишь пыткам меня здесь подверг. И я не повторю свою ошибку, дважды, слышите? Я не брошу его сейчас.
Велес удивлённо смотрит на меня, кажется, его задели мои слова, о жизни, в его семье. Мне жаль, но это правда. Он должен был понимать это. Но никто из них не думал о обо мне, они думали, что делают то, что правильно, а на деле, сделали ещё хуже. Мне жаль, я попрошу у него прощения позже, потому что малышка Джо не виновата в том, что внутри меня поломанный механизм, которые починить невозможно. Что я мертвец ходячий без души.
– Хорошо, ты меня убедила, поедешь с нами, приятно видеть тебя вновь в наших рядах, – вздыхает Змей, и проводит рукой по волосам. Сив качает головой и облизывает губы, явно недовольный решением брата, но ничего не говорит. Лишь смотрит на меня с сожалением и разочарованием. Возможно, он думает что я окончательно с ума сошла. В самоубийцы своим решением записалась. Так и есть. Я не останусь здесь. Не брошу Дэна. Ни сейчас, когда тревога внутри трубит, а тьма об рёбра когти точить начинает. Ни сейчас и никогда после я не уйду.
– Мне нужно время, минут десять, не больше. Пройдите на кухню, мы скоро подойдём. Обсудим план по дороге. Свяжитесь с Марком, скажите, чтобы ждал нас подле дороги. Выезжаем через двадцать минут. Сара, – обращается ко мне Велес. – Если ты поедешь с нами, тебе нужно будет отправить
– Да, – киваю я, слегка улыбаясь, но улыбка быстро гаснет, потому что в глазах Велеса океаны тьмы с океанами ярости смешиваются, образовывая бездонную пустоту. Велес на себя более не похож, нет, сейчас передо мной наёмник, убийца стоит.
– Пошевеливайся, – говорит он, и я срываюсь на бег в сторону лестницы, что на второй этаж дома ведёт.
Забежав в свою комнату, я включаю свет и подбегаю к шкафу. Достав из его недр переноску и сумку, я быстро собираю в неё необходимые вещи для Атто. А затем, осматриваюсь, пытаясь понять, где находиться животное. К счастью, Атто оказался в комнате, должно быть кто-то принёс его сюда. Он, вальяжно вытянувшись, мирно спал на моей кровати, казалось, что его не пугали ни рёв сирены за окном, ни шум, что поднялся в коридоре. Я слышала голоса и плач детей, которые, кажется, чертовски, напуганы творящимся вокруг безумием.
Подойдя к кровати, я улыбаюсь и поглаживаю животное, чувствуя, как влага собирается в уголках моих глаз. Я понимаю, что могу не вернуться обратно, и никогда больше не смогу взять Атто на руки, поиграть, погладить, прижать к груди и урчание его послушать. Я могу оставить его навсегда, но никогда не смогу забыть первого и самого драгоценного друга в своей жизни. Слёзы скатываются вниз по моим щекам, но я улыбаюсь, продолжая поглаживать Атто по густой шерсти. Я знаю, что о нём хорошо позаботятся, и надеюсь, что если меня не станет, он сможет быстро стереть мой образ из памяти и почувствует любовь и заботу, которой ему так не хватало в последнее время. Из меня вышла весьма хреновая хозяйка, но я счастлива, что Атто появился в моей жизни, и надеюсь, что отдала ему всё самое хорошее, что у меня было. И это моё прощание. Без обещания вернутся.
Всхлипнув, я беру Атто на руки и целую меж пушистых ушей, но сонное животное мало что понимает, и лишь обтирается головой об моё лицо. Я смеюсь, и иду в сторону переноски.
– Вот так, дружок, тебе предстоит небольшое путешествие, но на этот раз, я не смогу поехать с тобой. Но, – я вновь всхлипываю, утирая тыльной стороной ладони слёзы. – Ты должен будешь пообещать мне, что будешь хорошим мальчиком, и слушаться Джозефину, хорошо? Вы неплохо подружились с ней, и если я не вернусь, я уверена, что она станетотличной хозяйкой для тебя, когда подрастёт. Ты только не грызи мебель в доме, иначе Доминик отдаст тебя в приют, хотя…. Нет, он этого не сделал, потому что я видела, что играл с тобой буквально вчера.
Улыбнувшись, я вновь глажу Атто и закрываю переноску на замок. Животное как-то грустно смотрит на меня, словно понимает каждое моё слово, словно тоже плачет. Его глаза грустно опущены, а поза зажата. Вздохнув, я встаю и, взяв в руки переноску и сумку, выхожу из комнаты. Снизу доносятся многочисленные голоса, а сирена за окном начинает потихоньку утихать. Подойдя к лестнице, я вижу обеспокоенную Айви с малышкой на руках, подле неё стоят её маленькие сыновья, рядом с нимилишь две сумки и рюкзаки. Чуть подальше от Айви и детей, стоит Доминик, который застёгивает куртку на Джозефине, что утирает кулачком крупные капли слёз, что скатываются по её пухлым щёчкам. Дети напуганы. Это видно.
Я спускаюсь вниз.
– Сара, наконец-то, я думала, что ты испугалась, – слегка улыбается Айви, поправляя шапочку дочери. Малышка невероятна красива, как и мальчики, что робко смотрят на меня, крепко держась за края пальто Айви. Они невероятно сильно похожи на своих отцов.
– Почему ты не одета? Я же сказала тебе собраться ещё пятнадцать минут назад, – хмурится Доминик, встав на ноги и застёгивая своё пальто.
– Я не поеду, – отвечаю я. – Но у меня есть Атто. Он поедет с Вами.