XII веков японской скульптуры
Шрифт:
В выполненной на несколько десятилетий позже статуе Кудара Каннон [45] в общем сохраняется стилистика изображения ее предшественницы, но сделан шаг в трактовке первоообраза, который уже осмысливается не как торжественно застылый, пребывающий в надбытийном пространстве, а принявший черты изысканной миловидности, изящества и земной привлекательности новый иконографический тип. В статуе больше динамики благодаря плавным вертикальным линиям струящейся по телу одежды, а также жестам рук: правая согнута в локте, ладонь открыта, как будто получила спустившийся с неба лотос, левая слегка опущена, ее большой и указательный пальцы держат шейку кувшина. На еще более вытянутое, чем у Юмэдоно Каннон, пирамидальное туловище посажена маленькая головка – все тоже вырезано из единого ствола камфорного дерева, кроме рук и шарфов. На лице застыла архаичная улыбка, которую определяют поднятые края губ; открытые, слегка удивленные глаза, по форме напоминающие абрикосовую косточку кёнин, светятся добротой и излучают нежность, мягко выступают скулы. Черты лица закругляются вверх, а не в глубину, придавая облику архаичное звучание. Высокий нос явно не японского типа, а ближе к индийскому образцу. Сохранилась колористика статуи – красное одеяние и розовое тело. Благодаря толстому слою грунтовки, фигура как будто насыщена теплом. Скромность бронзовых, покрытых позолотой украшений, короны и мандорлы, по сравнению с Юмэдоно Каннон, компенсируется грациозностью позы Кудара Каннон, особой пластикой рук, спокойностью линий одеяния, которое в нарушение традиции спускается с левого плеча, нежностью розовато-голубоватых тонов окраски (к слову, большая часть нимба окрашена). Образ наделен мягкостью, теплотой, ставшими в дальнейшем
45
Несмотря на заморское название – японское наименование Пэкче, – есть все основания говорить, что эта статуя изваяна в Японии из местных пород дерева – камфорного и кипариса (пьедестал), но, возможно, корейскими скульпторами. В период Эдо (1600–1867) она была известна как бодхисаттва Кокудзо, которую привезли из Кудара, в период Мэйдзи (1868–1912) была обнаружена корона из позолоченной бронзы и фигурка Амиды кэбуцу (хэнгэсин), которая обычно украшает голову бодхисаттвы Каннон, и тогда она получила нынешнее название.
Сингай Каннон, бронза, 34,8 см, 591 г., Токийский национальный музей; бодхисаттва Каннон, бронза, 26,6 см, втор. пол. VII в., Токийский национальный Музей
Бодхисаттва Каннон 650 г., бронза, 40,5 см, храм Кансиндзи, Осака
Бодхисаттва Каннон, бронза, 61,5 см, Сокровищница Хорюдзи Нара
< image l:href="#"/>Какуриндзи Каннон, бронза, 83,2 см, втор. пол. VII в., храм Какуриндзи, преф. Хёго
Каннон Итидзёдзи, бронза, 96,5 см, втор. пол. VII в., храм Итидзёдзи, преф. Хёго
Каннон Гакуэндзи, бронза, 692 г., 80,4 см, храм Гакуэндзи, преф. Симанэ
Скульптура Каннон Хориндзи напоминает Каннон Кудара, что в первую очередь обнаруживается в положении рук и сакральном атрибуте – кувшине. Но туловище Каннон Хориндзи короче и объемней. Возможно, в некоторой степени это изображение Каннон позже стало эталонным: круглое лицо, удлиненные, петлевидной формы уши. [46] Ломаные линии одеяния нарушают традицию симметрии, складки, особенно в нижней части юбки, лежат свободно. Мандорла не считается родной, а корона и вовсе утрачена.
46
Как правило, в удлиненные мочки будд, бодхисаттв и Светлых царей продернуты серьги-кольца дзито, которые отсутствуют у небесных царей тэмбу.
