Whore
Шрифт:
– Да, это так, – шепчу я.
– Ничего. С непривычки такое бывает с каждым. Ты не исключение. Твои успехи весьма радуют меня, Крошка. Близнецы и Алиша похвалили тебя сегодня за ужином. И рассказали, что ты быстро учишься, – отвечает Дэн, дотрагиваясь своей рукой до моей щеки, заставляя меня дрожать от страха и паники. Что он хочет от меня? И... что? Я не ослышалась? Алиша похвалила меня? Неужели мои слова так подействовали на неё? Нет. Не верю. Что-то тут не так.
Я нахмуриваюсь и открываю рот для ответа, но не успеваю сказать и слова, как Дэн впивается своими губами в мои. Вздрогнув, я зажмуриваю глаза, чувствуя, как мощная волна отвращения и неприязни пронзает меня. Его губы сминают мои, целуя грубо и властно, и я неумело отвечаю, стараясь лишний раз не злить его. Дэн прекращает поцелуй так же резко, как начинает, и отстраняется, явно довольный собой. Шумно выдохнув, я стираю ладонью следы его губ со своих. И отвожу взгляд в сторону.
– Что это? – спрашиваю я, смотря на папку.
– На сегодня у тебя осталась лишь одна тренировка. Поскольку ты моя наречённая, то должна хорошо знать мою семью и её историю. И помнится, я пообещал
13.
Metallica – The Unforgiven
Боялась ли я? Ещё как. Но это был не просто страх того, что Дэн ударит меня или вновь сорвётся. Нет. Это был страх чего-то неизвестного. Что-то, чего я не знала и не хочу знать. Глубоко в душе, я понимаю, что новая информация не принесёт мне ничего хорошего. Уверена, что узнав всю правду, я почувствую себя ещё более паршиво, чем сейчас. Так. Спокойно. Дыши, Сара, просто дыши. Нервно сглотнув, я беру в руки папку и открываю её. Моментально в мои глаза бросается большая семейная фотография. И я… Я не чувствую той боли, которую ощущала раньше, стоило мне только упомянуть о семье. Ведь у меня её нет. Я никогда не знала, как выглядит моя мать. Я лишь знаю только ту правду, которую открыл мне Дэн. И то я не уверена, что это на сто процентов является правдой. Но… Я… Мне уже не больно. Нет. Мне всё равно. Я давно перестала тешить себя грёзами о счастливой семье. Все мои наивные детские мечты разбились о жестокую реальность и уродливую правду. Ещё в приюте я уяснила, что никому не нужна. А сейчас… Мне не нужна семья. Мне не нужен никто. В этом мире у меня есть только я, и я должна рассчитывать только на себя. Ведь эгоизм – один из лучших способов защиты от жестокой реальности. Только от меня зависит, буду ли я жить. И какой будет моя жизнь. Любовь? Нет. Я не знаю, что это за чувство. И никогда не узнаю. Ведь здесь меня окончательно сломают. Превратят в бездушного монстра и в идеальную куклу для подчинения. Но, всё-таки, та часть меня, что ещё не успела поглотить тьма, даже рада тому, что Дэн решил раскрыть мне подробности своей жизни. Возможно, что узнав часть его истории, я смогу понять, почему он стал таким… Хотя, кого я обманываю? Дэн всегда был таким, и ничто не сможет изменить его. Сейчас я просто узнаю ещё одну отвратительную историю.
Я замерла, аккуратно проводя кончиками пальцев по файлу, внимательно всматриваясь в лица людей, в каждую деталь. На фотографии были изображены всего четверо.
Невысокая женщина в возрасте около тридцати пяти или сорока лет с длинными волнистыми волосами цвета лесного ореха, высоким лбом, большими зелёными глазами, курносым носом и яркой улыбкой, одетая в простое, но элегантное тёмно-синее платье ниже колен и однотонные туфли. Судя по возрасту и тому, с какой лаской и нежностью она держит на руках маленькую девочку и обнимает мальчика, я пришла к выводу, что эта женщина – мать Дэна. К тому же дети так сильно похожи на неё. Маленькая девочка у неё на руках – никто иная, как Амара. Мальчик, что стоит рядом с ними – Дэн. Но кем была девочка, что стояла рядом с ними? Я не знаю. Возможно, это ещё одна сестра Амары и Дэна? На фотографии девочке около десяти или одиннадцати лет. Цвет её волос заметно отличался тем, что имел окрас вороньего крыла. Цвет глаз тоже отличался. Он был не зелёным, или, как в случае с Амарой, светло-серым, нет. Её глаза имели тёмно-синий окрас, создавая невероятно прекрасный образ. Девочка поистине была красива. Бледный цвет кожи, вьющиеся волосы и тёмная одежда лишь добавляли контраста к её красоте. Она напомнила мне Белоснежку. Но всё же… Кто это? Девочка не похожа на мать Дэна и Амары. Да, чёрт возьми, она даже не похожа ни на кого из детей. В то время как Амара и Дэн имеют схожие черты. Возможно это какая-то дальняя родственница?
