Я болею за «Спартак»
Шрифт:
На другой день доктор с Ураимом-Голова болит ушел в лагерь «5600», где должен был ждать возвращения верхней группы. К вечеру Ураим вернулся обратно и принес записку от Горбунова, помеченную двадцать шестым числом. Горбунов писал, что носильщики трижды форсировали ребро и занесли самописец в лагерь «6400», где находятся Абалаков и Гущин, что Гущин при восхождении по ребру поранил себе руку и что вторая связка покидает лагерь «5900» и поднимается на «6400».
Записка была доставлена в лагерь «5600» заболевшим Зекиром.
Итак, первое из «узких» мест плана удалось благополучно миновать: носильщики форсировали ребро, самописец доставлен в лагерь «6400».
Восхождение,
Дни ожидания. — Туман и шторм. — Подготовка спасательной экспедиции. — Спуск Шиянова и Гущина. — Рассказ спустившихся. — Ранение Гущина. — Подъем штурмовиков на высоту 6900 метров.
Ледниковый лагерь представлял собой в эти дни как бы ближний тыл большой битвы. Ураим Ташпек, каждый день ходивший в лагерь «5600», приносил сверху записки от доктора и от альпинистов, поднимавшихся по ребру. По запискам мы вкратце узнавали обо всех перипетиях восхождения.
Кроме того, мы продолжали тщательно следить за горой с нашего наблюдательного пункта на скалах пика Орджоникидзе.
27 вечером спустился в ледниковый лагерь Зекир, первый выбывший из строя участник штурма вершины. Печать большой усталости и нечеловеческих усилий лежала на всем его облике. И была в нем большая внутренняя перемена. Это был уже не прежний, враждебно к нам относившийся Зекир Прен. Это был наш верный союзник в трудной и опасной борьбе с горой. Увлеченный восхождением, он охрипшим голосом рассказывал Елдашу обо всех его подробностях. При первой возможности Зекир хотел идти снова наверх, нести штурмовикам продукты.
На другой день пришел измученный, охрипший, с распухшей шеей Ураим Керим и принес последнюю записку Горбунова, написанную 27 августа в лагере «6400». Горбунов писал, что восхождение срывается из-за недостатка продуктов. «Соберите все, что есть, — просил он доктора, — и посылайте наверх». Однако доктор тоже сообщал, что и третий носильщик, Нишан, спустившийся в лагерь «5600», заболел и что отправить продовольствие в верхние лагеря не с кем.
Таково было положение. Самый трудный этап восхождения был пройден — удалось преодолеть скалистое ребро и поднять по нему самописец. И теперь, когда цель была так близка, недостаток продовольствия мог вырвать победу из рук. Мы были бессильны помочь делу. Ураим-Голова болит по-прежнему каждый день ходил в лагерь «5600» с грузом продовольствия. Но, как и раньше, он не соглашался подняться выше. Зекир и Ураим Керим стремились идти наверх, но они были больны. Оставалось одно: принять все меры к тому, чтоб возможно скорее вылечить Зекира и Ураима Керима. И мы принялись за их лечение по письменным указаниям нашего доктора.
Продолжаем неотступно наблюдать за горой. Но уже два дня на ней не заметно никакого движения. Гора бесследно поглотила смельчаков. И только двадцать девятого во второй половине дня мы совершенно неожиданно видим на фирне над ребром всех пятерых альпинистов. Они поднимаются двумя связками в направлении к вершине. С удивительной четкостью выделяются их силуэты на белом фоне. Они медленно идут туда, где был намечен последний лагерь, и скрываются за покатым выступом фирнового поля. Итак, не дождавшись продуктов, они продолжали восхождение с тем ограниченным запасом, который у них был. Завтра они начнут штурмовать вершину...
Был ясный холодный вечер. Легкие облака плыли в лунном свете над пиком Коммунизма. Я сидел у
На другой день к утру пик Коммунизма наполовину скрылся в тумане. Гора пустила в ход свое самое страшное оружие. Туман в горах опаснее лавин и камнепадов. Он фантастически меняет очертания предметов. В тумане легко сбиться с пути даже в хорошо знакомых местах. Туман надо пережидать, отсиживаясь в палатках. Но для этого нужно иметь достаточно продуктов. У наших же товарищей их почти не было. И мы понимали, что, если погода испортится окончательно и надолго, штурмовики окажутся в ловушке.
Доставить наверх, в последний лагерь, продукты — такова была наша задача. Но как ее выполнить? У Ураима Керима все еще болело горло, и Зекир все еще не мог как следует разогнуть колени. Их нельзя было послать наверх.
Ни Каплан, ни я в одиночку не могли бы преодолеть ребро. Каждый из нас мог бы это сделать только на веревке с первоклассным альпинистом, знавшим дорогу по «жандармам».
Елдаш приходит ко мне в палатку.
— Товарищ начальник, — говорит он, — Ураим и Зекир хотят гору идти, продукты нести.
— Но ведь они больны, Елдаш?
— Говорят, все равно надо идти. Большой начальник без продукт сидит. Наверно, у него курсак пропал [19] .
Зекир и Ураим уже одеты и ждут, чтобы им выдали продукты.
— Аида, айда, — говорят они и показывают руками в направлении к пику Коммунизма.
Они забирают продукты и уходят. Туман вскоре поглощает их.
Среди дня из подгорного лагеря приходит наш караван.
На следующее утро снежная пелена окутала лагерь. Тяжелые тучи ползли снизу, с Бивачного, сырой туман смешивался с снежными хлопьями.
19
Курсак пропал — человек голодает
Положение становилось серьезным. Надо было готовиться к организации спасательной партии.
Ураим Ташпек был послан в лагерь «5600» с продуктами и письмом, в котором мы убеждали доктора принять все меры к тому, чтобы побудить носильщиков сделать попытку, несмотря на туман, подняться по ребру в верхние лагеря.
С караваном мы послали письмо Дудину с просьбой немедленно прийти в ледниковый лагерь.
Кроме Горбунова Дудин был единственным человеком, обладавшим в отряде административной властью.
Дудин пришел на другой же день. Получив нашу записку и учтя серьезность положения, он вышел из подгорного лагеря на рассвете. Вскоре после него появились Абдурахман и Позырхан с двумя лошадьми, навьюченными продуктами и топливом.
Туман по-прежнему окутывал наш лагерь. Положение становилось все серьезнее. Снова Ураим Ташпек с грузом продуктов отправился в лагерь «5600».
В ночь с 1 на 2 сентября разразился сильный снежный шторм. Порывы бури рождались где-то на леднике между пиками Коммунизма и Орджоникидзе и с грохотом неслись вниз по грядам сераков. Они яростно набрасывались на наш лагерь. Полы наглухо застегнутых палаток надувались парусом и громко хлопали. Мы лежали в наших спальных мешках, тревожно ворочаясь с боку на бок, ежеминутно ожидая, что ветер сорвет палатки.