XXII Век. Сирены Летящей
Шрифт:
Хотя карта, составленная Мореном еще на борту бота, была достаточно подробна, мы не сразу отыскали в преддверии мощного хребта интересовавший нас кратер. Тишина, первозданное запустение, плоские глыбы, покрытые пустынным загаром… Было нелегко отыскать единственно верный путь, но Морен вывел-таки танк в ущелье, рассекающее один из склонов кратера.
Но прежде чем описать кратер, я позволю себе отступление.
Еще до выхода человека в Космос на Земле жили и множились бесчисленные легенды о том, что мы можем встретить на других планетах. Многие были склонны преувеличивать степень неизвестного, забывая о том, что даже на самых дальних и уединенных планетах, физические характеристики которых близки к земным, почти все будет выглядеть так же, как на Земле. То есть обычными будут смена дня и ночи, смена времен года и, наконец, такие явления, как восход и заход солнца, лунные фазы, звездные ночи, ветры, пустыни, океаны, дожди, молнии. Короче говоря, большинство того, к чему мы привыкли на Земле, будет таким же и на краю Вселенной. Больше того, этот закон, видимо, можно будет распространить и на живые организмы, поскольку в силу общих физических характеристик быстроплавающие формы должны будут приобрести обтекаемость, летающие – крылья, сухопутные – конечности и так далее.
Но вулкан, в кратер которого мы попали, ничем не напоминал земной. Гигантский его цирк, сияющий как титановая кастрюля, был врезан в горный массив, оплавившиеся породы которого сползли на плоское дно, застыв округлыми удлиненными языками. Широкая сеть металлических полос, вплавленная в камень, покрывала дно кратера. Несмотря на жар, которым дышали стены, большинство полос было покрыто густым кристаллическим налетом, напоминавшим не в меру разросшийся иней. Кое-где этот "иней" испарялся, пуская в воздух столбы ядовито-зеленых дымков. А зеркальные поверхности стен были испещрены геометрически правильными рядами дыр, уменьшающихся с высотой, но, видимо, очень глубоких. Их разверстые пасти смотрели прямо на нас, и трудно, очень трудно было допустить, что вся эта конструкция могла возникнуть без ведома разума!
11
Руководствуясь "Положениями о Космосе", Моран сразу увел танк из кратера.
Мы понимали его и не пытались протестовать, хотя круглое лицо Конвея выразило всю гамму раздирающих его чувств.
– Ночь проведем в ущелье, – сказал Моран. – Дождемся дня, не входя в кратер. Кроме автоматов, будем дежурить и мы сами. По очереди.
…Первым вызвался дежурить я.
Моран и Конвей уснули. Я опустил бронеколпак танка, включил кондиционеры и настроил аппаратуру. Экраны тускло засветились, показывая стены ущелья, и я с горечью подумал, что опустись "Гулливер" в районе нашего кратера, с нами мог быть сейчас специалист по Контактам… Но… "Гулливер" прошел мимо, и сейчас мы должны были надеяться лишь на себя… Впрочем, эти места давали достаточно информации. По крайней мере, где-то после полуночи я вдруг уловил ровный гул, будто через ущелье шла, обдирая каменные стены, волна холодного воздуха. Ветер?.. Может быть… Но почему я не видел пыли?.. Почему не летели со склонов камни?..
Почему не пронизывали ночную мглу искрящиеся ручьи камнепадов?
А шум усиливался. За какие-то минуты он вырос настолько, что я вынужден был переключить реостат телекамер. Моран проснулся, постучал длинным пальцем по прозрачной перегородке спального отсека и спросил:
– Ветер?
– Возможно.
– Почему "возможно"?
– Судя по реву, он должен достигать ураганной силы. Но в пределах видимости со стен не упал ни один камень.
– Ну, если такие ветры тут не редкость, они давно посрывали все, что могли сорвать.
– Возможно, – заметил я. – Но флюгер танка не отмечает никакого движения.
– Ветер идет поверху, – предположил Моран.
– Спи, Франс! Тебе еще предстоит дежурство.
12
"Ветер" бушевал всю ночь, но ничто в кратере не изменилось. Я убедился в этом, сравнив свежие фотографии со сделанными вчера.
Соблюдая все предписываемые инструкциями предосторожности, Даг Конвей и я добрались до ближайшей дыры в склоне кратера, стараясь не приближаться к металлическим полосам. Свет фонаря вырвал из тьмы куски базальта. Пыль… Ничего, кроме пыли! Собрав ее в специальный мешок, мы жгли ее на спектрометрах, расщепляли в анализаторах, но пыль тоже молчала.
И только микроскоп позволил нам рассмотреть все те же подобия спор, что были доставлены с Ноос еще "Гулливером".
Разочарованные, мы отправились с Конвеем во второй маршрут, не надеясь уже на находки, как вдруг что-то привлекло Дата к одной из самых низких дыр. Я видел, как напряглась спина Конвея, как он нагнулся над чем-то невидимым мне, и почти сразу раздался его восторженный голос:
– Гомер, я нашел автотрофа! [Автотроф – живой организм, использующий (в противоположность гетеротрофам, аллотропам, паразитам и сапрофитам) в качестве пищи только неорганические вещества.]
– Кого? – переспросил я.
– Автотрофа! И он поет! Как сирена!
Просигналив Морану, наблюдавшему за нами с танка, я направился к биологу. Его широкое лицо расплылось в улыбке. Большие глаза, широкие губы, даже морщинки на лбу – все счастливо улыбалось. Причиной этого счастья было нечто похожее на ссохшееся растение. Пучок плоских кожистых листьев, покрытый крошечными, металлически поблескивающими колючками… Но эти листья при моем приближении вдруг вздрогнули и медленно поднялись как узкие листочки электроскопа.
Конвей взглянул на меня и еще раз широко улыбнулся:
– Жизнь!
Конвей был прав. Эта штука действительно подходил? под общепринятую формулировку: "Жизнь – это высокоустойчивое состояние вещества, использующее для выработки сохраняющих реакций информацию, кодируемую состояниями отдельных молекул". Длинная фраза, но я специально ее привел – мысли человека иногда идут самыми необыкновенными путями…
– Что ж, Даг, – сказал я не без зависти, – ты и впрямь нашел автотрофа. Но при чем тут сирены?
– Ты разве не слышишь? Эта штука поет!
– Поет?
– Ну, шумит. А шум ее отражается от камней. Чем не пение? Наклонись.
Я наклонился и вслушался.
Низкое, еле различимое гудение, будто рядом со мной работал крошечный трансформатор, действительно исходило от жестких листьев сирены. Это трудно было назвать пением, но Конвей любил выражаться образно.
– Твой автотроф плотно прикреплен к камню. Как ввинчен, – заметил подошедший Моран. – И все-таки советую всем отодвинуться. И запомни, Даг. Ни сегодня, ни завтра я не позволю тебе раздирать это существо на анализы… Пока мы не убедимся, что оно не имеет никакого отношения к разуму, ты не тронешь его.
Отодвинувшись, мы продолжали смотреть на сирену. Лучше всего этот вид был описан самим Конвеем:
"Сирены Летящей – кустистые. Стебли прямые или слабо изогнутые. Часто стелющиеся. Диаметр стеблей – от трех до пятнадцати сантиметров. Сообщаются через соединительные трубки, расстояния между которыми иногда превышают двадцать пять сантиметров. Днища воронкообразные, прикреплены к камню. Я назвал автотрофов Летящей сиренами из-за их способности издавать звуки, рождающие среди скал странные отражения".