XXII Век. Сирены Летящей
Шрифт:
20
Теперь я должен напомнить читателям один опыт, хорошо известный тем, кто имел дело с микроскопом и хотя бы однажды заглядывал в удивительный мир амеб.
Двигаясь в капле воды, амеба сталкивается с другой, более мелкой, и начинает ее окружать своими длинными ложноножками. Меньшая амеба, естественно, вырывается, но агрессор крепко держит ее. Тогда тело жертвы начинает вдруг удлиняться, пока в самом узком месте не происходит разрыв. Счастливый обрывок жертвы удирает от хищника, а тот в это время заливает плазмой то, что успел заглотить. Вид у хищника спокойный. Не торопясь, плывет он в своей миниатюрной
21
Конвей растворялся.
Видимо, он был парализован и не мог двигаться. Но внутри субстанции, в которой он находился, шли свои медленные токи, благодаря которым биолог находился как бы в невесомости. Был момент, когда он висел внутри своей прозрачной тюрьмы вниз головой… Одежды на нем уже не было…
Моран вскрикнул, повернулся и бросился к танку.
У нас не было оружия. Специальный пункт "Положений о Космосе" запрещал Особым группам оружие. Но оружием в нашем случае мог послужить танк…
Я не зря привел выше наблюдения из жизни амеб. Сияющий холм, заключивший в себя Конвея, лежал передо мной как гигантская амеба. Может, я сумею его прорвать? Может я сумею вытащить Дага наружу?…
И пока Моран возился с двигателем танка, я со всей силой ударил кулаками по прозрачной массе. Но это была броня. Я разбил кулаки, кровь потекла по невидимой почти поверхности… А Конвей, там, внутри, растворялся!
Этот процесс начался с одежды, коснулся кожи, мускульных тканей, и когда, наконец, рядом раздался рез танка, внутри, за прозрачной броней сирен не было ничего, кроме медленно расплывающихся дымчатых пятен…
22
И почти сразу прозрачный холм стал рассыпаться. Стволы сирен встряхивались, приподнимались. Клубы газов, едких и теплых, поднялись над кусками слизи… Когда танк остановился рядом со мной, все обрело прежний вид – бурые стволы, вялые листья, камень, тишина… Томительная тишина, нарушаемая лишь рокотом наката…
На безмолвный вопрос Морана я только покачал головой. Нам не с кем было бороться! Не давить же гусеницами эти редкие заросли?..
Широкий лист, попавший мне под ногу, вдруг дернулся. Из тысячи его пор, как оспины покрывающих всю поверхность, пузырясь и вскипая, брызнула желтая жидкость. Соприкасаясь с воздухом, она превращалась в пар, и, не дожидаясь, когда он достигнет моего лица, Моран за плечо втащил меня на площадку танка. Нежные хлопья уже касались гусениц, когда Моран левой рукой включил двигатель и вывел танк из опасной зоны.
23
– Ты уверен, что нам следует ждать? – спросил я Морана.
Это было на следующий день. Океан лежал перед нами дымный, плоский. Его отсветы слепили глаза. Со стороны колонии неслись скрипы и шорохи.
– Да. Мы должны ждать.
– Чего? Ведь Конвей не вернется…
– Не спрашивай меня сейчас.
– Я думаю, Франс, нам следует вернуться на бот.
Моран помолчал и вдруг спросил:
– Ты, правда, думаешь, что они, – он, конечно, имел в виду сирен, – не жители Ноос?
– Я допускаю это.
– Шумы, которые мы перехватили на орбите… Странный кратер с его оснащением, похожим на гигантскую направленную антенну, на радиомаяк… Это нападение, которое можно сравнить с желанием Конвея взять для анализа лист сирены… – Моран покачал головой: – Мы не имеем права возвращаться, пока не выясним – с чем мы имеем дело? И чем это может угрожать нам всем?
– Франс, – мягко сказал я, – тебя мучает то, что мы потеряли Конвея. Но ведь мы действительно ничем не могли ему помочь. К тому же, пытаясь срезать лист, – а он, наверное, пытался сделать это, – он явно спровоцировал сирен на нападение…
– Не это главное, Хайдари. Я не могу понять – зачем они взяли Конвея?
– Взяли? Что за бред, Франс? Они не взяли, а убили его!
– Ты так в этом уверен?..
– Черт возьми, неужели они дезинтегрировали его только затем, чтобы где-то тем, – я ткнул кулаком в небо, – восстановить вновь? – меня ошарашила эта мысль.
– Вряд ли они будут его восстанавливать… Хотя, кто знает… – сумрачно заметил Моран. – Попробуй взглянуть на сирен не как на живые существа, а как на некую анализирующую аппаратуру. Возможно, каждая сирена лишь производное открытых нами спор… Такие споры нетрудно забросить в атмосферу любой планеты. Размножившись, сирены начинают наблюдение за всем, что творится вокруг, и с помощью кратера-передатчика передают информацию своим настоящим хозяевам. Только так можно объяснить нападение на Конвея. Они хотели узнать – что это? И они растворили его, добравшись, возможно, до самой сути человека. Не забывай, что, в конце концов, вся информация, необходимая для постройки таких существ, как мы, собрана всего в одной клетке, не превышающей пятнадцати кубических микронов и состоящей почти целиком из ядра ДНК. Любой разум, владея подобной информацией, может понять – как и из чего строится человек…
– Но ведь это не значит, что этот разум может понять – для чего создан человек!
– Может быть, – негромко сказал Моран. – Но это не жизнь, Гомер. Я уверен, это не жизнь. Мы имеем дело с радиомаяком, с наблюдательной станцией. А настоящий разум, та, иная цивилизация, которую мы ищем, она где-то там, – и Моран, совсем как я, ткнул кулаком в небо.
В очках Морана я увидел свое отражение. С глубоко запавшими глазами, осунувшийся, я совсем не походил на того человека, что еще вчера весело разговаривал с Дагом Конвеем…
24
После этого разговора прошло две недели. Наступил сезон дождей. Унылое плоскогорье истекало ручьями. Со стороны взбесившегося океана рвались на сушу гигантские смерчи. Они извивались над пенящимися воронками, будто обшаривая их края щупальцами, и с грохотом разбивались на узких скалистых мысах.
В одну из таких бурных ночей колония сирен исчезла.
– Они ушли, Гомер! – этими словами разбудил меня Франс Моран.
– Ушли? Как они могли уйти? – изумился я. – Ведь их корни были буквально ввинчены в камень!
Моран, как мальчишку, потащил меня за собой. Пригибаясь под порывами ветра, захлестываемые дождем, мы обшарили весь берег. Сирен не было…
Только когда по приказу Морана автоматы с бота повесили над плоскогорьем пару телевизионных зондов, мы увидели на экранах странные образования, сползающие с холмов, выбирающиеся из подземных пещер, даже переправляющиеся с островов. Сцепившись в нечто единое, сирены как на воздушных подушках ползли в одном четко прослеживающемся направлении – к открытому Мораном кратеру.