Легенда о Святой Каннон (Сё Каннон) из Тоиндо хранится в «Анналах» этого храма. Согласно ей, Хасихито, жена императора Котоку (645–654), сестра императора Тэмму, велела отлить скульптуру, чтобы успокоить дух своего усопшего мужа. Стиль, в котором выполнена статуя, дает основания считать, что она была создана до того как храм перенесли из старой столицы Фудзивара в Нара. Об этом же свидетельствует и техника бронзового литья, характерная для предшествующего периода. В статуе четко обозначены черты, присущие раннетанской пластике, читающиеся, прежде всего, в драпировке развевающегося одеяния. В ней сохраняется чистота классического стиля. Юное лицо милосердной бодхисаттвы, изящество форм вытянутого корпуса говорят о ее совершенной красоте. Грациозность фигуры подчеркивается летящими шарфами, мягко перевивающими стан и опускающимися до пьедестала, а также равномерными складками юбки, которые выявляют музыкальность ритма движений. Выступы в виде рыбьих плавников начинаются не от талии, как у некоторых других скульптур Каннон, а чуть выше колен и оптически расширяют низ юбки, делая фигуру более объемной и выразительной по глубине. Указательный и большой пальцы рук, ладони которых обращены к молящимся, образуют символический круг, при этом правая рука опущена вдоль тела, а левая согнута в локте. Чувственность образа проявляется в обнажении груди и легком прикрытии живота. Но все-таки вразрез с индийскими канонами красоты в японской пластике было больше сдержанности, и для выражения телесности акцент делался на гибкости и грациозности фигуры. Красота обнаженных частей не была вызывающей, чаще женская нагота прикрывалась одеждой или крупными украшениями. Святая Каннон изображена в статичной форме, без намека на движение. Особенность скульптуры проявляется в необыкновенно достойной, величественной позе, строгом благородстве взгляда, что достигается нехарактерным разрезом глаз, вздернутых кверху с внешней стороны и сведенных к переносице с внутренней. Нависшее верхнее веко придает лицу истинно аристократический облик. Отсутствие короны восполняется высокой, художественной прической, напоминающей венец. Рассчитанная на круговой обход, скульптура тщательно выделана и с тыльной стороны: прическа и задрапированное одеяние не могут не вызвать восхищение мастерством ее создателей. Вознесенная на деревянный октаганальный, многоярусный, богато декорированный пьедестал, Святая Каннон царит в пространстве храма, несмотря на то что почти полностью утрачена позолота, блеск которой придавал этой скульптуре поистине вселенское величие. Преобладающая ранее рельефная концепция сменилась круглой, скульптура отделилась от стены, стала независимым элементом храма. С любой точки зрения она приобрела выразительность и ценность.
Разнообразие образов Каннон представлено и ее миниатюрными изображениями. Одно из них хранится в Сокровищнице Хорюдзи, оно похоже на Юмэдоно Каннон, прежде всего, своим одеянием. Но ее «плавники» вырезаны деликатней и по бокам мягко ложатся закругленными краями. Облачение закрывает все тело, складки одежды крестообразно пересекаются чуть ниже коленей, а над ними в области лона возникает бант-бабочка. В руках драгоценность мани, на трехчастной короне выгравирован растительный орнамент, нимб отсутствует. Несмотря на свою миниатюрность, она не выглядит хрупкой, наоборот несколько тяжеловесной из-за прямоугольной формы корпуса без намека на талию, а также широких ступней столбообразных ног, впечатывающихся в пьедестал. Две другие маленькие фигурки Каннон – Сингай Каннон и бодхисаттва Каннон (обе хранятся в Токийском национальном музее), по облику женственны, особенно вторая со скромным потупленным взглядом. Отсутствие корон и нимбов как символов царственных особ приближает эти изображения Каннон к людям, делает их более доступными. Волосы уложены в замысловато перевитые прически, которые со временем усложнились и стали формообразующими элементами скульптуры. Еще одна бронзовая скульптура бодхисаттвы Каннон, самая великолепная из мелкой пластики этого божества. Богатство трехчастной короны с тремя крупными цветами и зернью лобового обруча, спускающиеся с крыльев ленты, нагрудные украшения, полет украшенных лотосами шарфов, драпировка юбки, декором перекликающаяся с ними, придают облику Каннон поистине царское величие и торжественность. Изяществом резьбы отличается и круглый лотосовый трон, составляющий единое целое с праздничной скульптурой. Торжественная застылость всех трех фигурок с драгоценными шарами в ладонях в той или иной мере смягчается декоративными средствами, а также ритмами стремительных шарфов и стекающей складками одеждой. Четкая симметрия и фронтальность изображений указывают на влияние буддийской скульптуры Северного Китая.