– Эта старая фотография, – внезапно говорит Дэн, нарушая затянувшуюся тишину, что повисла в воздухе, и заставляя меня вздрагивать. Подняв взгляд, я увидела, что Дэн сидел в кресле напротив кровати и внимательно смотрел на меня, отчего мне стало не по себе. Кивнув, я перелистываю несколько страниц папки с фотографиями, пока не останавливаюсь на странице с фотографией той самой женщины.
– Это твоя… Простите, Хозяин. Эта женщина – Ваша мама? – спрашиваю я, облизывая пересохшие от волнения губы и показывая мужчине фотографию женщины.
– Да. Её звали Лорен. Лорен Зольцман. Я не буду вдаваться в более точные подробности, расскажу лишь то, что тебе необходимо знать, – отвечает Дэн, доставая из кармана пачку сигарет. Однако, он не спешит начать курить, нет. Он лишь нервно вертел пачку в руках и смотрел в одну точку. Словно он не хотел говорить или вспоминать ту часть из своей жизни. Словно он пытался перебороть себя. Или… Или мне это только кажется? Не знаю почему, но я чувствовала некую тяжесть в груди, смотря на мужчину. Нет. Мне не жаль. Я просто… Я просто не могу понять его. Неужели он способен чувствовать что-либо? Неужели он тоже испытывает боль? И те его слова… Они насторожили меня. Ведь он сказал «звали», а не «зовут». Прошедшее время. Возможно… Возможно, его матери уже нет в живых? Но почему? Почему это так тревожит меня? Почему я хочу узнать причину?
– Моя мать была замужем за владельцем цветочного магазина. И родила от него троих детей. Семья переехала с Севера Канады в Швецию сразу же после рождения третьего ребёнка. В Швеции, родители успешно открыли сеть своих цветочных магазинов. Бизнес процветал до тех пор, пока мой отец не пристрастился к наркотикам. Вернее, его подсадили на иглу. В конечном итоге мой отец умер от передозировки. А мать через несколько месяцев познакомилась с другим мужчиной, который в последующем стал моим отчимом. Я не помню, да и не хочу вспоминать, как звали моего родного отца. Я даже не помню, как он выглядит. Но мой отчим…
Я нервно сглатываю, ощущая, как вдоль спины проходит табун мурашек, и сжимаю папку в руках сильнее положенного. Но стараюсь не показать, насколько мне страшно. И та тяжесть в груди… Она не прошла. Нет. Она лишь стала сильнее. Я понимала, что он не рассказывает мне большую часть правды, и это раздражало меня. Но… Но хочу ли я знать всю правду? Не знаю.
– А Ваша… Ваша мать? И другие дети? Что произошло с ними? – отвечаю я, облизывая пересохшие губы и опуская взгляд на страницы папки. Я перелистываю их до тех пор, пока не нахожу фотографию той самой девушки. Только здесь она была более взрослой. Но такой прекрасной.
– Прекрати облизывать свои губы, Крошка. Иначе я найду твоему ротику другое применение. Ясно? – рычит Дэн, а я вздрагиваю. Блять. Тупая привычка.
– Да, Хозяин. Могу я спросить?
– Спрашивай.
– Кто эта девушка? – показываю Дэну фото незнакомки. – Я знаю, что Амара ваша младшая сестра. Но вы сказали, что в вашей семье было трое детей. Вы средний ребёнок. Получается, у вас должен быть либо старший брат, либо старшая сестра.
