XX век. Исповеди
Шрифт:
– "Транспортный", мол, новая модификация пилотируемого корабля. Так и было. Правда, шутники назвали "Союз-Т" -"Союзом - Титова". Признаюсь, мне было приятно, так как немало сил, нервов и времени отдано этому кораблю…
– Что же произошло в 91-м?
– Я написал рапорт об увольнении из армии. "Перестройку" я не понимал и не принимал. Устал от постоянной и бессмысленной борьбы. Да и "маршальский жезл" вдруг засветил - а я ведь маме обещал, что стану маршалом! Мне предложили стать начальником Академии имени Можайского, и Ленинград мне нравился. Но жена вдруг взбунтовалась: "Нет,
– А рапорт министр подписал сразу?
– Он меня вызвал. Это было 15 июля. И я ему честно объяснил, что ничего интересного по работе не предвидится, перспектив нет, а условия работы ужасные: надо по фондам 18 миллионов рублей на капитальный ремонт Байконура, а мне дают четыре… Что я делать буду? Как людям смотреть в глаза… Он в ответ: "Как же я тебя уволить могу: генерал-полковнику нужно служить до 60 лет, а тебе 56". И я ему честно говорю: "болячка" за мной, достану медицинскую справку о том, что могу уйти из армии по состоянию здоровья… Он заверил меня, что возражать не будет, но попросил подождать до октября… Только позже я понял, что имел в виду Язов - наш разговор был 15 июля, августовские события были впереди…
– А следующий министр вызывал?
– Нет, Шапошников просто подписал мой рапорт, и я стал гражданским человеком.
– Потом судьба занесла в Госдуму?
– Это случилось в 1995 году. Поначалу я получил возможность отдохнуть, почитать книги, побыть дома. Потом поработал в Комитете по конверсии. Мне предложили избираться в Думу вместо погибшего депутата. Попробовал. Увидел, что люди мне доверяют, надеются, что я смогу им помочь. Честно говоря, сначала обстановка мне очень не понравилась, и в 96-м году я не хотел избираться. Но стало стыдно перед избирателями, из 14 человек они выбрали меня, а я будто бы их предаю… Постепенно втянулся в эту работу. Поверьте, она необычайно трудная. Но интересная!
– Есть моральное удовлетворение от работы депутата?
– Большее удовлетворение у меня вызывает не то, что сделано, а то, что мы не позволили сделать! Этот состав Думы мне нравится больше, чем предыдущий. Я не хочу ничего сказать плохого: те были первыми, но сейчас более опытные люди. Удалось предотвратить куплю-продажу земли, затормозили шальную приватизацию и разворовывание страны, вышли на импичмент президента…То, что не набрали необходимого количества голосов, особого значения не имеет: главное, показали, насколько народ не приемлет такую власть… Так что удовлетворение от работы в Государственной Думе состоит в том, что в такой ситуации хоть что-то можно сделать!
– А космонавтика остается лишь воспоминанием?
– Когда я принимал решение учиться в Академии Генштаба, то понимал: с летной работой покончено. Была лишь крошечная надежда, что вернусь в авиацию, но отдавал себе отчет -шансы ничтожны. И тогда я поставил "точку". С тех пор я никогда за штурвал не садился, хотя меня часто приглашали в пилотскую кабину, и на посадках я там сидел… Единственный раз я сделал исключение: полетал с Анатолием Качуром на СУ-27, когда мне исполнилось 60 лет. Но это было нужно для самоутверждения, мол, еще могу… И выполнил несколько фигур, и вынес перегрузку в 6 с половиной единиц - в общем, нормально!
Часть третья
ДЬЯВОЛ В КРОВИ
Это рассказ о том, как медики России с помощью своих зарубежных коллег спасают наших детей от самой страшной болезниXXвека -
Светлой памяти Раисы Максимовны Горбачевой, без участия которой многие описываемые мной события не состоялись бы, посвящаю…
"Медики пробивают туннели между смертью и жизнью…" Эта фраза родилась при весьма необычных обстоятельствах и, в общем-то, не имела прямого отношения к медикам, она, скорее, относилась к шахтерам, но им сказать ее было неудобно. А потому я произнес ее вслух, когда в туннеле появилась, совсем, впрочем, нежданно, бригада врачей. Они заставили шахтеров и нас, журналистов, тут же сдать свою кровь - приказ уже неукоснительно выполнялся: ведь в то время на Чернобыльской АЭС после месяца неразберихи и анархии стал наводиться хоть какой-то порядок, в том числе и по медицинскому контролю.
Это было в конце 86-го под реактором 4-го блока, куда уже по туннелю прорвались шахтеры… Много лет спустя те, кто не был в Чернобыле, начнут рассуждать: мол, не нужно было проходить под реактор, мол, это перестраховка, но в мае 86-го все представлялось иначе. В частности, существовала опасность, что аварийный реактор пойдет вниз, и требовалось срочно укрепить плиту, которая держала его. И, жертвуя своим здоровьем, шахтеры прорвались под реактор… Тут-то и настигли их врачи.
Фраза о туннеле и о жизни, и смерти в газетный репортаж тогда не попала - редактору она показалась слишком уж "громкой", а зачем же тревожить читателей? Естественно, другие образы пришли в голову, а об этом позабылось…
И вдруг сейчас, спустя много лет, образ о "туннеле" вновь возник. Странно, не правда ли? Нет, не странно. Медики и сегодня пробивают туннели. Открыто Отделение трансплантации костного мозга в НИИ детской гематологии России. Это 12 стерильных боксов, самое современное оборудование, в общем, отделение, равных которому нет в России, - именно здесь медики смогут спасать наших ребятишек, страдающих врожденными заболеваниями крови и иммунной системы и самыми тяжелыми формами лейкозов. Раньше тяжелобольным помогали лишь в исключительных случаях, а теперь обреченные дети смогут жить! Разве это не туннель между жизнью и смертью?!
На церемонию открытия прибыли общественные деятели и медики не только России, но и многих стран мира. И это естественно, потому что только благодаря международному сотрудничеству удалось создать в Москве современную клинику, в которой можно лечить детей, в частности, и тех, что попали под удар Чернобыля.
Мне многое довелось повидать на своем веку. Однако столь широкого бескорыстного и эффективного сотрудничества ученых, бизнесменов, общественных и государственных деятелей стран, пожалуй, припомнить трудно. Судьба наших детей не оставила равнодушными никого, а потому эти записи - прежде всего микропортреты тех, кто воспринял боль детей России как собственную. Что могут журналисты? Главное: честно рассказать о том, чему они были свидетелями. Я постарался это сделать. Не судите меня строго за недомолвки или даже неточности, но поверьте: я старался быть искренним, потому что боль детей отдается в душе.
БОЛЬ НАШИХ ДЕТЕЙ
Начнем с эмблемы проекта. Не было конкурсов, как это обычно бывает, не существовало строгого жюри, но, тем не менее, цепочка журавлей (один из них отстал!) была принята всеми, кто имеет отношение к НИИ детской гематологии России.
Эти "журавли" летят на фронтоне санатория "Русское поле", что находится неподалеку от Москвы. Часть этого в недалеком прошлом элитного санатория, где отдыхали высокопоставленные чиновники ЦК КПСС и правительства, теперь отдана тем, кто пострадал во время Чернобыльской катастрофы, и детям, которые прошли курс лечения в клинике "профессора Румянцева" как неофициально называют НИИ детской гематологии России.