До наших дней сохранилось несколько изображений Каннон в бронзе, созданных во второй половине VII в. Кроме метрических параметров (высота от 60 см до 95 см) и материала, в целом их объединяет стилевое решение. Моделировка круглого лица, вытянутые петлевидные раковины ушей, стройность фигур, изящество, с которым они держат драгоценность мани, шейку кувшина или касаются летящего шарфа, свидетельствуют об их общности, говорят о том, что в них больше одинакового, нежели разного. Различия отмечаются, например, на уровне деталей причесок, корон, украшений, наличием или отсутствием шейных складок сандо, драпировкой груди тканью. Бодхисаттва Каннон правой рукой сжимает горлышко сосуда, а не левой, как требовал канон. У Какуриндзи Каннон вообще в руках отсутствуют сакральные атрибуты.
Кроме культового бытовой интерес у японцев вызывала Юмэтагаи (Юмэтигаи) Каннон, которая, по распространенному поверью, избавляла от дурных сновидений и ночных кошмаров. Отсюда ее название: Изменяющая сны. Моделировка по-девичьи чистого лика отличается прямыми линиями глаз, губ и носа, от верха которого дугами расходятся брови. Под нижней губой – овальная ямочка, характерная для стиля Тори. В художественном смысле скульптура отличается грациозностью и пропорциональным сложением: голова классически составляет 1/6 всего тела. Чувственный верх выполнен в духе оголенных скульптур рагё, грудь едва прикрытая украшениями, контрастирует с длинной юбкой мо, задрапированной разнонаправленными складками. Руки обвивают длинные шарфы, придающие фигуре легкость и грациозность. Трехчастная нецельная корона с фигуркой будды кэбуцу в центральном сегменте дает возможность любоваться сложной прической. Левая рука придерживает за горлышко сосуд, а правая, согнутая в локте, открытой ладонью обращена к молящимся. С одной стороны, в Юмэтагаи Каннон высвечивается позитивный консерватизм в духе традиций подпериода Хакухо, с другой – заметно влияние скульптуры раннего Тан, что проявилось в более естественных пропорциях фигуры, а также в ее откровенной телесности. Танские традиции стали проникать в Японию в период правления императрицы Дзито, и это дает основания некоторым ученым считать, что статуя была создана в самом конце VII в. или начале VIII в.
К Юмэтагаи Каннон стилистически близка Какуриндзи Каннон (бронза, вторая половина VII в., 83,2 см, Какуриндзи, преф. Хёго). Она очаровывает непосредственным юным выражением лица, а также гибкостью тонкого стана. Пухлое лицо смоделировано таким образом, что ровные брови почти повторяют узкие линии глаз, под прямым носом две параллельные складки, а под нижней губой намечена ямочка. В отличие от Юмэтагаи Каннон, которая левой рукой сжимает за горлышко сосуд, Какуриндзи Каннон придерживает шарф. Очень похожи между собой фигурки Каннон Итидзёдзи и Каннон Гакуэндзи, хотя считается, что вторая смоделирована жестче, а ее менее богатые нагрудные украшения, спускаясь к животу, образуют рисунок в виде «х». По надписи на пьедестале определили авторство мастера Токутари Оми, выполнившего в 692 г. эту работу для своей матери, но по стилю, скорее всего, она принадлежит более раннему времени. Ученые отмечают, что фигурка Каннон Итидзёдзи создана не без влияния скульптурной традиции Северной Чжоу (557–581) и Суй. При этом обе Каннон не имеют полных прототипов ни в Китае, ни в Корее и признаются наиболее японскими. Возможно, это объясняется их провинциальным происхождением, где не было столь заметного континентального воздействия, как в столице. В подпериод Хакухо иконографические признаки Каннон приобрели разнообразие и совершенство: продолжалось развитие ее пластического образа. Скульпторы трактовали божество как приближенное к человеку, наделенное физической женской красотой, способной очаровывать. Особенно в миниатюрных изображениях Каннон акцентировались