Я бил «сталинских соколов»
Шрифт:
Затем, когда мы находились над озером Муолаа, то заметили 3 бомбардировщика, летящих на высоте 14 000 футов к Выборгу. Началось состязание между нами за право произвести первый выстрел. Я пристроился позади бомбардировщика на правом фланге строя и открыл огонь с дистанции 50 метров. Левый мотор бомбардировщика загорелся. До этого момента тесный строй бомбардировщиков довольно эффективно прикрывал огнем хвостовые сектора, но теперь бортстрелок атакованного самолета потерял выдержку и начал обстреливать меня. Я укрылся за вертикальным килем бомбардировщика. Мы смотрели в глаза друг другу с расстояния менее 20 метров. Стрелок сильно побледнел, но его лицо выражало решительность. Его трассирующие пули летели в меня, а пулемет напоминал газовую
Стрелок не обратил внимания на мою пальбу, хотя я точно знал, что добился попаданий. Я передвинулся поближе к мотору, глянул на бортстрелка, но как раз в это мгновение к моему самолету устремилась светящаяся очередь. Я снова выстрелил и поджег ему мотор. Затем точно таким же образом я поджег второй мотор. Хотя по обе стороны фюзеляжа тянулись длинные языки огня, лизавшие самолет, стрелок продолжал палить. Внезапно бомбардировщик свалился в вертикальное пике. И лишь теперь бортстрелок решил выпрыгнуть с парашютом. Пилот и штурман разбились вместе с бомбардировщиком возле Кархусуо. Стрелок падал, не раскрывая парашюта, до высоты 3000 футов и лишь потом дернул кольцо. Крепкие нервы были у этого парня!
Мастер-летчики Паппа Туркка и Викки Пытсия тем временем атаковали два других бомбардировщика, и те закувыркались вниз, охваченные огнем, вместе с моим. Все звено было уничтожено буквально за пару минут.
Бортстрелок левого бомбардировщика, который сбил Пытсия, тоже успел выпрыгнуть. Позднее мы узнали, что это был майор. Когда он спускался на парашюте, то застрелился, только чтобы не попасть в плен!
Глянув вправо, я увидел несколько десятков самолетов, несущихся прямо на нас. Это были советские истребители И-16. Это было начало гигантской катавасии. В этот момент в воздухе находилось всего 5 наших самолетов и по 5 советских истребителей на каждого из нас. Над нами закружился «Испанский цирк», советская тактика, отработанная во время Гражданской войны в Испании. В любой момент хотя бы один из советских истребителей атаковал нас. Единственным способом противодействовать этой тактике было дать полный газ и изо всех сил потянуть ручку управления на себя, при этом вращая головой, как на шарнире. Пилоту приходилось следить за всеми самолетами в круге и, как только кто-то выходил в атаку, круто разворачиваться ему навстречу.
В разгар схватки я вдруг увидел проскочивший прямо передо мной И-16. Это случилось в промежутке между двумя моими маневрами уклонения, и я решил, что пришло время и этому товарищу получить свое! Я поднял нос самолета вверх, чтобы последовать за ним, но как раз в этот момент мой мотор заглох! Тогда я быстро бросил свой истребитель в вертикальное пике и направился к вершинам деревьев. Пикировочные характеристики «Фоккера» были лучше, чем у И-16. В вертикальном пике «Фоккер» быстро разгонялся до предельной скорости 500 км/ч.
После того как я выровнял самолет, оказалось, что мотор снова заработал. Поэтому я сумел приземлиться возле маленькой деревушки Хейнйоки. Мой истребитель имел лыжи, а не колеса, поэтому посадка завершилась успешно. Когда я проверил самолет, оказалось, что ручка прогрева мотора передвинулась в неправильное положение. Маленькая деревянная пробка, которой я заклинил ручку, чтобы она не двигалась, выпала. С учетом этого печального опыта дальше я стал приматывать пробку кусочком шпагата.