– Мою старшую сестру звали Тейт Зольцман. Она была самой старшей среди нас и постоянно заменяла нам с Амарой мать. Ведь та, спутавшись с Дарианом, совсем потеряла голову. Вплоть до того, что согласились выйти за него замуж и переехать к нему на родину спустя несколько месяцев после знакомства. А как выяснилось чуть позже, у этого ублюдка, отчима, уже был приёмный сын. Его зовут Ричард. Но матери было плевать на это. Она с радостью приняла его. Однако, и там мы не задержались надолго. Когда Амара была на учёбе за границей, Дариан на моих же глазах застрелил мою мать и Тейт. Он не объяснил причину, он просто застрелил их. После этого он забрал меня и Амару и увёз в Румынию. Его сынок оказался такой же мерзкой паскудой, как и отец. Он уже всё знал. И когда нас привезли в Верховный Дворец, тот в открытую начал издеваться. И именно тогда я и сестра узнали о Сумраке. Узнали всю омерзительную сущность людей и поняли, что жалость, страх и слёзы – непростительная слабость в этом мире. Тогда я ещё не знал, что Дариан является Верховным Князем, я лишь знал, что должен отомстить этой мрази. Шли годы, мы росли и обучались, и привыкали к своему новому дому. Наше восприятие, чувства, мировоззрение – всё это ломалось и выстраивалось так, как нужно было Дариану. Иногда прибегали не только к психологическим пыткам, но и физическим. В двадцать лет я и Ричард проходили испытания, чтобы выяснить, кто же станет новым лидером Северного Клана, поскольку до того, как стать Князем, Дариан являлся лидером Северного Клана. Согласно закону, если Лидер Клана становится Князем, то один из его наследников обязуется занять место Лидера. Как видишь, в той борьбе выиграл я. И уже на протяжении семи лет, я успешно возглавляю Северный Клан. Но время идёт, Дариан уже не молод и в любой момент может отойти в мир иной. Хотя эту мразь ничто не берёт. Сколько раз его пытались отравить, убить – всё без толку. Эта мразь весьма живучая, – говорит Дэн, прикуривая сигарету. Он делает затяжку и выпускает густой смог дыма через нос, внимательно смотря на меня.
А я… А я не могла и слова сказать. Я лишь чувствовала острую боль и жалость в груди. Чувствовала, как дрожат мои пальцы, как глаза наливаются слезами, а зубы вновь начинают беспощадно терзать губы. Острая вспышка боли в груди даёт очередной толчок, пробивая на эмоции. Но я стараюсь держать себя в руках. Я не заплачу. Не заплачу. Не сейчас. Не при нём. Я не должна разрушить плотину, что только-только начала строить. Я должна казаться сильной, хотя услышанная информация до сих пор повергает меня в шок. Это просто ужасно… То, что он пережил, то как с ним обращались… Это просто ужасно. Чудовищно. Я не могу себе представить, через что ему пришлось пройти, чтобы стать тем, кем он является сейчас. Каким пыткам и мерам воспитания он подвергался. И моё сердце болезненно сжимается, стоит мне только представить эту картину. Хочется реветь, но не могу. Мне так жаль. Так жаль. Он родился совершенно другим. Но… Дариан и его люди сделали из него монстра. Они сломали совсем юного мальчика и превратили его в бессердечную машину для убийств, которая может удержать власть в своих руках, подчинить себе любого и сделать всё, что они будут говорить. Мрази. Уроды. Ненавижу. Ненавижу всё это. Почему жизнь так несправедлива? Почему он и Амара? Почему именно его семья? За что? Его отчим – самый настоящий дьявол. Неужели ему не жаль, что он сотворил с Дэном такое? Что он отнял у Амары сестру и мать? Хотя, о чём это я? Жалость? Нет. Это непростительная роскошь. И я уверена, что этот человек прогнил настолько сильно, что смерть – единственное, чего он заслуживает. И в какой-то степени я понимаю желание Дэна убить Дариана. Слишком много информации. Слишком много страха и боли. И отчаяния. Я не могу дышать.
Откинув папку в сторону, я прикрываю руками глаза и шумно выдыхаю, стараясь унять пульсирующие чувство жалости внутри.
– Скажи что-нибудь, Крошка, – приказывает Дэн.
– Сколько… Сколько лет длилось твоё обучение? – спрашиваю я, не спеша поднимать глаза.
– В общей сложности, я и Амара обучались одиннадцать лет. Во время обучения я познакомился с Райли и сразу же решил, что этот парень станет надёжной опорой для меня. Мы весьма сильно сдружились. И сейчас Райли не только мой друг, но и правая рука. Он возглавляет мою команду. И только ему я могу доверить тебя. Амара обучалась отдельно от меня. Нас разделили. Её отправили обратно в Швецию, а меня обучали в мужской Академии при Королевском дворе.