доброта, мягкость, грациозность и изящество. Японский искусствовед Мори Хисаси относит эти изображения Каннон к типу «детской» скульптуры докэйбуцу, основным признаком которой является моделировка тела без особых признаков женственности и чувственности, но передача наивного и даже простодушного взгляда. Обычно, по его наблюдениям, на круглом лице таких фигурок выступает маленький носик, между бровями и глазами значительное расстояние, на устах играет милая полуулыбка (Там же. С. 165). Подобный «детский» стиль заимствован из пластики Ци (419–501), Чжоу и Суй, а также трех корейских государств. В целом осмысление иконографии Каннон позволяет сделать вывод о постепенном отходе от иератического изображения образа бодхисаттвы, пребывающей в «вечном» пространстве и времени, в направлении придания скульптуре черт женственности и одухотворенной земной красоты. Уже на раннем этапе японской иконографии облик японских бодхисаттв отличался от изображений главного божества непринужденностью и относительной свободой. В них выявлялись черты живой человечности, а позы не всегда были фронтальны. При этом, входя в скульптурную группу, они подчеркивали космическую сущность Будды, которого сопровождали, его милосердие и мудрость.
Тамонтэн (один из 4-х небесных царей), дерево, 131,2 см, Кондо, храм Хорюдзи
Комокутэн (один из 4-х небесных царей), дерево, 133,3 см, Кондо храм Хорюдзи
Безусловно, среди бодхисаттв изображение Каннон является самым распространенным. Но в храме Хориндзи, кроме Каннон, почитают еще пять бодхисаттв: Никко, Гакко, Сэйси, Фугэн и Мондзю. Сэйси и Каннон всегда в одной связке и наделены схожими чертами. Сгруппированные по парам, бодхисаттвы сопровождают определенное божество. Каждая статуя, включая пьедестал, вырезана из единого ствола камфорного дерева, покрытого в головной части сухим лаком и золотыми листьями. Их фронтально ориентированные позы не столь жестки. При обзоре сбоку виден небольшой животик – дань ранней традиции. Скульпторы сделали их похожими между собой, придав лицам детское выражение и одев в однотипные наряды, традиционно украшенные узорами лотоса. В моделировке корпуса больше естественности, чем в ранних скульптурах. Фигурки отличаются друг от друга только художественно выполненными разнообразными прическами, не скрытыми коронами, а также положениями рук и наличием в них сакральных предметов. В трактовке скульптур угадывается влияние художественных традиций династий Ци, Чжоу и Суй.
В разнообразной буддийской иконографии важную роль играют четыре небесных царя Ситэнно, сопровождающие Будду. Они олицетворяют четыре стороны света и располагаются по углам храма: Тамонтэн, более известный (Вайшравана, охраняет север), Дзодзётэн (Вирудхака, юг), Дзикокутэн (Дхртарастра, восток), Комокутэн (Вирупакса, запад). В Кондо храма Хорюдзи они также расставлены по углам, обозначив границы, и вместе с Триадой Шакьямуни и Якуси образуют великолепную по художественному исполнению и гармоническому расположению в алтаре скульптурную группу, главенствующую в общем пространстве храма. Тектоническое сращение всех скульптур с украшением нависающего балдахина, а шире общего храмового декора, включая настенные росписи, делает эту объемную композицию эмоционально значимой, активно воздействующей на молящегося. Здесь в симфонию торжества искусства слились краски, позолота, резьба, бронзовая филигрань, литье, одухотворенные общей идеей, связавшей различных мастеров высочайшего уровня. В храме Каннондзи (преф. Фукуока, эпоха Хэйан, важная культурная ценность) Ситэнно фланкируют будду Амида – Дзикокутэн на переднем плане справа, Тамонтэн справа в глубине, Комокутэн слева в глубине, Дзотётэн, слева впереди. Пьедесталом им служат поверженные чудовища. Но вместо традиционных пик (алебард) у Дзикокутэна и Дзотётэна в левых руках ваджры.