Оставив свой «Фоккер», я направился к ближайшей ферме. Когда я добрался туда, то обнаружил, что двери не заперты, а в комнатах тепло, однако никого не увидел. Рядом был еще один дом, поэтому я пошел туда. Открыв дверь, я обнаружил, что комната полна народа. Старики, женщины и дети в испуге уставились на мой летный комбинезон. На нем не было никаких знаков различия, чтобы определить мою национальность. Я решил пошутить и приветствовал их стандартным: «Траствуйт», сказав это по-русски. Однако когда я увидел их ужас, то сразу перешел на привычный финский: «Кто вы? Как вы? Не бойтесь. Я только совершил вынужденную посадку, и если вы мне немного поможете, тогда я смогу улететь».
Я знал, что теперь, когда температура мотора стабилизировалась, он запустится легко. Поэтому мы все вместе пошли к истребителю. По пути нас посреди поля перехватили несколько вооруженных бойцов национальной гвардии. Когда они увидели меня среди группы стариков и женщин, один из них подошел ко мне и схватил за плечо, крикнув: «Хорошо придумано, мошенник! Здорово!» Они заметили, как мы атаковали группу бомбардировщиков, и видели, что мы сбили несколько самолетов. Этот боец продолжил: «Тебе очень повезло, сынок». Тогда я поинтересовался, почему же.
«Я видел, как ты сел на берегу. Из окна своего дома я взял тебя на мушку и решил прострелить тебе голову. Я старый охотник на тюленей и легко мог попасть тебе в глаз, если бы только захотел. Но тогда я подумал, что люди в самолете могут застрелить меня из пулемета. Поэтому я не стал стрелять, а дождался остальных».
Мой истребитель стоял всего в 100 метрах от здания, и большой опознавательный знак на фюзеляже был отчетливо виден. Однако, похоже, опознание самолетов не было самой сильной стороной бойцов национальной гвардии! По какой-то непонятной причине они решили, что мой истребитель - это вражеский бомбардировщик, который сел на их берегу. Мы запустили мотор. Одна старушка попросила: «Пожалуйста, добрый человек, не летай там, они наверняка тебя убьют».
Вот так я вернулся назад на свою базу в Иммола. Один из наших пилотов, сержант Тилли, также совершил вынужденную посадку на одном из передовых аэродромов, так как у него кончилось топливо. Заправившись, он тоже вернулся домой.
Начиная с этого дня мы были уверены, что нас ждет множество воздушных боев, так как напряженность воздушной войны стремительно нарастала. Бои шли с рассвета и до заката, наши самолеты поднимались в воздух, как только их заправляли и перевооружали.
Вся «зимняя война» прошла для нас именно так. Мы жили сегодняшним днем и радовались, когда вечером были живы. Для нас стало привычкой вечером отправляться в сауну, а утром подниматься в небо.
Вяртсиля
Оглядываясь назад, на «зимнюю войну», я понимаю, что мы постоянно жили под грозовой тучей.
На Рождество был сформирован отряд Луукканена, так как из первого звена в наше передали пару истребителей. После этого мы взлетели звеном в составе 10 «Фоккеров» и направились на авиабазу Вяртсиля. Предполагалось, что временный отряд просуществует полтора дня. Однако это «временно» протянулось полтора месяца. Он все еще существовал, когда я вернулся 4 февраля.
Из Вяртсиля мы летали на разведку, штурмовали вражеские позиции, а также вели привычное патрулирование. Вечером дня на Рождество наши пилоты Кархунен и Вуоримаа сбили 4 вражеских самолета над Корпилахти.
Погода была исключительно холодной. Температура падала до -45 градусов по Цельсию, а в среднем держалась около -30 градусов. Изменился даже звук наших моторов, он был такой, словно самолеты пробивались сквозь твердый лед.
Во время одного из разведывательных полетов я был ведомым Луукканена и мы пролетали над районом Тулемаярви чуть позади старой границы. На льду замерзшего лесного озера мы обнаружили вражеский аэродром, о котором даже не подозревали. Я указал на него Луукканену, передав: «Посмотри туда!» Луукканен сразу сообразил, что следует делать. Мы сделали переворот через крыло и пошли вниз колонной. Трассирующие пули ложились хорошо, но мы не сумели заставить самолеты загореться. Мы подумали, что совершать второй заход будет глупо, так как зенитная артиллерия открыла по нам огонь из всех стволов.