World Of Warcraft. Трилогия Войны Древних: Источник Вечности
Шрифт:
Она заполняла пространство в десять раз выше и, без сомнений, в десять раз шире самого ущелья. Твердая порода для нее совершенно ничего не значила. Аномалия просто проходила сквозь камень, будто его вовсе не было. Однако из-за этого скалы изменились: где-то камень казался древним, в других местах это была едва застывшая магма. Самые жуткие изменения происходили у самых лепестков огненного цветка.
Ронин не хотел думать о том, что случится, если лепестки дотронутся до него.
Он вновь помчался прочь.
«По неведомым мне причинам она стала передвигаться и расти гораздо быстрее, – зазвучал в его голове голос Краса. – Боюсь,
«Аномалия влияет на мои чары! – ответил Ронин. – Они не всегда действуют так, как должны!»
«Не разрывай нашу связь! Она должна помочь тебе колдовать! Я проведу тебя к себе!»
Ронин не стал бы телепортироваться в место, которого никогда не видел, потому что в таком случае был риск застрять где-нибудь в скале. Однако, если они не разорвут связь с Красом, чародею будет куда легче использовать это заклинание.
Он сосредоточился на образе дракона-мага, и заклинание стало обретать очертания. Ронин почувствовал, как мир вокруг него начинает сдвигаться.
Внезапно огненный цветок увеличился в два раза.
Ронин не сразу понял, почему это произошло. На аномалию влияла магия… его собственная магия. Он хотел прекратить колдовать, но было уже слишком поздно.
«Крас! Разрывай связь! Разрывай, пока ты сам…»
И тут его поглотила аномалия.
«Ронин?»
Но тот не мог ответить. Его кружило и бросало из стороны в сторону, будто кленовый лист в рукаве смерча. С каждым витком он летел все быстрее и быстрее. Им снова завладело множество звуков и образов. Он видел прошлое, настоящее, будущее и понимал, что есть что. Краем глаза он заметил окаменевшую тварь, которая стремительно летела в сторону того, что нельзя назвать иначе, как водоворот во времени.
Мимо проносились различные предметы и даже другие создания. Рядом проплыл – а потом исчез – целый корабль с дырявыми парусами и разбитым носом. За ним последовало дерево, на котором еще сидела стайка птиц. Паривший чуть поодаль пятидесятифутовый кракен протянул щупальце к Ронину, но не сумел его поймать и тоже сгинул.
Неизвестно откуда донесся едва слышный голос Краса: «Ронин…»
Чародей попытался ответить, но не смог издать ни звука.
Теперь он видел лишь водоворот.
И прежде чем его затянуло внутрь, он успел подумать о Верисе и детях, которых ему уже не суждено увидеть.
4
Он чувствовал, как медленно, но неостановимо растут листья, ветви и корни деревьев. Чувствовал их непреходящую мудрость, бесконечные думы. Каждый гигант был особенным и не походил на другого.
«Это стражи леса, – услышал он голос своего наставника. – В них, как и во мне, заключена его душа. Они и есть лес. – Он ненадолго умолк. – А теперь… возвращайся к нам…»
Мысли Малфуриона Ярость Бури тут же отдалились от исполинских деревьев, самых древних в этом густом лесу. Он возвращался в собственное тело и уже видел окрестности, хотя и не вполне четко. Он дважды моргнул серебряными, лишенными зрачков глазами, чтобы сфокусировать зрение. Малфурион с трудом переводил дух, но сердце его переполняла гордость. Прежде ему не удавалось достичь таких высот!
– Ты способный ученик, юный ночной эльф, – проревел могучий голос. – Даже более способный, чем я предполагал…
По фиолетовой коже Малфуриона бежали капельки пота. Его покровитель настоял на том, чтобы он выполнил это сложнейшее упражнение при свете дня, в самое неподходящее для его народа время. Ночью Малфурион был бы куда сильнее, но Кенарий неустанно напоминал, что это лишило бы задание всякого смысла. То, чему он учил Малфуриона, было полной противоположностью колдовских ритуалов ночных эльфов.
Во многих отношениях и сам Малфурион отличался от соплеменников. Они, к примеру, предпочитали яркие, цветастые наряды – он же одевался весьма скромно: суконная накидка, простая кожаная безрукавка, высокие сапоги… Если бы его родители не погибли много лет назад при несчастном случае, они явно умерли бы сейчас от стыда.
Темно-зеленые волосы до плеч обрамляли узкое, вытянутое, будто у волка, лицо. Среди сородичей Малфурион был почти изгоем. Он задавался непростыми вопросами, не видел необходимости строго соблюдать традиции, а однажды даже посмел заявить, что любимая всеми королева Азшара далеко не всегда в первую очередь думает о благе своего народа. Из-за такого поведения у него осталось совсем немного товарищей и еще меньше друзей.
В сущности, Малфурион считал, что может полагаться всего на троих. Прежде всего – на собственного брата-близнеца Иллидана, такого же бунтаря, как и он сам. К древним традициям и магии ночных эльфов Иллидан относился с чуть большим уважением, чем Малфурион, однако подвергал сомнению авторитет старших, что считалось неприемлемым.
– Что ты видел? – с нетерпением спросил Иллидан, сидевший рядом с Малфурионом на траве.
Иллидана было бы не отличить от брата, если бы не иссиня-черные волосы и янтарного цвета глаза – не серебряные, как почти у всех ночных эльфов, детей звезд. Тем немногим, у кого были янтарные глаза, прочили великую судьбу.
Однако, если Иллидан и правда хотел обрести величие, ему стоило обуздать свой буйный нрав и научиться терпению. Оба брата постигали, как использовать силы природы – их наставник называл этот путь друидизмом. Иллидан думал, что окажется способнее брата, но получилось ровно наоборот: он часто ошибался при произнесении заклинаний и не мог подолгу оставаться в трансе. Иллидану было мало отличного знания традиционных магических обрядов. Он очень хотел постичь таинства друидизма, потому что тогда бы он отличался от остальных и развил бы в себе необыкновенные способности, о вероятном наличии которых ему говорили с самого детства.
– Я видел… – Как же объяснить это брату? Малфурион нахмурился. – Я видел души деревьев, их сердца. Но не каких-то отдельных деревьев… Я думаю, что видел души всего леса!
– Как чудесно! – воскликнула его спутница, сидевшая с другой стороны.
Малфурион почувствовал, как у него чернеют щеки, что для ночного эльфа означало смущение. С недавних пор ему было все менее и менее уютно в компании этой эльфийки… но представить свою жизнь без нее он уже не мог.
Рядом с братьями сидела Тиранда Шелест Ветра, их ближайшая подруга с малых лет. Все трое росли вместе и были неразлучны до прошлого года – пока Тиранда не решила стать послушницей храма лунной богини Элуны. Там она училась общаться с духом богини и использовать способности, дарованные всем жрицам, чтобы они несли весть о своей госпоже. Когда Малфурион решил оставить изучение магии ночных эльфов и обратиться к силе земли, Тиранда только поддержала его. Друидизм казался эльфийке чем-то близким к тем навыкам, которыми одарит ее Элуна, как только Тиранда закончит обучение.